Замороженный протест: число открытых выступлений против войны продолжает сокращаться, но набирает вес движение родственников мобилизованных и растет число дезертиров

Как сообщает в ноябрьской сводке репрессий ОВД-Инфо, за прошедший месяц в России возбуждено 29 дел в связи с антивоенными высказываниями или выступлениями; в октябре таких случаев было 38, в сентябре — 36, в августе — 29, в июле — 26 (цифры могут быть не окончательными, о некоторых делах становится известно позднее). По ранее заведенным делам вынесены 19 приговоров, из них 9 — с реальными сроками заключения. Также зафиксированы 166 административных «антивоенных» дел, поступивших в суды, — против 220 в среднем за последние четыре месяца. Число задержаний за антивоенную позицию уменьшилось до 3, это самый низкий уровень с февраля 2022 года. 

Таким образом, тренд на снижение масштаба преследований за антивоенные выступления, о котором Re: Russia неоднократно писала, продолжается и связан с адаптацией жителей России к новым репрессивным условиям и снижением числа публичных протестов против войны. При том что уличная активность и публичные формы выражения антивоенной позиции становятся более редкими, и в уголовных, и в административных делах основную роль играют преследования за антивоенные выступления в соцсетях.

В общей сложности, по данным ОВД-Инфо, с начала полномасштабного вторжения в Украину силовики произвели на территории России и аннексированного Крыма 19 139 задержаний на антивоенных акциях, еще 329 — после окончания таких акций. Вынесены 307 приговоров по уголовным делам, из которых 152 — с реальными сроками. По статье КоАП 20.3.3 («Дискредитация») с начала войны вынесено 8288 приговоров. Также за это время было произведено 374 административных задержания за выражение антивоенной позиции в интернете, ношение соответствующей символики и другие виды антивоенных выступлений.

Один из самых жестких вердиктов за антивоенные действия был вынесен в ноябре 19-летнему Илье Подкаменному, которого в конце октября приговорили к 12 годам лишения свободы по статье о призывах к экстремизму (ч. 1 ст. 280 УК) — из-за листовок, которые он, по утверждению следствия, прикрепил к железнодорожным рельсам, — а также еще по пяти статьям. Российские суды продолжили и практику вынесения приговоров за публикации в соцсетях: например, Дмитрий Ариткулов получил 5,5 лет лишения свободы за антивоенные комментарии в Telegram, а Игорь Орловский — 7,5 лет за комментарии и публикации в сети «ВКонтакте». 16 ноября художницу Сашу Скочиленко приговорили к семи годам за акцию по замене ценников в магазинах.

Фигуранты антивоенных дел подвергаются давлению со стороны властей, ограничению переписки и прямому насилию. Обвиняемая по делу о «фейках» Виктория Петрова сообщила, что в психиатрическом стационаре ее заставили раздеться при мужчинах для «телесного осмотра», связали, угрожали избиением, а также насильно давали ей медикаменты, из-за которых она не могла говорить. У стрит-арт-художника Филиппа Козлова (известного под псевдонимом Philippenzo), который был обвинен в вандализме из-за антивоенных граффити, врачи после проведенного против него силового задержания обнаружили перелом плечевого сустава.

Продолжаются внесудебные преследования антивоенно настроенных артистов и преподавателей. Наиболее известными случаями такого рода стали срыв силовиками концерта группы Zero People, увольнение художественного руководителя Камерного театра в Воронеже Михаила Бычкова и замдекана факультета международной журналистики МГИМО Юрия Кобаладзе (за приглашение Ивана Урганта выступить перед студентами).

Динамика репрессий отражает, с одной стороны, уровень репрессивности режима, а с другой — общественные тенденции и настроения, то есть уровень готовности граждан протестовать. На фоне отмечаемого нами в течение нескольких месяцев сокращения репрессий в связи с сокращением традиционных форм разрозненного протеста против войны можно отметить некоторые новые тенденции. Во-первых, в ноябре впервые за долгое время было опубликовано коллективное цеховое обращение — письмо российских врачей с протестом против несправедливого приговора Скочиленко и требованием ее освобождения. На 28 ноября его подписали 430 врачей. Практика коллективных цеховых обращений спорадически возвращается в общественный быт в моменты, когда авторитарная политика вызывает более широкое недовольство, выходящее за рамки собственно оппозиционно настроенных людей, готовых выражать свою позицию. Во-вторых, радикализация движения родственниц мобилизованных, которые предприняли в ноябре попытки проведения пикетов и митингов, а затем выступили с резко оппозиционным обращением, адресованным на этот раз не властям, а всему российскому населению — в стремлении найти у него поддержку своим требованиям.

Наконец, еще одной тенденцией, характеризующей отношение разных групп населения к войне и репрессивное противодействие антивоенным настроениям в последние месяцы, стал рост в российских военных судах количества уголовных дел о самовольном оставлении части. Как сообщает «Медиазона», по состоянию на 21 ноября число таких дел достигло 4121, причем по 3470 из них решения уже приняты. Военные суды с июня выносят, как минимум, по 100 подобных приговоров в неделю (на август пришлось 457 приговоров, что стало рекордом). Чаще всего обвиняемых в самовольном оставлении части приговаривают к условному сроку — это позволяет вернуть их на фронт.

Также к ноябрю в суды поступило 317 дел о неисполнении приказа (ст. 332 УК). Больше всего таких дел было возбуждено на Камчатке (47), в Ростове (45), в Приморском крае (44) и в Калининградской области (43). Суды также получили 96 дел по более тяжелой статье о дезертирстве (ст. 338 УК). В целом, наибольшее число дел по «мобилизационным» статьям пришлось на Московскую область (309), за ней идут Ростовская область (224), Приморский край (181) и Свердловская область (175).

В сравнительной перспективе, как это отмечалось в специальном обзоре Re: Russia, эти цифры являются для столь значительной войсковой группировки относительно низкими. Число таких дел увеличивается примерно на 500 ежемесячно, но это линейный, а не экспоненциальный рост: хотя реальное число подобных случаев, вероятно, выше, никаких признаков эпидемии дезертирства пока не наблюдается.