Как работают санкции: высокотехнологичным отраслям удается поддерживать сервисы и инфраструктуру, но не удается их развивать

Утверждение, что Россия оказалась менее чувствительна к международным санкциям, нежели рассчитывали их архитекторы, стало общим местом. Российские предприятия и сервисы сумели весьма быстро наладить поставки импорта, замещающего выпадающие западные поставки, в том числе высокотехнологичные компоненты, запрещенные к ввозу и необходимые ВПК (→ Re: Russia: Дивный мир «прокладок»). Параллельный импорт через фирмы-«прокладки» в Китае и других странах выглядит пока практически неуязвимым. Однако эта оптимистичная картина принципиально неполна. Параллельный импорт куда менее эффективен при поставках сложного и громоздкого оборудования, такого как станки, бурильные установки или телекоммуникационные вышки. В результате, например, российский телекоммуникационный рынок, хоть и выглядит благополучно в моменте (услуги связи оказываются бесперебойно), фактически перестал развиваться — компании в основном заняты латанием дыр, рассказывается в докладе Немецкого общества внешней политики (Deutsche Gesellschaft für Auswärtige Politik, DGAP), который подготовила бывшая журналистка «Коммерсанта», РБК и «Медузы» Мария Коломыченко. 

Формально полного запрета на поставки телекоммуникационного оборудования в Россию нет. Например, США не оказывают препятствий импорту оборудования и программного обеспечения, которое необходимы для работы интернета. А Евросоюз запретил компаниям вести бизнес лишь с теми российскими заказчиками, которые контролируются государством, — в их число, правда, входит «Ростелеком», занимающий в России вместе с принадлежащим ему оператором Tele2 третье место по числу абонентов сотовой связи. Второй крупнейший российский оператор, «Мегафон», попал под санкции лишь в феврале 2023 года (однако и они не содержали прямого запрета на импорт оборудования из США). Против МТС и «Вымпелкома», соответственно первого и четвертого крупнейших российских операторов, санкции ни США, ни ЕС не вводили. 

Впрочем, западные вендоры все равно свернули сотрудничество с компаниями из России. С российского рынка ушли ведущие мировые производители телекоммуникационного оборудования Cisco, Nokia и Ericsson. Причем они не просто свернули деятельность, но даже уничтожили запасы оборудования на российских складах. Забрать его они не могли: вскоре после начала войны правительство РФ запретило вывоз из страны более 200 видов зарубежных товаров и оборудования, в том числе телекоммуникационного. 

Сети ведущих российских операторов с середины 1990-х строились в основном на оборудовании именно этих компаний. Международные санкции, введенные в ответ на аннексию Крыма, заставили власти задуматься о снижении зависимости от западных технологий. В 2015 году Минпромторг представил масштабную программу импортозамещения в IT-секторе, предполагавшую, что доля импортных устройств (планшетов, смартфонов и компьютеров) на российском рынке снизится с 90 до 75%. И хотя глава «Ростеха» Чемезов продемонстрировал несколько образцов отечественных девайсов на встрече с Путиным, этот план даже не начинал реализовываться. К 2022 году рынок подошел в том же состоянии, в котором был за десять лет до того: зависимость от западного оборудования оставалась тотальной. 

Потеряв после начала войны возможность покупать оборудование у многолетних партнеров легально, операторы сумели наладить поставки параллельного импорта в объемах, которые достаточны для поддержания бесперебойной работы, но о развитии речь больше не идет. По оценке института «Сколтех», для реализации предвоенных планов развития операторам не хватает около 50 тыс. базовых станций. В 2022 году их инвестиции в основной капитал в отрасли рухнули почти на четверть, до 350 млрд рублей. Новых базовых станций было установлено на 60% меньше, чем годом ранее. Столь сильный провал до этого наблюдался лишь в 2009 году, когда российская экономика переживала спад, вызванный мировым финансовым кризисом и падением цен на нефть. Таким образом, представление о том, что российская экономика успешно справилась с санкционном ударом, является не более чем полуправдой, которая используется для создания пропагандистского нарратива. Как видим, эффект западных санкций в отношении импорта оказывается сопоставим с эффектом кризиса, связанного с критическим падением масштабов российского экспорта в 2009 году, так как ведет к сопоставимому провалу в инвестициях на отраслевом уровне

Дело в том, объясняет Коломыченко, что на глобальном телекоммуникационном рынке изначально был налажен контроль поставок. В оборудование встраиваются GPS-трекеры, которые позволяют отслеживать, куда оно в итоге попадает. В результате если поставки расхожих деталей и компонентов в рамках параллельного импорта продолжаются без особых затруднений, то новое оборудование российским покупателям удается доставать с трудом даже через третьи руки. Один из способов его получить — выкупить у дочек, работающих в других странах (у МТС, например, есть бизнес в Армении и Беларуси, у группы VEON, в которую ранее входил «Вымпелком», — в Пакистане и Бангладеше). Чуть проще с параллельным импортом оборудования китайской Huawei, которая в конце 2022 года, как и ее западные конкуренты, остановила официальные продажи, чтобы не попасть под вторичные санкции за сотрудничество с российским госсектором. Также операторы тестируют оборудование мелких производителей из стран Азии и Израиля (Zyxel, TP-Link, D-link и ECI Telecom), но в больших объемах использовать его не планируют. 

Российским производителям отрасли предложить фактически нечего. В Едином реестре российской радиоэлектронной продукции, который включает более 1,5 тыс. позиций, есть всего одна базовая станция для сетей четвертого поколения (LTE) — ее производит одна из дочек «Ростеха». При этом она предназначена для работы в частотном диапазоне, который использует только Tele2 и только в нескольких регионах. Это довольно удивительно, учитывая, что с этого года операторы должны были начать использовать базовые станций LTE исключительно российского производства — такое условие в 2021 году им поставило Минцифры, продляя лицензии на использование частот. Согласно новому плану, переход на российские базовые станции должен состояться в 2028 году. Одному из их будущих производителей, «КНС Групп» («ИКС Холдинг»), правительство выделит 3,4 млрд рублей субсидий. При этом от операторов власти ждут, что с 2025 года они потратят на закупку отечественного оборудования более 100 млрд рублей. 

Несмотря на отсутствие оборудования, продолжает обсуждаться строительство сетей пятого поколения (5G), которые уже развернуты на Западе и в Азии, а в российских городах-миллионниках должны были заработать в 2022 году. Теперь Минцифры надеется, что связь 5G в России появится в 2026-м. Но и этот дедлайн вряд ли будет соблюден. Несмотря на многолетние уверения, что сети будут развернуты на отечественном оборудовании, в России оно до сих пор не производится. При этом источники Коломыченко на телекоммуникационном рынке говорят, что сами операторы в этом не заинтересованы. Их абонентам связь 5G не особенно нужна (скорость мобильного интернета, которую обеспечивает LTE, их более чем удовлетворяет). Основные области применения этого стандарта — интернет вещей и беспилотный транспорт. До войны российские компании, в первую очередь «Яндекс» и «Сбер», активно работали над созданием беспилотников, но санкции практически перечеркнули усилия в этом направлении. Таким образом, полноценное внедрение 5G в России может быть отодвинуто на неопределенный срок в связи с тем, что весь связанный с ним комплекс технологических инноваций также оказывается неактуален в сложившихся обстоятельствах.

Как видим, телекоммуникационный рынок, как и ряд других, например авиационный (→ Re: Russia: Полет против санкций), пострадал от санкций гораздо сильнее, чем это обычно изображается. Ситуация в известном смысле выглядит модельной для высокотехнологичных отраслей. Параллельный импорт позволяет поддерживать инфраструктуру в рабочем состоянии, и это создает впечатление стабильности экономики или даже успеха ее «структурной перестройки», которое активно поддерживается пропагандой. На самом же деле эпидемия официального оптимизма губительна. Технологический разрыв будет нарастать, так же как и изношенность секторов. Но эта реальная проблема даже не сформулирована на уровне государственной стратегии. Лозунг «импортозамещения» выглядит совершенно неправдоподобно, учитывая опыт предыдущего десятилетия. Более того, этот пропагандистский лозунг оборачивается сугубо нерыночным подходом к существу проблемы и подменой целей в стратегиях правительства. Так, например, получателем субсидий на строительство базовых станций оказалась дочерняя структура «ИКС Холдинга», крупнейшего российского производителя оборудования для СОРМ. Иными словами, целью стратегии является не минимизация ущерба санкций для технологического развития, но суверенизация телекоммуникационной отрасли, расширение государственного контроля и фиксация на проблемах безопасности и автономности. Парадоксальным образом в среднесрочной перспективе такая изоляционистская стратегия не снижает эффект санкций, а усиливает его.