Репрессии
Репрессии в новом качестве: как менялся профиль репрессивности режима на третьем году войны
В 2024 году российские репрессии вошли в режим системной стабилизации. Их размах сохранился на прежнем уровне, при этом жестокость выросла: доля приговоров с реальными сроками и сами размеры сроков резко увеличились. Отдельными трендами года стали преследования носителей «враждебных» идей и ценностей и возрастающее давление на деятелей независимой публичной сферы.
Эффективный уровень репрессий: с начала войны уголовными и предуголовными репрессиями в России охвачены около 15 тысяч человек
Число политически мотивированных уголовных репрессий остается в России на умеренном уровне, хотя и не снижается. Однако предуголовные репрессии, которые могут стать уголовными на следующем этапе, — административные дела и прессинг по статьям об «иноагентстве», «нежелательных» и «экстремистских» организациях — расширяют круг преследуемых на порядок.
Советское и несоветское: масштаб репрессий в России в начале 2024 года несколько снижался, но уровень репрессивности режима остается высоким
Профиль репрессивности в сегодняшней России характеризуется признаками «молодого», не вполне устоявшегося репрессивного режима. Он отличается некоторой хаотичностью, неопределенностью «красных линий», нацеленностью на демонстрационный эффект, символической мобилизованностью и высоким уровнем нерегулируемого физического насилия.
От войны до тюрьмы: репрессии в России становятся более «плановыми» и жесткими, но не более массовыми
Выстроив основные контуры репрессивного законодательства в 2022 году, в 2023-м путинский режим сосредоточился на ужесточении наказаний и расширении возможностей их произвольного применения. Власти стремятся не слишком увеличивать масштабы репрессий, но добиваются при этом максимального демонстрационного и запугивающего эффекта.
Механика плановой шпиономании: за 2023 год ФСБ обвинила в госизмене более 100 человек
С начала войны число дел о госизмене выросло в России примерно в 10 раз, в том числе за счет размывания самого понятия госизмены в законодательстве. Поведение следствия и суда говорит о том, что логика этой государственной шпиономании подчинена задачам бюрократической отчетности — плану по поимке «шпионов» и «перебежчиков», который на порядок вырос в условиях военного времени.
Невегетарианский статус: расширив область применения статуса «иноагента» и связанные с ним ограничения, российские власти ищут надежный мостик для его криминализации
Три периода репрессий: более тысячи человек в России находятся в тюрьме по политическим мотивам
Замороженный протест: число открытых выступлений против войны продолжает сокращаться, но набирает вес движение родственников мобилизованных и растет число дезертиров
Рутинизация диктатуры: число приговоров и новых дел против нелояльных снижается, но уровень репрессивности остается высоким
Магнетизм страха: на фоне стабилизации масштабов репрессий пространство свободы для российских граждан продолжает сужаться
Путинский конвейер: новая практика возбуждения дел о госизмене может вывести репрессии на новый порядок массовости
Охват и срок: репрессии в России не становятся более массовыми, но становятся более жестокими, показывает анализ их динамики
Кадры публичного насилия: распространение практики публичных извинений свидетельствует о нормализации физического насилия в отношении несогласных
Тоталитарный путинизм: на фоне успехов в подавлении открытых протестов против войны российские власти все более расширяют использование тоталитарных практик борьбы с инакомыслием
Сталинизм-лайт: охват репрессий расширяется, и они все чаще сопровождаются прямым насилием
Уголовная машина: интенсивность уголовных преследований за антивоенную позицию продолжает нарастать, они охватывают уже сотни людей и становятся разнообразнее
Террористы, поджигатели и диверсанты: как правоприменительные практики нормализуют логику государственного террора
Анализ уголовных дел, возбужденных за антивоенную деятельность по самым разным статьям УК, показывает, что силовики склонны «навешивать» на первоначальное обвинение более серьезные статьи, вплоть до возбуждения дел о терроризме и экстремизме. Такой подход позволяет силовикам безболезненно закрывать свои KPI и держать гражданское общество в страхе.
Ожесточение репрессий: число приговоров с реальными сроками заключения существенно выросло в начале 2023 года, как и сроки в этих приговорах
На страже войны: в течение года за антивоенные взгляды административным репрессиям в России подверглись более 3800 человек, государство взыскало с них более 143 млн рублей штрафов
Сетевые несвободы: репрессии против свободы слова и война ведут к формированию «второго Рунета» и прогрессирующей изоляции первого
Проектная мощность репрессий: с начала декабря российские власти каждый день находят одного иностранного агента и заводят одно уголовное дело
Репрессии осенью: спад протестов и задержаний, расширение борьбы с «иноагентами» и тоталитарные практики
Борьба с вандализмом, карательная психиатрия и криминализация географии: основные тренды репрессивной активности российских властей
Мониторинг репрессий: спад антимобилизационных протестов, расширение практики уголовных преследований и наказания «иноагентством»
На акциях против мобилизации задержано уже около 2,5 тысяч человек, но протесты не стали по-настоящему массовыми: значительная часть несогласных стремится уехать из страны
Сопротивление сопротивлению: репрессии против противников войны носят систематический, но не массовый характер
Департизация и наступление на свободу слова: как власти готовятся к сентябрьским выборам
181 заблокированное медиа, 150 уголовных дел и 59 новых иноагентов: российские правозащитники подготовили доклад, посвященный репрессиям военного времени
Конвейер преюдиции: в 2021 году доля уголовных приговоров по административным статьям превысила 20%