Санкционный комплаенс: ключевую роль в контроле поставок товаров двойного назначения в Россию могут сыграть западные банки

Продолжающаяся борьба за эффективность санкций может в конце концов привести к существенному изменению многих правил международной торговли. Аналитики настаивают, что традиционный реактивный контроль за соблюдением санкций не дает эффекта. Механизмы контроля должны стать превентивными, а основная роль в его осуществлении должна лежать не столько на производителях или поставщиках, сколько на финансовых организациях. На этом настаивают авторы доклада аналитического центра Bruegel, посвященного проблеме контроля поставок продукции двойного назначения и подготовленного при участии члена Международной экспертной группы по санкциям Ермака–Макфола Беньямина Хильгенштока. 

С начала войны в Россию запрещен экспорт 50 товаров двойного назначения. В 2023 году, по оценке Киевской школы экономики, которая приводится в докладе Bruegel, Россия приобрела таких товаров на $12,5 млрд. Таким же — в стоимостном выражении — объем поставок был и в 2021 году. В целом, объем, по всей видимости, снизился, так как издержки параллельного импорта были выше (→ Re: Russia: Санкционная партия). За те же микрочипы, согласно экспертным оценкам, в сравнении с легальным рынком Россия в 2023 году переплачивала более 80%. Тем не менее объемы поставок остаются значительными. Явные признаки того, что оборонные предприятия испытывают дефицит тех или иных компонентов или оборудования, отсутствуют. В 2021 году Россия закупала товаров этой номенклатуры на $1,08 млрд в месяц, сразу после введения санкций (март–июль 2022 года) стоимостный объем упал до $600 млн, то есть больше чем на 40%. Но затем начал расти и теперь составляет в среднем $1,06 млрд в месяц. 

Российский импорт товаров военного назначения, 2021–2023, млн $

Запрещенные к ввозу товары разделены на четыре группы, по степени значимости для ВПК. В первую группу входят, в частности, самые совершенные микрочипы, которые российские предприятия производить не в состоянии. Их поставки оцениваются в $2,3 млрд, или 18% общего объема импорта товаров двойного назначения. Почти все импортные компоненты, которые украинские эксперты извлекают из российской военной техники, боеприпасов и других видов вооружений, были произведены компаниями, инкорпорированными в странах санкционной коалиции. Более 70% имеют американское происхождение. Так, только поставки компании Intel были осуществлены на сумму $474 млн. Основные маршруты поставок пролегают через Китай и Гонконг. Впрочем, общий экспорт товаров из стран санкционной коалиции в Грузию, Армению, Казахстан и Киргизию также вырос на протяжении военного времени более чем в два раза. 

Поскольку речь в первую очередь идет о товарах, которые производят компании из стран санкционной коалиции, западные банки так или иначе задействованы в цепочках поставок — как минимум используются их корреспондентские счета, указывают эксперты Bruegel. Изучать обработанные ими сделки постфактум бесполезно: в прошлом году для организации поставок на $12,5 млрд, по данным Киевской школы экономики, было совершено более 1 млн транзакций. У американских и европейских органов, контролирующих соблюдение санкций, нет ресурсов, чтобы изучить каждую. В то же время у финансовых организаций есть и ресурсы, и необходимый опыт, чтобы блокировать подозрительные транзакции в моменте. Процедуры, которые в свое время внедрялись для противодействия отмыванию денег и финансированию международного терроризма (know your client, KYC), могут эффективно использоваться, чтобы блокировать сделки с подсанкционными товарами. 

В то же время имеющиеся механизмы комплаенса требуют донастройки для выявления сложных цепочек операций, запутанной структуры собственности, использования фирм-прокладок и непрозрачных юрисдикций. Прежде всего финансовые организации должны иметь больше информации. В рамках существующих процедур KYC они сфокусированы на выявлении подозрительных участников транзакций. Детали сделок, которые они обслуживают, им известны не всегда. Так, например, если контрагенты используют аккредитивы, товары или услуги, за которые осуществляются расчеты, согласно правилам SWIFT, можно не указывать. Организаторы параллельного импорта этим активно пользуются, утверждают эксперты Bruegel. 

Есть проблемы и с идентификацией компаний, чьи сделки нужно особенно тщательно проверять. Эта тема недавно обсуждалась в британском парламенте. Представители ассоциации UK Finance, Ассоциации британских страховщиков (ABI) и Института дипломированных бухгалтеров Англии и Уэльса (ICAEW) заявили, что их участники не до конца понимают, могут ли они обслуживать сделки, в которых участвуют компании, не внесенные в санкционные списки, но каким-либо образом связанные с их фигурантами. Управление по осуществлению финансовых санкций британского Минфина (OFSI) не разъяснило им, что считать «контролем в компании», — разъяснения есть лишь насчет «владения». 

От санкционных органов (американского OFAC, европейского FinCEN и британского OFSI) требуется не только установление понятных правил игры — они также должны создать стимулы для их выполнения. Прежде всего, по мысли экспертов Bruegel, банки должны увидеть, что нарушения строго наказываются, — в отсутствие штрафов они продолжат выполнять требования лишь формально. Первым шагом в этом направлении стало наделение OFAC правом вводить ограничения за прямое или косвенное содействие российскому военному производству. Как мы писали ранее, угроза вторичных санкций заставила пересмотреть отношения со связанными с Россией клиентами не только западные, но также турецкие и даже китайские банки (→ Re: Russia: Эффект перелива). По всей видимости, это стало одной из причин сокращения китайского экспорта в Россию в первом квартале. Впрочем, из недавнего расследования Reuters следует, что постепенно на место не готовых рисковать крупных банков приходят мелкие. Затормозить этот процесс можно единственным способом — начав реализовывать озвученные угрозы и усилив контроль «на выходе», как предлагается в докладе Bruegel. Эти усилия, вполне вероятно, в конце концов увенчаются частичным успехом и, во всяком случае, в краткосрочной перспективе будут вести к дальнейшему росту стоимости параллельного импорта для России.