Тупики войны: как менялись взгляды россиян на «военную операцию» в течение второго года конфликта

СОДЕРЖАНИЕ

Елена Конева, Кирилл Рогов. Вторая демобилизация: как менялось общественное мнение на протяжении второго года войны

Владимир Звоновский, Александр Ходыкин. Между «спиралью молчания» и «фургоном с оркестром»: влияние окружающих на мнение россиян о российско-украинском военном конфликте

Данные социологических опросов об отношении россиян к войне несколько ушли из фокуса внимания медиа. Среди экспертов утвердилось представление, что российское общество адаптировалось к войне, отстранилось от нее, а цифры в массовых опросах, демонстрирующие отношение к ней, практически застыли на месте. Однако более подробный анализ позволяет увидеть важные тенденции, которые могут оказаться предвестниками новых трендов в общественном мнении если не в ближайшем будущем, то в среднесрочной перспективе, а также точнее понять группы факторов, влияющих на динамику общественного мнения о войне.

Так, статья социологов Владимира Звоновского и Александра Ходыкина помогает понять, как мнение окружающих или представление об этом мнении влияют на собственное отношение респондентов к войне и на готовность его публично высказывать. Действует ли в сегодняшней России «спираль молчания» — социальный эффект, когда сторонники определенного мнения, считая его непопулярным, не решаются высказывать его и таким образом лишь усиливают его непредставленность в публичном поле? «Железнодорожный тест», используемый социологами для обнаружения «спирали», показывает, что говорить о «военной операции» с малознакомыми людьми не склонны россияне любых взглядов, но ее противники высказывают свое мнение более чем в полтора раза реже, чем ее сторонники (22% против 35%). Это означает, что если, например, в какой-то группе число сторонников войны в полтора раза больше числа ее противников (60% против 40%), то в силу меньшей готовности последних высказывать свою позицию наблюдателю будет казаться, что число сторонников войны превосходит число ее противников в два с половиной раза (70% против 30%). В результате мнение противников войны будет восприниматься окружающими (и ими самими) как маргинальное.

Однако в целом ситуация выглядит сложнее. Социологи обнаружили, что в 2023 году доля поддерживающих «военную операцию» в опросах несколько сократилась, но доля тех, кто говорит, что в его окружении ее поддерживает большинство, сократилась гораздо сильнее. Заявляют о своей поддержке около 70% респондентов, а о неподдержке — около 20%; в то же время лишь 57% опрошенных говорят, что в их окружении большинство поддерживает «военную операцию», а 30% заявляют, что сторонников и противников войны в их окружении поровну. Это, показывают исследователи, связано с тем, что часть тех, кто присоединяется к нормативному большинству поддержки военных действий, не имея для этого собственной реальной мотивации (эффект «фургона с оркестром»), не склонна высказывать свою позицию публично, обнаруживая себя в смешанной среде, где присутствуют и сторонники, и противники «военной операции». 

В результате противники войны не склонны высказываться, когда считают, что находятся в провоенно настроенном окружении, в то время как «слабые», декларативные сторонники войны перестают защищать свое мнение, обнаруживая, что не находятся посреди провоенного большинства. Последняя ситуация, видимо, особенно характерна для молодежной среды, где доля даже чисто декларативно заявляющих о поддержке «операции» составляет не более трети.

Впрочем, отмеченный феномен снижения «слышимости» в обществе провоенной позиции может иметь и дополнительное объяснение, как следует из второй части доклада — статьи Елены Коневой и Кирилла Рогова. Во второй половине 2023 года в опросах общественного мнения можно наблюдать незначительное сокращение доли респондентов, заявлявших о поддержке военных действий, и гораздо более существенное сокращение ядра сторонников войны — провоенно настроенного сегмента общества. Это ядро сократилось в полтора раза и стало соразмерным доле тех, кто в целом придерживается скорее антивоенных взглядов (27% против 25%). Сократилась и доля тех, кто не готов поддержать решение Путина о немедленном выводе войск без достижения целей «операции», — к концу года она стала заметно меньше доли тех, кто готов поддержать такое решение (33% против 40%).

При этом, однако, достаточно существенное сокращение провоенного ядра не привело к росту ни доли открытых, последовательных противников войны (10%), ни доли людей с антивоенными взглядами (25%), но привело к расширению круга тех, кто либо высказывает противоречивые взгляды, либо старается не высказывать никаких, либо, декларативно присоединяясь к «воображаемому большинству» сторонников «СВО», в то же время хочет скорейшего окончания войны даже без достижения ее заявленных целей.

Эта ситуация демобилизации сторонников войны, впрочем, на протяжении двух лет конфликта проявляет себя уже второй раз. Наиболее высокие показатели поддержки «военной операции» наблюдались весной — в начале лета 2022 года, затем наступила фаза частичной демобилизации сторонников войны, связанная с осознанием ее затяжного характера, высоких издержек и неясных перспектив, достигшая пика в сентябре 2022-го, после объявления реальной «частичной мобилизации». Однако после осеннего отступления российских войск зимой 2022/23 года наблюдается вторая фаза мобилизации сторонников войны, стимулированная страхом поражения и информационной кампанией пригожинского турбомилитаризма, включавшей не только неистовую полемику Пригожина с военным командованием, но и информационный эффект выведенного им на федеральную медиасцену пула военных блогеров. 

Наконец, с весны–лета 2023 года можно наблюдать вторую фазу демобилизации — заметного сокращения провоенно настроенных групп после того, как опасения, связанные с украинским контрнаступлением, развеялись, Пригожин исчез с политической сцены, а провоенные блогеры оказались под давлением кремлевской цензуры.

Расширение в связи с этой второй демобилизацией доли людей с нечеткой или скрытой позицией неверное, однако, интерпретировать как исключительно рост индифферентности россиян к войне. Война остается центральной проблемой российского общества, даже если россияне стремятся не обсуждать ее и не высказываться о ней. Скорее, это ситуация своеобразного тупика в общественном мнении, обусловленного давлением страха репрессий и сознанием невозможности повлиять на ход событий, с одной стороны, и, с другой, опасениями, связанными с тем, что сценарий выхода из войны и гипотетического вывода войск выглядит для респондентов как неясный, потенциально конфликтный и тревожный. Так, при том что 40% поддерживают немедленный вывод войск без достижения целей операции, 37% считают, что ситуация в стране в результате такого сценария ухудшится.

Внезапно прорывающиеся несмотря на репрессивный контекст локальные кампании политической мобилизации, такие как недавние протесты в Башкирии или кампания сбора подписей за Бориса Надеждина как альтернативного кандидата на президентских выборах, могут рассматриваться в качестве признаков растущего политического напряжения, которое, однако, не имеет выходов и способов кристаллизации вокруг тех или иных позиций и разделительных линий.