Мир à la carte: как на самом деле выглядит новая многополярность

Лидеры Европы и США часто представляют мир XXI века как соперничество конкурирующих идеологических и политических систем. Они рассуждают о привлечении на свою сторону стран глобального Юга для укрепления порядка, основанного на правилах и противостоящего его противникам. 

Однако масштабный опрос общественного мнения, проведенный осенью этого года в 21 стране мира в рамках исследовательского проекта ECFR и Оксфордского университета «Европа в меняющемся мире» демонстрирует, что этот образ мысли далек от того, как смотрит на мир множество людей за пределами Запада. 

Наш опрос показал, что Европа и Америка воспринимаются как более привлекательные и обладающие более привлекательными ценностями (то есть как обладающие бо́льшим потенциалом «мягкой силы»), чем Китай и Россия. В то же время это вовсе не означает, что те, кто думает так о Западе, придерживаются и соответствующих политических взглядов. Для большинства людей в большинстве стран, в том числе и внутри самого ЕС, мир выглядит как большое меню, в котором можно выбирать партнеров в зависимости от проблемы, а не расписываться в верности кому-то раз и навсегда.

Второй раунд нашего опроса в 11 европейских странах (Дания, Эстония, Франция, Германия, Великобритания, Италия, Польша, Португалия, Румыния, Испания и Швейцария), странах CITRUS (Китай, Индия, Турция, Россия и США) и еще в пяти крупных неевропейских странах, которые мы опросили впервые (Бразилия, Индонезия, Саудовская Аравия, Южная Африка и Южная Корея), обнажает сложный геополитический ландшафт, в котором жители «великих» и «средних» держав не хотят принимать только какой-то один фиксированный набор партнерских отношений.

После полномасштабного вторжения России в Украину 24 февраля 2022 года европейцы и американцы попытались мобилизовать мир на защиту либерального порядка, сложившегося после окончания холодной войны. Но, как показал наш первый опрос, проведенный в странах CITRUS в начале этого года, их ожидало разочарование. Наш новый опрос также показывает, что бóльшая часть мира хочет, чтобы война в Украине прекратилась как можно скорее, даже если это означает, что Киев потеряет территории. И очень немногие — в том числе и в Европе — встали бы на сторону Вашингтона, если бы между США и Китаем началась война за Тайвань.

Действительно, многие люди за пределами Запада полагают, что особое значение, которое придается войне в Украине, является примером западных двойных стандартов. Сейчас, когда война в Украине продолжается уже более 600 дней, когда идет очередная масштабная война между Израилем и ХАМАСом (начавшаяся уже после завершения нашего опроса), когда в среднесрочной перспективе существует реальная угроза вооруженного конфликта между США и Китаем из-за Тайваня, мир выглядит ареной многочисленных войн и разнообразных альянсов вокруг них.

Лидеры ЕС настаивают на том, чтобы союз рассматривался как геополитический актор, — это требование недавно повторил в Пекине глава внешнеполитического ведомства ЕС Жозеп Боррель. Однако жители большей части остального мира считают Европейский союз местом, привлекательным для жизни, но вовсе не «жесткой силой», то есть актором, чьи военные и экономические возможности заставляют с ним считаться. То есть, хотя многие люди за пределами Запада ценят американский и европейский образ жизни, у них, похоже, есть сомнения в жизнеспособности либерального уклада. 

Короче говоря, люди по всему миру по-прежнему хотят видеть Запад в своей жизни — из-за всего того, что он может предложить и благодаря чему ему удается сохраняться в условиях меняющегося мира. Но в то же время западные страны не смогут в полной мере реализовать потенциал своего геополитического лидерства, если будут понимать мировую политику в категориях биполярного выбора («С нами или против нас»), напоминающего о холодной войне или «войне с терроризмом» бывшего президента США Джорджа Буша-младшего.

Выбирая партнерства

Пока многие политики на Западе еще надеются сохранить международный порядок, сложившийся после холодной войны, в других частях мира правительства заняты тем, что приспосабливаются к его упадку и по возможности стремятся извлечь выгоду из возникающего нового «беспорядка». Что касается общественного мнения, то пресловутая еврейская телеграмма «Начинайте беспокоиться. Подробности письмом», пожалуй, лучше всего передает европейское и американское восприятие происходящего. В сравнении с гражданами многих других стран, жители ЕС и США более пессимистично настроены в отношении будущего.

В целом вы с оптимизмом или пессимизмом смотрите на будущее своей страны?, % от числа опрошенных

Но несмотря на это ощущение упадка, наш опрос показывает, что для мира западные страны — по целому ряду пунктов — обладают гораздо большей привлекательностью, чем кажется многим их жителям.

Один из наиболее фундаментальных вопросов, который можно задать людям, — это вопрос о том, куда они готовы были бы эмигрировать. В этом отношении для опрошенных нами жителей стран со всех континентов ЕС и США остаются весьма привлекательным местом назначения. Очевидное большинство жителей Бразилии, Саудовской Аравии, Южной Африки, Южной Кореи и Турции назвали в этом качестве именно ЕС или США. Исключение составили Россия и Индонезия. Но и там, как и везде, мало кто выбрал Китай или Россию как потенциальное место эмиграции. В сумме Китай и Россия показывают максимальный результат в 16% опрошенных в ЮАР, что тем не менее намного ниже 65% южноамериканцев, которые выбрали ЕС или США.

Если бы вы хотели переехать и начать жить за пределами своей страны, какую из перечисленных ниже стран вы бы выбрали?, % от числа опрошенных

Большей частью эта привлекательность обусловлена относительным процветанием ЕС и США, восприятием присущих им экономических возможностей и качества жизни. Однако результаты нашего опроса свидетельствуют, что определенная часть их «мягкой силы» также обусловлена тем, что они представляют собой либеральные, толерантные и открытые общества, а также ценностями, которые лежат в их основе.

Например, в вопросах соблюдения прав человека явное большинство жителей Бразилии, Индии, Южной Африки, Южной Кореи и Турции предпочли бы, чтобы их страна была ближе к США и их союзникам (то есть Западу), чем к Китаю и его партнерам. Такое мнение преобладает даже в Саудовской Аравии, где почти половина респондентов высказалась за то, чтобы их страна была ближе к западному (47%), а не китайскому (21%) пониманию прав человека. Отрадно, что более молодые респонденты в Турции и России (в возрасте от 18 до 34 лет) в большей степени, чем более старшие, склонны отдавать предпочтение Западу не только в качестве места проживания, но и в отношении его подхода к проблеме прав человека.

В сфере прав человека вы предпочитаете, чтобы ваша страна была ближе к США и их партнерам или к Китаю и его партнерам?, % от числа опрошенных

Аналогичным образом, во всех опрошенных странах, кроме России, преобладает мнение, что в сфере контроля над интернетом их страна должна быть ближе к США и их партнерам, нежели к Китаю и его союзникам.

В сфере контроля над интернетом вы предпочитаете, чтобы ваша страна была ближе к США и их партнерам или к Китаю и его партнерам?, % от числа опрошенных

Таким образом, в отношении «мягкой силы» Китай и его союзники не выдерживают конкуренции с Западом — как и Россия, о чем свидетельствует ее непопулярность в качестве места жительства по сравнению с США и ЕС. Более того, для жителей многих стран мира Европа ассоциируется не только с географическим пространством, но и с набором политических ценностей, которые Россия Владимира Путина не разделяет. Явное большинство респондентов в Китае и России (как и в Европе и США), а также 48% в Саудовской Аравии считают, что Россия не является частью Европы, когда речь идет о ее нынешних политических ценностях. Во мнениях расходятся лишь респонденты в Индии: 36% опрошенных считают, что Россия в этом отношении является частью Европы, 27% — что нет.

Если говорить о политических ценностях современной России, является ли она частью Европы?, % от числа опрошенных

Если говорить о географическом положении России, является ли она частью Европы?, % от числа опрошенных

Если говорить о культуре России, является ли она частью Европы?, % от числа опрошенных

В военном отношении «жесткая сила» Запада, похоже, привлекает людей во многих странах не меньше, чем его «мягкая сила». Явное большинство жителей Бразилии, Индии и Южной Кореи предпочли бы, чтобы их страны более тесно сотрудничали в сфере безопасности с американским, а не с китайским блоком. Это же предпочтение преобладает в Южной Африке, Саудовской Аравии и Турции, хотя в этих трех странах мнения по этому вопросу разделились. Единственным исключением является Россия, где в сфере безопасности чуть более половины респондентов (что неудивительно) выбирают китайский блок и лишь 16% предпочитают сотрудничество с Западом.

В сфере безопасности вы предпочитаете, чтобы ваша страна была ближе к США и их партнерам или к Китаю и его партнерам?, % от числа опрошенных

По сути, единственный аспект, в котором Китай и его союзники превосходят Запад, — это их привлекательность в качестве экономического партнера. На вопрос, что им кажется предпочтительнее в области торгового сотрудничества — чтобы их страна была ближе к американскому или китайскому блоку, — респонденты во многих опрошенных странах выбирали последнее. Таково мнение большинства опрошенных в России, а также в Индонезии, Саудовской Аравии, ЮАР и Турции. В Южной Корее мнения разделились, и только в Бразилии и Индии респонденты предпочли более тесные торговые отношения с блоком, возглавляемым США.

В сфере торгового сотрудничества вы предпочитаете, чтобы ваша страна была ближе к США и их партнерам или к Китаю и его партнерам?, % от числа опрошенных

В целом, практически во всех опрошенных нами странах, если бы их жителям пришлось выбирать, они предпочли бы быть в составе американского блока, а не китайского. Это мнение преобладает среди опрошенных нами жителей Бразилии, Индии, Южной Африки, Южной Кореи и Турции. Россия опять-таки является единственным исключением, где большинство (56%) выбрало китайский блок. В Индонезии мнения по этому вопросу разделились: около трети респондентов выбрали США, треть — Китай, еще треть ответила «Не знаю».

Если бы ваша страна была вынуждена выбирать между вхождением в «американский» или «китайский» блок стран, то в каком из них вы бы предпочли оказаться?, % от числа опрошенных

Но больше всего в результатах опроса поражает то, что очень многие люди в самых разных странах, похоже, предпочли бы обойтись без необходимости выбора. Наоборот, создается впечатление, что они предпочли бы совместить западный образ жизни и сотрудничество под эгидой США в сфере безопасности с одновременным широким экономическим партнерством с Китаем.

Иными словами, они, похоже, предпочитают модель партнерства à la carte [«по выбору»], в которой правительства не опираются на единый принцип союзничества, а могут прагматично преследовать свои национальные интересы, выбирая в разных вопросах разных партнеров. Таким образом, США и ЕС, с одной стороны, и Китай — с другой, воспринимаются не как конкурентные политические модели, на которые следует ориентироваться, а как другие «великие» державы, с которыми можно либо сотрудничать, либо конкурировать — в зависимости от конкретной проблемы.

Такая установка объясняет, почему существует определенный диссонанс между позицией некоторых европейских и американских политиков и мнением многих людей, опрошенных нами в разных странах мира. Западные политики часто полагают, что, поскольку другие страны извлекли выгоду из существующего порядка, они станут их партнерами по его поддержанию. В то время как для жителей других стран изменения, которые западным политикам кажутся «беспорядком», могут выглядеть как переустройство порядка, которое они могут использовать в своих интересах.

При этом большинство жителей большинства опрошенных стран (за исключением Турции) считают, что хороший лидер должен отдавать предпочтение не «отстаиванию независимости», а международному сотрудничеству как источнику национальной выгоды. Европейцы и южнокорейцы отдают наибольшее предпочтение международному сотрудничеству (61%), в то время как респонденты в США практически поровну разделились на тех, кто отдает предпочтение международному сотрудничеству, и тех, кто выступает за «независимость». (Можно представить, какой ответ дали бы Дональд Трамп и его соратники из Make America Great Again.)

Хороший лидер — это тот, кто…, % от числа опрошенных

Однако эти выводы не должны стать основанием самоуспокоенности Запада. В мире, где население многих стран предпочитает выбирать партнеров в зависимости от конкретной проблемы, оспаривающая или атакующая прежний порядок сила не обязательно должна быть столь же привлекательной, как сила устоявшаяся. Она просто должна обозначить свое существование, чтобы обеспечить возможность выбора. Если ваше правительство не считает, что Запад или Китай смогут заставить его выбрать ту или иную сторону, то наличие китайской альтернативы просто ставит его в более выгодное положение при заключении сделок с США и ЕС. Эту стратегию практикуют не только державы за пределами Европы, но и европейские страны, такие как Сербия, и даже страны — члены ЕС, например Венгрия при премьер-министре Викторе Орбане. Все они приходят к выводу, что в мире à la carte можно иметь одновременно развитые экономические отношения с Китаем, отношения в сфере безопасности с США и при этом пользоваться тем, что может предложить Европа.

Выборочная кооперация в мире, охваченном войной

Несоответствие между привлекательностью западных стран (включая их политические ценности) и готовностью других государств к ним присоединиться в качестве союзников наиболее ярко проявляется в вопросах войны и мира. Многие западные лидеры были шокированы тем, что их коллеги по всему миру не придали войне России против Украины такого же экзистенциального значения, как они, и не сплотились вокруг США и ЕС для защиты не только Украины, но и принципов возглавляемого Западом международного порядка.

Привлекательность западных стран и ценностей, продемонстрированная в этом опросе, часто не переходит в поддержку западной политики. Как и в предыдущем опросе стран CITRUS, в Китае, Индии и Турции (а также, очевидно, в России) преобладает мнение, что война должна закончиться как можно скорее, даже если Украине придется отказаться от контроля над частью своей территории. По данным нашего нового опроса, такая точка зрения преобладает также в Бразилии, Индонезии, Саудовской Аравии и ЮАР.

Однако это вовсе не означает, что жители этих стран считают войну в Украине поводом для выступления против глобального доминирования Запада. Этот аргумент остается популярным только в России и нигде больше. Но — за исключением Южной Кореи — столь же слаба поддержка «трансатлантического» намерения поддерживать Украину столько, сколько потребуется. (Сами европейцы, правда, тоже расходятся во мнениях по этому вопросу.)

Что из перечисленного ниже в наибольшей степени отражает вашу точку зрения?, % от числа опрошенных

В целом, похоже, что значительное число людей за пределами Запада считают, что война в Украине может быть не столько ценностным конфликтом, сколько прокси-войной между «великими» державами. Большинство жителей Китая, России, Саудовской Аравии и Турции считают, что США и Россия находятся в состоянии войны. И наоборот, лишь в Индии и Бразилии разделяют превалирующее мнение жителей США и Европы, что США не находятся в состоянии войны с Россией (хотя в Европе есть страны, где преобладает противоположная точка зрения).

Находится ли США в состоянии войны с Россией?, % от числа опрошенных

Жители многих из этих стран также не признают, что Россия виновата в развязывании войны. Действительно, Европа, США и Южная Корея — единственные страны, где явное большинство респондентов считает, что Россия является самым большим препятствием на пути к миру между Россией и Украиной. Запад (Украина, ЕС или США) рассматривается как более серьезное препятствие не только жителями России и Китая, но и населением Индии, Индонезии, Саудовской Аравии и Турции.

Кто из перечисленных ниже стран представляет наибольшее препятствие для установления мира между Россией и Украиной?, % от числа опрошенных

Но проблема не только в том, что многие люди в этих странах не разделяют резоны Запада. Дело еще и в том, что они, похоже, сомневаются в его способности повлиять на исход событий. Большинство жителей России, Китая, Индии, Индонезии, Саудовской Аравии, ЮАР и Турции считают вероятным, что Россия выиграет войну в Украине в течение ближайших пяти лет.

Только в США четко преобладает мнение, что эту войну выиграет Украина. Даже в Европе 30% респондентов выразили мнение, что Россия, скорее всего, выиграет войну в течение пяти лет, и только 38% считают, что победит, скорее всего, Украина. И это отрезвляющая новость не только для украинцев, но и для всех, кто считает, что победа Украины необходима для будущего европейского и международного порядка.

Насколько вероятно, что Украина победит в войне с Россией в ближайшие пять лет?, % от числа опрошенных

Насколько вероятно, что Россия победит в войне с Украиной в ближайшие пять лет?, % от числа опрошенных

Общее ощущение глобальной незащищенности и утрата веры в способность Запада обеспечить глобальный порядок имеют последствия далеко за пределами Украины. Многие граждане поддерживают стремление своих стран к получению ядерного оружия, считая, вероятно, это единственным надежным способом защиты своего суверенитета в опасном мире. Пример Украины, которая отказалась от своего ядерного оружия в 1990-х годах в обмен на гарантии безопасности со стороны США, России и Великобритании и стала жертвой грубейшего нарушения их Россией, по-видимому, немало способствовал росту веры в то, что только ядерное оружие может обеспечить безопасность страны.

В то время как две влиятельные страны ЕС — Франция и Германия — вступили в ожесточенный спор о допустимости использования даже гражданской ядерной энергетики, большинство жителей Китая, Индии, Саудовской Аравии, Южной Кореи и США считают, что их страны должны иметь доступ к ядерному оружию. Только в Бразилии, Европе и Индонезии явное большинство выступает против такого доступа.

Должна ли ваша страна иметь доступ к ядерному оружию?, % от числа опрошенных

Эта утрата веры в Запад, скорее всего, скажется и на других театрах мировой политики. Ведь существует угроза третьей крупной войны — вооруженного конфликта между США и Китаем из-за Тайваня. Вероятным считают его не менее 52% китайцев, 39% американцев и 35% европейцев.

Насколько вероятно, что в ближайшие пять лет США и Китай вступят в прямую военную конфронтацию из-за Тайваня?, % от числа опрошенных

Но когда речь заходит об этом потенциальном конфликте, даже европейцы не готовы поддержать своего трансатлантического союзника. Так, предыдущий опрос ECFR, проведенный в начале этого года, показал, что в среднем 62% жителей 11 стран — членов ЕС предпочли бы сохранить нейтралитет в этом конфликте и только 23% были бы готовы поддержать США. В ходе последнего опроса лишь 8% европейцев заявили, что поддержали бы войска своей страны, участвующие в потенциально возможной войне за Тайвань, — в США о своей готовности к поддержке сказали 32% респондентов, но в обоих случаях большинство высказалось против такого сценария.

Поддержали бы вы участие войск вашей страны в потенциальной войне за Тайвань?, % от числа опрошенных

Когда «мягкой силы» недостаточно

Некоторые европейцы воспринимают происходящие геополитические сдвиги не просто как кризис международного порядка, но и как кризис идентичности. В период между окончанием холодной войны и 2022 годом они надеялись не только на то, что на их континенте будет царить мир, но и на то, что он будет формировать по своему образу и подобию глобальный порядок, выступая для него как модель постнационального, основанного на законе, многоуровневого управления. От этой надежды мало что осталось, и наши опросы показывают, что (если отделить Европу от США) люди в остальном мире явно не впечатлены «жесткой силой» ЕС и европейским блоком как геополитическим актором.

Когда в ходе предыдущего опроса ECFR респондентов из разных стран и регионов спрашивали, какое слово лучше всего характеризует ЕС, они редко называли его «сильным». Во всяком случае, реже, чем США и Китай. Более того, во всех странах, кроме России, «сильными» считали прежде всего США. Жители самого Китая, а также Индии, России и Турции обычно характеризуют Китай либо как «сильный», либо как «поднимающийся» (а в Индии — и тот, и другой). 

Тем не менее наш новый опрос показывает, что ЕС обладает огромными ресурсами «мягкой силы». Ни одна из незападных «великих» держав не может соперничать с ним, когда речь идет о «силе притяжения». Однако из других исследований оксфордского проекта «Европа в меняющемся мире» также следует, что большинство жителей стран CITRUS воспринимают Европу не как однородное единство и уж тем более не как ЕС, а прежде всего как ряд крупных европейских стран, таких как Франция и Германия, в число которых обычно входит и Великобритания, несмотря на ее выход из ЕС.

К сожалению, даже эта «сила притяжения» может стать проблемой для Европы, поскольку сопротивление иммиграции, вероятно, способствует тому, что избиратели в некоторых странах склоняются к ксенофобским популистским националистическим партиям. Привлекательность западноевропейского процветания также вызывает отток населения из таких стран, как Литва и Болгария. Если война в Украине не закончится ее явной победой и в ее восстановление не будут вложены огромные усилия, то же самое, в еще бóльших масштабах, может произойти и с этой страной.

Более того, наши результаты свидетельствуют о том, что люди за пределами Европы резко разграничивают привлекательность Европы как места для посещения и проживания, с одной стороны, и силу и устойчивость ЕС как политического проекта — с другой. Об этом свидетельствует тот факт, что очень многие люди за пределами Европы считают, что ЕС распадется в течение ближайших 20 лет. 

Это мнение большинства в Китае, России и Саудовской Аравии, но и в других странах его придерживается заметная часть населения, в том числе не менее трети американцев. Шокирует тот факт, что треть опрошенных нами европейцев считают так же, хотя 50% с этим не согласны. Интересно при этом, что эта уязвимость ЕС не является уникальной. Жители многих стран мира, включая большинство в Китае и Саудовской Аравии, а также более 40% в России и Турции, считают, что США могут перестать быть демократическим государством в течение ближайших двух десятилетий.

Отношение жителей остального мира к будущему ЕС коррелирует с тем, считают ли они, что Россия, скорее всего, выиграет войну в Украине или нет. За пределами Европы 73% тех, кто считает распад ЕС вероятным, также ожидают победы России — по сравнению с 53% тех, кто считает распад ЕС маловероятным. Эта корреляция наиболее заметна в Китае, ЮАР, Южной Корее и США, но также прослеживается в Бразилии, Саудовской Аравии и Турции. Более того, 14% неевропейских респондентов, считающих распад ЕС «очень вероятным», выделяются тем, что в своем большинстве считают победу России также «очень вероятной» (52%).

Поэтому вполне правдоподобным выглядит утверждение, что от исхода войны в Украине зависит авторитет самого ЕС. И речь идет о его авторитете не только в глазах остального мира, но и в глазах самих европейцев. В то время как большинство европейских респондентов, не считающих, что ЕС развалится в ближайшие 20 лет, сомневаются в вероятности победы России в ближайшие пять лет, большинство тех, кто считает, что ЕС развалится, также полагают, что Россия выиграет войну.

Еще более сильная корреляция, как в Европе, так и за ее пределами, существует между ожиданиями распада ЕС и крахом демократии в США. Среди неевропейской общественности две трети тех, кто ожидает распада ЕС, также придерживаются мнения, что США могут перестать быть демократическим государством в ближайшие два десятилетия. В то же время среди тех, кто сомневается, что ЕС распадется, три четверти считают демократию в США устойчивой. Эта картина особенно ярко проявляется среди населения Китая, Индии, Индонезии, России, Саудовской Аравии, ЮАР и Турции, но она заметна и в других странах, в том числе в Европе. Таким образом, эти мнения отражают, вероятно, восприятие обеих западных политических систем — как американской демократии, так и Европейского союза.

Заключение

Опросы показывают, что для людей во всем мире европейские страны кажутся очень привлекательными с точки зрения их образа жизни и системы ценностей. Однако, если рассматривать их отдельно от их партнера по другую сторону Атлантики, окажется, что в восприятии жителей неевропейских стран им не хватает сопутствующей «жесткой силы» для защиты своих интересов и ценностей в жестком мире, где конкурируют «великие» и «средние» державы и ведутся войны.

Как война России против Украины, так и война Израиля с ХАМАСом затрагивают Европу более непосредственно, чем США. Победа России над Украиной будет воспринята большинством стран Центральной и Восточной Европы как экзистенциальная угроза, а конфликт на Ближнем Востоке может угрожать внутренней стабильности западноевропейских стран, где проживают значительные ближневосточные меньшинства.

«Геополитический ЕС», то есть ЕС как субъект геополитики, остается пока не более чем лозунгом. И как только дело доходит до драки, за реальными гарантиями люди обращаются к США. Так, опрос ECFR, проведенный в 2020 году, показал, что большинство европейцев продолжают считать гарантии безопасности со стороны США необходимыми для того, чтобы обезопасить себя от военного вторжения. Однако в мире, где альянсы заключаются исходя из практических соображений, а не ценностей, ни одна великая держава не сможет навязать свои желания остальному миру. 

В настоящее время европейцы находятся между двумя конкурирующими стратегиями. С одной стороны, те, кто придерживается концепции биполярного мира, в котором демократии противостоят автократиям, считают, что удел Европы заключается в том, чтобы как можно теснее сблизиться с США — державой, с которой у европейцев больше всего общих ценностей. И хотя администрация Байдена сыграла решающую роль в защите Украины, а США останутся для Европы наиболее близкой по духу «великой державой», наши опросы показывают, что мир вряд ли разделится на два четких лагеря.

Кроме того, внутренняя политика США продолжает оставаться поляризованной, и будущие президенты США, скорее всего, будут в меньшей степени ориентироваться на европейские ценности и интересы. Это резко проявится, если Дональд Трамп будет переизбран в следующем году на второй срок. Но даже если Трамп не будет переизбран, смещение фокуса внимания США на Китай будет означать, что они по необходимости будут меньше инвестировать в Украину, чем европейцы, на чьем континенте находится эта страна.

С другой стороны, те, кто призывает к «стратегической автономии», скорее разделяют Европу, чем объединяют. Этот лозунг теперь воспринимается как антиамериканский и свидетельствует о предпочтении действовать в одиночку, а не в согласии с трансатлантическим партнером. В любом случае, стремление ЕС быть сильным и самостоятельным геополитическим игроком может обернуться обратным эффектом, если окажется оторванным от реальных возможностей Европы влиять на мировую политику.

ECFR предлагает альтернативный подход — политику «стратегической взаимозависимости». Это означает, что, с одной стороны, следует признать, что ЕС никогда не будет способен на самодостаточность и стремление к взаимозависимости заложено в его ДНК. С другой стороны, чтобы стать геополитическим актором, ЕС должен сделать гораздо больше. Война в Украине продемонстрировала энергетическую зависимость Европы от России, а пандемия ковида — зависимость от китайских цепочек поставок, поэтому ЕС не может наивно относиться к уязвимости, которая возникает в результате асимметричной зависимости. Именно поэтому имеет смысл диверсифицировать свои отношения и разработать ответ на стратегию «двойной циркуляции» Китая и промышленную политику США. Это и есть экономический аспект «жесткой силы».

Европейцам также давно пора вкладывать больше средств в военное измерение «жесткой силы» и обеспечение своей безопасности, опираясь на то, что они уже сделали для поддержки Украины. Дальнейшее успешное расширение ЕС на восток, даже до завершения войны в Украине, также сделает Евросоюз более влиятельным и авторитетным в мире жесткой геополитической и геоэкономической конкуренции.

Вместо того чтобы цепляться за устойчивые альянсы, европейским политикам необходимы партнерства по конкретным проблемам, соответствующие этому новому миру кооперации à la carte.