Два взгляда в будущее: новый мировой беспорядок или петля национализма?

Новый мировой беспорядок

Стремительная хаотизация внутренней, но в особенности внешней политики США при Дональде Трампе превращает прогнозы трехмесячной давности в отголоски прежнего мира. Такая судьба, на первый взгляд, могла постичь масштабный опрос Global Foresight, который Atlantic Council ежегодно проводит, чтобы зафиксировать текущие представления о том, в каком направлении движутся мир и система международных отношений и какими они видятся на горизонте десяти лет. Опрос более 350 известных экспертов проводился в конце 2024 года, то есть уже после победы Трампа, но еще до того, как его команда приступила к хаотичной реализации своих MAGA-планов. Впрочем, нельзя быть уверенным, что тот градус революционности, который задан сегодня, сохранится в будущем. С революционными планами вообще, и с революционными планами Трампа в частности, такое случается нередко: после периода бурной активности наступает нормализация, когда значительная часть наспех заявленных изменений откатывается назад или оказывается нереализованной.

Опрос прежде всего отражает, как сдвинулись по итогам 2024 года представления о том, куда движется мир. Прошлогодний опрос хотя и отразил рост мрачных предчувствий экспертного сообщества, в частности, например, опасений неконтролируемого распространения и использования ядерного оружия (что стало реакцией на ядерный шантаж Москвы), но все-таки описывал грядущий порядок как относительно сбалансированный и небезнадежный (→ Re: Russia: Мрачно с просветами). Эксперты в большинстве полагали, что к 2034 году США будут оставаться глобальным лидером, Израиль нормализует дипломатические отношения с Саудовской Аравией, Владимир Путин уйдет с политической сцены, а Украина со значительной долей вероятности вернет оккупированные в 2022 году территории и вступит в ЕС и НАТО — так думал почти каждый второй эксперт. Новый опрос рисует гораздо более тревожную и хаотичную картину. 

Во-первых, победа Трампа под фанфары его обещаний эры нового американского могущества заставила экспертов заметно понизить оценки будущего влияния США — сразу на 10 процентных пунктов (с 81 до 71%) в сравнении с прогнозом прошлого года снизилась уверенность, что США останутся через десять лет доминирующей военной силой, на 5 п. п. (с 63 до 58%) — что страна сохранит технологическое лидерство. На 18 п. п. (с 79 до 61%) сократилась доля тех, кто считает, что США сумеют сохранить свои альянсы и партнерства в сфере безопасности в Европе, Азии и на Ближнем Востоке. При этом с 32 до 48% выросла доля тех, кто полагает, что Европа в течение десятилетия достигнет «стратегической автономии», — один из немногих позитивных сдвигов в прогнозе.

Ослабление США и совокупной силы Запада, проявившее себя в неспособности эффективно противостоять путинской агрессии в Украине, и приход Трампа формируют главный мотив «предсказаний» конца 2024 года — ожидание разбалансированности и шаткости мирового порядка. Если в прошлом году четверть респондентов в качестве одной из основных угроз указали «войну между крупными державами», то в этом году на вопрос о возможности на горизонте десятилетия новой мировой войны положительно ответили уже 40% экспертов. Резко — с 50 до 65% — выросла доля тех, кто полагает, что в течение десятилетия Китай попробует захватить Тайвань. Фактически это ожидание стало общим местом. И столь же резко повысили эксперты вероятность вооруженного конфликта между Россией и НАТО: два года назад его сочли вероятным лишь 23% экспертов, год назад — 29%, а теперь — 45%. Из периферийного пункта прогнозной повестки он превратился в базовый.

Предчувствие разбалансированности отразилось и в снижении сразу на 11 п. п., с 63 до 52%, доли уверенных, что ядерное оружие не будет использовано в течение следующей декады. Однако главный претендент на роль «черного всадника» ядерного кошмара сменился. В прошлом году эксперты предполагали на эту роль «террористическую группу» (20%), за которой шли Северная Корея (15%) и Россия (14%); теперь страх перед гипотетическими террористами остался на том же уровне (19%), а в лидеры выбились Россия (26%) и Северная Корея (24%). Именно угроза с их стороны повысила ожидания армагеддона. Впрочем, в два раза за год выросла и доля экспертов, считающих вероятным использование ядерного оружия Израилем — с 6 до 12%. Еще более укрепилось представление, что в течение десятилетия в мире появятся новые ядерные державы (уверены почти 90%). Как и в прошлом году, более 70% полагают, что это будет Иран, более 40% — что Саудовская Аравия, и резко — с 25 до 40% — повысилась вероятность обретения ядерного статуса Южной Кореей.

Невеселую картину дополняют пессимистичные оценки состояния демократии в мире: 47% предвидят переход нынешней «демократической рецессии» в «демократическую депрессию», а 65% считают, что уровень свободы СМИ в мире будет сокращаться. Ожидания относительно сценария завершения конфликта в Украине резко сдвинулись в пользу России: теперь почти половина экспертов (47%) прогнозируют, что война закончится на условиях, в целом выгодных Кремлю. В то же время среди крупных стран, распада которых по внутренним причинам можно ожидать в течение следующей декады, Россия по-прежнему лидирует, а доля предполагающих такой сценарий снизилась не так значительно — с 35 до 30%. Иными словами, успех в войне с Украиной не является фактором, повышающим внутреннюю устойчивость России, в глазах примерно трети экспертов.

Петля национализма 

Легко заметить, что прогнозы экспертов Atlantic Council сильно ориентированы на текущие повестки и являются во многом их проекцией в будущее. Примером противоположного рода выглядит глобальный десятилетний прогноз RANE Network (Risk Assistance Network and Exchange), компании по анализу рисков, поглотившей в 2020 году Stratfor (Strategic forecasting), один из самых известных центров стратегического анализа и прогноза. Десятилетний прогноз RANE является как раз попыткой заглянуть по ту сторону инерции текущих трендов, механическое продление которых лежит в логике большинства прогностических упражнений, и прочертить внутреннюю логику и временные горизонты процессов, которые провоцируют сегодняшние апокалиптические ожидания. 

Основной вектор, пишут аналитики RANE, определенный еще в их прогнозе 2020 года, остается неизменным: сопротивление идеалам безудержной глобализации будет еще более явным, а утверждение национальных и местных интересов столкнется с тенденциями регионализма и глобализма. Ни одна крупная держава не будет иметь возможности (а зачастую и желания) формировать международную систему в одностороннем порядке, но не возникнет и нового блокового противостояния. Продолжится эрозия многосторонних систем, созданных после 1945 года и укрепившихся в ходе и по окончании холодной войны. Поведение крупных держав будет определяться национальными интересами, а их односторонние действия (читай, аппетит к изменению границ) снова входят в моду. Разногласия внутри старых блоков (например, между США и Европой) станут не менее значимы, чем конкуренция между старыми блоками. Соединенные Штаты в значительной степени будут сосредоточены на внутренней социальной и экономической динамике и отстаивании своих односторонних интересов за рубежом (повестка трампизма). Средние и малые державы будут стремиться маневрировать между более крупными, используя региональные и союзнические блоки для получения выгод и смягчения последствий поведения крупных держав. В целом, эта картина созвучна той, которую рисуют политологи, связанные с Европейским советом по международным отношениям (→ Эш, Крастев, Леонард: Мир à la carte).

Короче говоря, для компаний и организаций долгосрочные ожидания относительно предсказуемой нормативной среды должны быть замещены более краткосрочными планами, формируемыми с учетом среды мало предсказуемой и изменчивой, пишут эксперты. Экономический национализм, информационный национализм и просто национализм приведут к радикальной перестройке того глобального ландшафта, к которому большинство из нас привыкло за последние три десятилетия.

Однако по мере углубления этих тенденций ближе к концу рассматриваемого периода (2025–2035) мы можем увидеть начало определенного разворота тренда. Хотя и не раньше, чем произойдет значительное разрушение существующих структур и моделей. Несмотря на политические и экономические потрясения и опасения по поводу Китая, осознание того, что национальная экономическая и стратегическая мощь зависит от других, приведет к изменению позиции США: Вашингтон постарается возродить многостороннее сотрудничество, прежде всего североамериканское, ослабить напряженность в отношениях с Европой и укрепить связи с другими ключевыми морскими державами (Австралией, Японией, Великобританией и, потенциально, с Индией).

В Европе разрушение традиционного либерального консенсуса и кристаллизация национального консерватизма в меняющемся геополитическом контексте подстегнут, парадоксальным образом, европейскую интеграцию. Однако это будет сопровождаться эрозией некоторых прогрессивных аспектов «европейской идеи»; Европа, так же как и другие, будет больше сосредоточена на решении краткосрочных и более ограниченных задач. НАТО останется ядром европейской безопасности, но ненадежность США будет способствовать созданию более мощных европейских оборонных сил.

Эксперты RANE ожидают, что Китай выйдет из периода внутреннего зацикливания и будет играть более активную роль в вопросах безопасности в своем ближнем зарубежье и ключевых странах за рубежом. Вместе с тем он столкнется с серьезными социальными вызовами внутри страны. Геополитическую роль в тихоокеанском регионе резко нарастит Япония в качестве основного противовеса Китаю и в кооперации с Австралией и Новой Зеландией, которые в то же время останутся надежными союзниками США (на почве совместного сдерживания Китая).

В итоге, в отличие от двух третей экспертов Atlantic Сouncil, эксперты RANE не ожидают полномасштабного китайского вторжения на Тайвань в течение десятилетия (если не случится каких-то серьезных изменений в военной и политической динамике в США). Скорее Китай продолжит расширять свое военное присутствие вокруг Тайваня и давление на него (включая ограниченные блокады). Эта политика будет вести к постепенному перемещению критически важных производственных мощностей Тайваня за границу и снижать роль его так называемого кремниевого щита (на данный момент Тайвань является безусловным мировым лидером в производстве полупроводников).

В этом пункте проявляет себя отличие логики экспертов RANE от большинства экспертов Atlantic Сouncil. Последние видят в ослаблении мирового порядка (вследствие изменения роли Запада) угрозу погружения в хаос и неуправляемость, в то время как первые обнаруживают за этим логику «национализации» интересов, в которой роль правил и широких альянсов ослабевает, но основные игроки вовсе не заинтересованы в том, чтобы мир погрузился в крупномасштабные конфликты. При том что конкуренция за ресурсы станет центральным фокусом внимания глобальных держав, она будет протекать в форматах скорее холодной войны, то есть «закрепления» зон интересов, чем горячей. Иными словами, распад «мира, где доминирует Запад» сменится не катастрофой, а тревожным, но не апокалиптическим периодом поиска нового баланса, на пути к которому миру и предстоит сделать своего рода петлю национализма.

Многие тренды, которые будут выглядеть развернутыми в перспективе ближайших лет, например, энергетический переход, в длительной перспективе окажутся продолжающимися, хотя и более низкими темпами. В результате, хотя нефтепродукты по-прежнему будут покрывать около трех четвертей мирового спроса на автомобильные перевозки, спрос на нефть тем не менее сократится по сравнению с прогнозами более чем на 10–15 млн баррелей.

Эксперты RANE ожидают, что в течение ближайших нескольких лет будет достигнуто соглашение об окончании войны в Украине, которое может дать Москве дополнительную территорию и откроет перед ней возможности восстановления экономических связей с Западом. Но это отнюдь не приведет к укреплению влияния России. Наоборот, после пережитого шока российская экономика и технологический сектор вряд ли оправятся: страна будет все больше отставать от основных конкурентов, в то время как последствия демографического кризиса проявят себя раньше и сильнее, чем у ее соседей. Но главный вопрос десятилетия будет заключаться в жизненном цикле российского автократа. Смерть или недееспособность Путина могут повлечь борьбу за власть в Москве и ослабление централизованного контроля (пусть даже временное) в отдаленных частях страны. Этой ситуацией попытаются воспользоваться Китай и, возможно, даже Япония.

Исходящие из инерции сегодняшнего момента проективные ожидания подталкивают нас либо к линейным выводам, либо к тому, чтобы, улавливая изменения, менять минус на плюс. Так, неудачи России в войне с Украиной на начальном этапе вторжения вели к ожиданиям ее распада, а сегодняшнее укрепление ее позиций на поле боя и на переговорном треке подталкивают к тому, чтобы прогнозировать ее усиление по итогам конфликта. Но и то, и другое предположение, весьма вероятно, окажется неверным. Точно так же ослабление евроатлантического блока вовсе не обязательно ведет к мировой войне, а консервативный поворот — к фашизму.