Праща Давида: как дроны стали стратегией выживания для Украины, меняют баланс сил в мире и становятся глобальной угрозой международному порядку

«Калашниковы» XXI века: дроны как военный феномен

Украина изменила облик современной войны — сегодня эту фразу повторяют на все лады военные аналитики и журналисты. Значительно проигрывая России в технике и живой силе, Украина периодически демонстрирует способность наносить чувствительные удары по российским военным объектам и ресурсам. Атака на российские стратегические бомбардировщики — самый громкий пример, но ей предшествовали удары по военным аэродромам, например в Пскове в 2023 году, удары по кораблям Черноморского флота, по российским нефтеперерабатывающим заводам и нефтебазам. Согласно различным подсчетам, в частности Королевского института оборонных исследований (RUSI), с ударами дронов связаны 70% потерь в живой силе и технике с российской стороны. 

Операции, подобные проведенной 1 июня, не могут переломить ход военной кампании, но наносят болезненный урон и демонстрируют возможности асимметричной войны. Украинские дроны стали символом этой войны как поединка Давида и Голиафа. За два года конфликта Украина построила масштабную, гибкую и в значительной мере децентрализованную инфраструктуру беспилотников, охватывающую производство, тестирование, логистику и обучение операторов. По заявлениям украинских властей, страна стала крупнейшим в мире пользователем, разработчиком и производителем боевых дронов. По утверждению директора Департамента закупочной политики Министерства обороны Украины Глеба Каневского, в прошлом году Украина закупила более 1,5 млн беспилотников, в большинстве — FPV-дронов; 96% из них — у украинских производителей и поставщиков. В этом году, по словам Каневского, украинская промышленность может поставить до 4,5 млн боевых дронов. 

По данным Statista Market Insights, на которые ссылается Business Insider, крупнейшим в мире производителем беспилотников в 2024 году стал Китай с 2,9 млн аппаратов. Но китайская статистика не дает разбивки на дроны для гражданского и военного использования. Впрочем, китайские гражданские беспилотники в массовых количествах перепрофилируются для военных целей в Украине и России. Согласно апрельскому заявлению Владимира Путина, в России в 2024 году произведено 1,5 млн беспилотных аппаратов, включая около 4 тыс. FPV-дронов, однако российские власти известны вольным обращением со статистикой и фактами в отношении своих военных возможностей. По данным Washington Post, Россия сегодня может производить от 300 до 500 дронов в день на основе иранской технологии в Елабуге, то есть около 150 тыс. в год. Совершенно очевидно, что в России нет еще девяти заводов такого масштаба. Скорее всего, российские власти засчитывают дроны, закупленные в Иране и Китае.

Атаки, подобные проведенной 1 июня, подрывают уверенность в неуязвимости сильной державы перед более слабой. Традиционные модели военного превосходства, обеспеченные дорогостоящими вооружениями, уже не в первый раз в ходе этой войны становятся уязвимыми перед простыми, недорогими, мобильными технологиями. FPV-беспилотники и сети, которые обеспечивают их управление, представляют собой не просто тактические инновации, а начало системной трансформации, пишут военные исследователи Антонио Салинас и Джейсон Ливэй в статье для War on the Rocks. Доминирование ведущих армий мира долгое время основывалось на сложных и дорогостоящих платформах — танках, истребителях, авианосцах, — строительство и обслуживание которых обходилось в миллионы и миллиарды долларов. FPV-беспилотники перевернули эту модель. Дроны, которые когда-то были инструментом высококвалифицированных военных пилотов, действующих с защищенных баз, стали теперь оружием пехоты, FPV-дрон (First Person View — «от первого лица») — это «калашников» XXI века.

Масштабирование: дроновая армия как социальное явление

Новые оружейные технологии редко сами по себе трансформируют военные действия; это происходит только, если меняется военная организация вокруг них, утверждают Майкл Хоровиц и Стивен Розен в книге «Распространение военной мощи» (The Diffusion of Military Power: Causes and Consequences for International Politics). Салинас и Ливэй приводят в пример трансформацию характера войны с появлением гладкоствольных ружей (аркебуз и др.) и испанской терции — тактической единицы, доминировавшей в европейских войнах XVI–XVII века. Аркебузы не были надежным оружием, требовали времени для перезарядки и стрельбы, но в комбинированном формировании с пикинерами и мечниками оказались смертельной силой. Так же и FPV-беспилотники, не будучи «чудо-оружием» сами по себе, требуют, по мнению авторов War on the Rocks, новых оперативных концепций и новых войсковых структур.

Такая новая структура, по сути, уже существует и действует, полагают авторы исследования Лондонской школы экономики (LSE) «Украинская экосистема дронов и оборона Европы». Решающую роль в операциях с использованием FPV-дронов играют не мощность носителей и не уровень технологической новизны, а доступ к точным разведданным, слаженность логистики, высокая скорость принятия решений и способность интегрировать гражданские и военные ресурсы. Дело здесь не в технологическом прорыве, а в формировании уникальной общественной экосистемы — гибкой и горизонтальной, утверждают эксперты LSE. Это децентрализованное взаимодействие Минобороны, инженеров, фронтовых операторов, программистов, волонтеров и тренинговых центров, которые наладили обратную связь, позволяющую быстро адаптировать дроны к условиям поля боя.

По сути, новый род войск — Силы беспилотных систем Украины — был создан указом президента Зеленского 6 февраля 2024 года, а 3 июня 2025-го их командующим был назначен Роберт Бровди с позывным Мадьяр. Бывший до вторжения преуспевающим бизнесменом, Бровди начинал командиром взвода, а в конце весны 2022 года создал одно из первых подразделений беспилотной аэроразведки («Птицы Мадьяра»), которое в январе 2024-го превратилось в отдельную бригаду «беспилотных систем». Его стремительная карьера — демонстрация того, что успешное продвижение инноваций неотделимо от продвижения организаторов инноваций, понимающих возможности и сложности их масштабирования. «Мы можем ненавидеть, критиковать [украинцев], но вот может ли у нас лейтенант, мобилизованный в 2022 году, стать в 2025-м командующим целого рода войск? Причем заслуженно за свои результаты работы? Нет», — сокрушается автор российского военно-пропагандистского Telegram-канала «Два майора».

«Украинская адаптивность сегодня становится новым ориентиром в стратегии обороны — как для самой Украины, так и для ее союзников», — пишет Тим Джуда в большом очерке об украинской инфраструктуре беспилотных аппаратов в The New York Review. Нехватка живой силы принуждает Украину делать ставку на инновационные беспилотные системы, а оборонную отрасль — превращаться в экосистему стартапов. Такие инвестиционные форумы, как некоммерческая организация Invest in Bravery, объединяют военных, разработчиков и предпринимателей. Как уже говорилось, подавляющее большинство устройств, производимых сегодня в Украине, — это FPV-дроны, но там также ведутся работы над массовым производством автономных воздушных и наземных аппаратов, которые могут устанавливать мины, доставлять боеприпасы или эвакуировать раненых. Десятки тысяч малых наземных дронов (UGV) уже работают в «зонах смерти» — в пространствах у линии фронта, куда невозможно проникнуть без риска для жизни. 

Экзистенциальная необходимость и общественная экосистема, сложившаяся вокруг дронов, и стали настоящим оружием Давида в поединке с Голиафом. Специалисты крупных военных держав ведут свои наблюдения из ситуации стратегического планирования и растущих оборонных бюджетов. Они могут выбирать стратегии из практически неограниченного каталога. Чего они не могут, так это поставить себя в ситуацию выживания, в которой рождаются украинские стратегические и тактические находки.

Вызовы для военных держав 

Впрочем, украинский опыт уже влияет на стратегическое планирование стран НАТО и заставляет переосмыслять прежние представления и стратегии. Украина стала «лабораторией для будущих войн», где на практике проверяются и обкатываются новые модели взаимодействия армии, технологий и гражданского сектора, констатируют специалисты Объединенного центра анализа и извлечения уроков НАТО (JALLC). Судя по Стратегическому обзору обороны, представленному недавно правительством Британии, Лондон потратит дополнительные £2 млрд на беспилотники и займется внедрением оперативного опыта войны в Украине. Страны восточного фланга НАТО, Норвегия и США пересматривают свои оборонные бюджеты и начинают создавать подразделения, ориентированные не на покупку дорогостоящих платформ, а на адаптивность, обучение и массовое производство «интеллектуальных боевых систем». 

С точки зрения действий крупной военной державы изучают украинскую войну и в Китае. В гипотетической войне за Тайвань Китай будет Голиафом. Китайские военные эксперты пришли к выводу, что российская ставка на сдерживание через гибридные методы (информационные операции, политическое давление) не оправдала себя, говорится в недавнем докладе RAND «Какие уроки Китай извлекает из российско-украинской войны». Блицкриг не удался, а затяжной характер конфликта поставил под сомнение способность России справиться с мобилизацией и логистикой. Осознав это, руководство китайской Народно-освободительной армии (НОАК) готовится, по сведениям RAND, к длительным, изнурительным войнам, а не к быстрому принуждению к капитуляции. При этом, по мнению китайских экспертов, одной из ключевых уязвимостей России стало чрезмерное упование на централизованное принятие решений и неспособность адаптироваться к быстро меняющимся условиям на поле боя. В ответ на это НОАК, отмечает RAND, стремится развивать инициативу на тактическом уровне, а также усиливает гражданско-военное взаимодействие и логистическую устойчивость — все то, чего не хватает российской армии в Украине.

Другие специалисты отмечают проблемы, которые распространение дешевых беспилотных летательных аппаратов создает для традиционных стратегий сдерживания, поскольку дроны усложняют атрибуцию и контроль эскалации. (Яркий пример — атака 1 июня, когда дешевые украинские дроны напали на часть сил российской ядерной триады.) При этом использование дорогих систем ПВО против дешевых беспилотников крайне неэффективно и опасно, так как может привести к напряжению оборонных ресурсов и усложнить стратегии сдерживания, говорится в материале американского Национального университета обороны (NDU). 

Дроны не заменят крупные системы, но могут изменить их роль и конфигурацию. Вопрос не в том, чтобы заменить дорогостоящие ракетные системы FPV-беспилотниками, а в том, как правильно их сочетать. Украина, не имея формальных гарантий безопасности и не являясь членом НАТО, смогла перестроить свою оборону за счет гибкости, изобретательности и интеграции гражданского и военного потенциала. Эта способность к быстрой адаптации и взаимодействию различных секторов общества становится главным уроком для будущих конфликтов. 

Технология освобождения или источник нестабильности? 

Впрочем, «технологии освобождения» без труда превращаются в свою противоположность. Развитие дешевых и мобильных военных технологий в Украине происходит в контексте обороны более слабого государства от агрессии более сильного, что делает их морально приемлемыми и даже вызывающими сочувствие. Однако именно в силу этого они могут с легкостью выйти из-под государственного контроля. Их простота и доступность делают их особенно привлекательными для негосударственных акторов — вооруженных групп, террористических организаций, частных военных компаний.

Доступность и дешевизна беспилотников выравнивают условия игры между мелкими игроками и мощными державами, тем самым бросая вызов традиционным моделям сдерживания, подчеркивается в отчете «Беспилотники в руках негосударственных акторов: возрастающие риски и новые вызовы» центра Trends Research & Advisory в Абу-Даби. Это создает качественно новую стратегическую среду, в которой грань между государственным и негосударственным насилием размывается. Конфликты, инициированные не армиями, а сетями акторов с собственными политическими и экономическими интересами, могут стать повседневностью. То, что выглядит сегодня как «технология освобождения» в одном контексте, завтра станет источником нестабильности в другом. 

Террористические и повстанческие группы уже проявляют интерес к коммерчески доступным дронам, адаптируя их для нанесения ударов по военным и гражданским целям. Это снижает порог для участия в вооруженных конфликтах и затрудняет реагирование со стороны регулярных армий. По мнению экспертов RAND, дроны становятся оружием не только для асимметричной войны между государствами, но и для «войны всех против всех». Таким образом, распространение беспилотных технологий не просто меняет способы ведения боевых действий — оно трансформирует условия глобальной безопасности. И помимо освоения возможностей беспилотных войн, странам предстоит с еще большей скоростью изобретать способы противодействия им.