Тридцать лет глобализации подвели мир к новому перекрестку, где политические противоречия обостряют экономическую конкуренцию и взаимную подозрительность. После болезненного разрыва экономических связей с Россией Европа стоит перед еще более сложным вопросом о перспективах своих экономических взаимоотношений с Китаем. Колоссальный дефицит во взаимной торговле раньше не слишком беспокоил ЕС, но теперь все более рассматривается под углом зрения несправедливой конкуренции со стороны Китая и политических последствий торговой зависимости Европы. Впрочем, не разделяют в ЕС и китайскую стратегию США. Cуть новой европейской политики сформулировала глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен: «Минимизация рисков, но не разрыв». Эксперты считают, что высшая точка в экономических отношениях ЕС и Китая позади и предстоит период длительного охлаждения. Чтобы диверсифицировать риски, Европа и США будут искать новые страны для инвестиций и кооперации. Но этот процесс не будет быстрым.
События последних лет и даже десятилетий заставили экспертов и политиков говорить о намечающемся новом глобальном расколе, в котором рыночные демократии будут противостоять рыночным автократиям. Однако взаимопроникновение рыночных экономик из обоих лагерей столь велико, что попытка разрыва или даже просто резкого изменения вектора сама по себе может оказаться тектоническим событием. Вместе с тем, как показывает опыт последних двух лет, политические ставки могут быть столь высоки, что эти тектонические потрясения оказываются неизбежны. Так, болезненный разрыв с Россией, когда десятилетиями отработанное энергетическое сотрудничество пришлось прекратить революционными методами, поставил перед ЕС вопрос о возможных сценариях его отношений с другим ключевым партнером — Китаем.
Впрочем, всплеск геополитической напряженности, спровоцированный вторжением России в Украину, послужил лишь триггером — отношение к Китаю в ЕС начало меняться раньше, отмечают эксперты центра Observer Research Foundation (ORF). В числе ключевых они называют именно политические факторы: нарушения прав человека в Синьцзяне, репрессии в Гонконге, напряженную ситуацию в Южно-Китайском море. На этот тренд наложился слом логистики во время пандемии COVID-19. Но война в Украине и определенное намерение Китая поддерживать Россию политически и экономически не позволяют уже оставить проблему без ответа.
Суть новой европейской политики в отношении Китая сформулировала весной 2023 года глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен: «Минимизация рисков, но не разрыв» («De-risk — not de-couple»). Разрыв чреват разрушительными последствиями для обеих сторон. Если Россия была для ЕС лишь важнейшим поставщиком энергоресурсов, то Китай — один из главных торговых партнеров союза в принципе. Больше товарооборот у ЕС только с США и Соединенным Королевством. А по объему получаемого ЕС импорта Китай и вовсе лидирует с долей около 20% по итогам 2023 года, опережая США примерно в полтора раза (13,7%), следует из свежих данных Евростата.
Впрочем, дисбаланс торговли — это еще один повод для беспокойства. Торговля ЕС с Китаем была сбалансированной только в начале 2000-х, но к концу десятилетия дефицит торгового баланса союза достигал «на китайском направлении» уже €100 млрд, а к началу пандемии превысил €150 млрд. В 2022 году он достиг максимальных €356 млрд, в 2023-м снизился до €291 млрд. Впрочем, это сокращение было обусловлено главным образом тем, что на 2022 год пришелся пик закупок телекоммуникационного оборудования (крупнейшая статья китайского экспорта в ЕС) в рамках очередного цикла, замечает старшая научная сотрудница центра Bruegel Алисия Гарсия-Эрреро.
Сама по себе эта разбалансированность является проявлением более глубокой политэкономической проблемы. Основной причиной разбалансировки стало то, что Китай все эти годы искусно обходил правила ВТО, касающиеся использования государственных субсидий, объясняют эксперты Центра европейских реформ (Centre for European Reform, CER). Большая часть всех китайских инвестиций приходится на госпредприятия, которые получают государственную поддержку. Отделить квазигосударственные инвестиции от частных во многих случаях оказывается сложно или просто невозможно. В результате, по мере того как Китай становился для Европы ключевым поставщиком на отдельных рынках, сам он планомерно замещал европейский импорт, развивая внутреннее производство за счет субсидий, заключает Алисия Гарсия-Эрреро из Bruegel. Яркий пример — автомобильная индустрия. За последние пять лет китайские производители нарастили долю на европейском рынке электрокаров с 0,5 до 9,3%, подсчитала компания Schmidt Automotive Research. Причина в том, что они стоят в среднем на четверть дешевле европейских аналогов. Осенью прошлого года Еврокомиссия начала расследование, цель которого — установить, добиваются ли BYD и другие китайские компании этого именно за счет госсубсидий.
Рост дефицита во взаимной торговле и похожие обвинения в нечестной конкуренции стали причиной торговой войны, которую против Китая в 2018 году начали США. При Джо Байдене она продолжилась. Европу, которая стремится соблюдать нормы ВТО, это противостояние поставило в сложную ситуацию, констатируют эксперты Центра европейских реформ. Китай поддерживает внутреннее производство за счет субсидий, США — за счет налоговых льгот. Европа не делает ни того, ни другого, из-за чего ее производители оказываются менее конкурентоспособными. На рынках, где их позиции изначально были сильны (автомобилестроение), они сдают позиции медленно, на новых — быстрее. Так, в области новой энергетики, развитие которой должно в том числе снизить зависимость Европы от автократий в поставках ископаемого топлива, ЕС уже попал в зависимость от Китая (→ Re: Russia: С газовой иглы на электрическую), который стал для нее основным поставщиком солнечных панелей. Аналогичная ситуация — с литий-ионными батареями и другим оборудованием для хранения энергии, добытой альтернативными способами.
Таким образом, помимо споров о правах человека, на повестке оказался вопрос о различии ключевых принципов разных «капитализмов». Китай демонстрирует здесь выдающийся образец государственного контроля командных высот в экономике. Однако страны глобального Юга также склоняются к модели большего взаимопроникновения бизнеса и политики. И Китай, и эти страны считают, что такое взаимодействие — единственный способ ограничить историческое доминирование Запада на международных рынках.
В опубликованном в середине прошлого года докладе та же Алисия Гарсия-Эрреро из Bruegel обращает внимание на то, что зависимость ЕС от Китая не ограничивается торговлей. У китайских компаний есть доли в морских портах более чем в десяти европейских странах. Например, китайской COSCO Shipping, крупнейшей судоходной компании в мире, принадлежит афинский порт Пирей. Госкомпании SGCC принадлежат доли в электросетевых компаниях 11 стран. Базовые станции и другое оборудование Huawei используется для оказания услуг связи 5G в 19 странах. Эксперты центра Observer Research Foundation в своем докладе отмечают, что ряд стран ЕС ценят китайские инвестиции слишком сильно — и это создает угрозу для выработки общей европейской политики. В первую очередь речь о Венгрии, которую они называют «китайским троянским конем», и Греции.
Такой уровень зависимости исключает любую возможность быстрого разрыва отношений. Однако, как это было и в отношениях с Россией до вторжения, по мере укрепления путинского авторитаризма вопрос о том, является ли взаимная торговля инструментом сдерживания и интеграции России (или Китая) или возможностью для усиления политического влияния в обратную сторону, становится открытым. Страны, зависимые от Китая в большей степени, вынуждены сдвигать свою политическую риторику. И дело тут не только в Викторе Орбане. Осторожную позицию занимает Франция. Эммануэль Макрон, например, давал понять, что не считает проблему Тайваня очень важной для Европы. Но это в свою очередь подрывает евроамериканское военно-политическое партнерство.
Однако высшая точка в китайско-европейских отношениях уже пройдена, и в дальнейшем они будут постепенно охлаждаться, предсказывает Алисия Гарсия-Эрреро. Помимо того, что ЕС и Китай будут все дальше расходиться политически и идеологически, их сотрудничество становится для ЕС все менее выгодным. Главным вызовом для европейских политиков Гарсия-Эрреро называет снижение зависимости от Китая в области энергетики за счет поддержки собственных производителей и развития инноваций.
Эксперты Центра европейских реформ также не верят в возможность острого конфликта: разрыв ЕС с Китаем слишком сильно ударил бы по уровню жизни в большинстве стран — европейские политики на это не пойдут. Они также отмечают, что ЕС, в отличие от США, невыгодно создавать серьезные проблемы для китайской экономики. Соответственно, ЕС мог бы поддержать США в принципиальном для них вопросе ограничения поставок в Китай микрочипов, а также, уже в своих собственных интересах, принять меры для защиты европейских автопроизводителей. В то же время в производстве солнечных панелей и другого оборудования, которое необходимо для «зеленого» перехода, конкурировать с Китаем уже бессмысленно — нужно пользоваться тем, что он производит его в достаточных объемах и продает дешево.
Один из сценариев выхода из создавшейся ситуации для Европы и США — это перенос инвестиционных потоков и производств в другие развивающиеся страны Юго-Восточной Азии. Впрочем, такой сценарий делает более вероятной эскалацию военно-политической напряженности со стороны Китая.