Анализа масштабов потерь России, проведенный двумя различными методами — в совместном проекте Би-би-си и «Медиазоны», с одной стороны, и в проекте «Медузы» и «Медиазоны», с другой, — позволяет утверждать, что нам достаточно достоверно известно количество военных, погибших за два года войны с Украиной. Это около 85–90 тыс. человек. На самом деле, это число может быть несколько ниже за счет ошибочного учета смертей, связанных с российской эпидемией СПИДа, или несколько выше — за счет пропавших без вести и тех случаев, когда наследственные дела не открываются, а также за счет большого числа российских «медвежьих углов», сведения о погибших уроженцах которых не достигают публичного пространства. Важно не это, а то, что якорное значение в районе 90 тыс. является весьма надежным.
Почему это можно утверждать сегодня? Напомним, что проект Би-би-си-«Медиазоны» ведет поименный список погибших военнослужащих по открытым источникам (посты в социальных сетях, некрологи на сайтах местных администраций, сообщения СМИ и т.д.). При этом, наблюдая за кладбищами в 70 населенных пунктах России, проект пришел к выводу, что количество «военных» могил превышает число обнаруженных им по открытым источникам имен погибших примерно в два раза. На день двухлетней годовщины начала войны проект установил 45 123 имени погибших (при этом данные последних недель мониторинга впоследствии обычно возрастают). Соответственно, предполагаемая численность погибших должна составить около 90 тыс. человек.
Проект «Медузы»-«Медиазоны» использует другой метод. Его выводы основаны на статистическом анализе избыточной мужской смертности по данным реестра наследственных дел, который остается открытым источником благодаря тому, что нотариусы по закону должны публично ставить в известность потенциальных наследников об открытых наследственных делах. Основываясь на этих данных, «Медуза» утверждает, что военные потери России на войне с Украиной составляют 75 тыс. человек. Но оговаривается, что эта цифра — результат оценки, которая может быть не вполне точной. Надежным результатом является диапазон 66–88 тыс. человек, и реальная цифра может отклоняться в сторону той или иной границы. Кроме того этот метод не позволяет достоверно оценить масштабы потерь последнего времени — расчеты «Медузы» охватывают период до конца 2023 года. Отталкиваясь от темпов потерь последнего квартала 2023 года, Медуза предлагает добавить к ним еще 7800 человек за январь–февраль и в итоге получает якорную цифру в 83 тыс. человек.
Однако еще один очень важный результат статистического исследования «Медузы»-«Медиазоны» состоит в том, что проанализировав данные поименного проекта Би-би-си-«Медиазоны», аналитики пришли к выводу, что количество погибших в определенный период времени, по их данным, превышает количество попавших в мониторинг первого проекта больше чем в 1,8–2 раза. Это означает, что «кладбищенский индекс» Би-би-си-«Медиазоны» является релевантным и подтверждается другим методом. Если применить скорректированный «Медузой» коэффициент к данным поименного списка, получится 85 тыс. человек. Таким образом количество погибших может в реальности составлять 85 тыс. (с большей вероятностью) или немногим более 90 тыс., но то, что оно составляет 70 тыс. или 110–120 тыс. — крайне маловероятно. Оценка 85– 90 тыс. является результатом применения двух независимых методов.
Это, однако, далеко не все жертвы войны. Проект Би-би-си-«Медиазоны» на основании некрологов и сообщений о давно пропавших приходит к выводу, что потери армии луганско-донецкого региона могут составлять примерно 22 300 человек. То есть общие потери российской стороны увеличиваются до примерно 110 тыс. человек. Проект «Медузы»-«Медиазоны», в свою очередь, осуществил выборочную проверку базы данных погибших военных с украинской стороны UAlosses, в которой указаны 42 150 имен, и пришел к выводу о ее высокой надежности. Исследователи также считают, что ее полнота существенно выше, чем полнота аналогичной базы Би-би-си-«Медиазоны». Помимо этого они указывают на реестр пропавших без вести, который ведется в Украине и насчитывает около 15 тыс. военных. Это позволяет предположить, что общее число погибших с украинской стороны может составлять выше 60 тыс. человек. Таким образом, в среднем каждый день войны погибает более 120 российских военнослужащих, более 150, если учесть луганско-донецкие потери, и более 250 военных с обеих сторон.
Темпы роста российских потерь в 2023 году увеличивались и по итогам года составили почти 50 тыс. человек, что в два раза больше, чем в 2022-м, когда Россия потеряла около 24 тыс. военных (впрочем, первый этап войны — это зона, где могут быть сосредоточены недоучтенные обоими проектами потери). Максимальных значений потери достигли во время битвы за Бахмут, в январе–марте 2023 года. Следующая точка взрывного роста смертей — осень 2023 года на фоне начала российского наступления на Авдеевку. Причины двукратного роста потерь — это наличие у Украины во второй год войны более эффективного западного оружия и идеология «мясных штурмов», которую разделяет российское командование. Российская военная стратегия остается по своему характеру деспотической: она придает большое значение символическим, не имеющим стратегического значения территориальным приобретениям, которые рассматриваются как политический фактор, и в то же время не испытывает давления в отношении масштабов людских потерь. Как видно из приведенных расчетов, соотношение потерь на российской и украинской стороне является не таким сокрушительным, как заявлял Владимир Зеленский: российские потери убитыми превосходят украинские не в 2,5, а примерно в 1,6–1,7 раза. Но, на самом деле, это очень большая разница в потерях (около 35 тыс. человек) при минимальном тактическом результате.
Взятие Авдеевки стало ярким примером такой «жуковской» военной кампании. По данным проекта Би-би-си-«Медиазоны», с октября по февраль число подтвержденных погибших составило более 6600 человек (то есть 13,5 тыс. в пересчете с двукратным коэффициентом), по данным американской разведки, уже на середину декабря российские безвозвратные потери (убитые + тяжело раненные) в наступлении на Авдеевку составляли 13 тыс. человек. Источники военного блогера Андрея Морозова, покончившего с собой после публикации этих данных, в середине февраля называли цифру 16 тыс. безвозвратных потерь. Российский военный аналитик Руслан Пухов считает, что российская сторона в данный момент опирается на тактику «множественных порезов», то есть давления на украинские позиции на многих направлениях с целью измотать противника и заставить его тратить снаряды, дефицит которых нарастает. Такая тактика также предполагает заведомо бóльшие потери атакующей стороны, не имеющей целью совершить стратегический прорыв, то есть буквальную реализацию выражения «пушечное мясо».
Динамика потерь на протяжении двух лет хорошо отражает изменение принципов комплектования: на первом этапе войны погибали и являлись основным военным контингентом контрактники старого образца, затем, в конце 2022 — первой половине 2023 года, — мобилизованные и заключенные, и, наконец, во второй половине 2023 и начале 2024 года — так называемые добровольцы, а по сути — контрактники нового типа (в эту категорию теперь входят и заключенные). В последние месяцы российские власти, по всей видимости, находятся в состоянии эйфории в связи с успехом обновленной контрактной системы, обеспечившей значительный приток в войска (→ Re: Russia: Конкурентные контракты для «мясных штурмов»). Но и в статистике погибших доля контрактников стремительно растет и уже достигла 40% всех потерь.
По подсчетам Министерства обороны Эстонии, сделанным в докладе, который процитировала «Медуза», при безвозвратных потерях в 50 тыс. человек за полгода Россия в любом случае не сможет заменять их сколько-нибудь подготовленным контингентом, то есть пригодным к ведению наступательных действий. Такого же мнения придерживается и Пухов, утверждающий, что тактика «пушечного мяса» «дорогостояща в плане потерь и расходования ресурсов и может привести к чрезмерному истощению сил, что, в свою очередь, снова передаст хотя бы отчасти инициативу украинской стороне». Несмотря на избыточные потери, эта тактика, по его мнению, не создаст возможностей для прорыва. Кроме того, эффективность этой тактики резко снизится в случае, если снарядный голод на украинской стороне будет в какой-то момент преодолен. В настоящее время, по заявлениям украинских офицеров, которые цитирует New York Times, они вынуждены отказываться от ударов, если видят, что в точке поражения не накопилось достаточного числа российских солдат.