Война и бунт: как связаны между собой исход мятежа вагнеровцев и перспективы украинского контрнаступления?

Битва за коридор

Бунт бунтом, а война по расписанию. Шокирующий военный мятеж внутри России пока никак не отразился на театре военных действий, где между тем за последний месяц возникла новая оперативно-тактическая ситуация. 

Главным итогом первых недель украинского наступления стало то, что российский фронт нигде не «посыпался», не проявил организационной и управленческой слабости, а выстроенные линии обороны оказались надежны перед лицом новой военной техники, предоставленной Украине западной коалицией. Это стало результатом новой российской стратегии: в конце зимы российская сторона отказалась от идеи масштабного наступления в Украине, которого от нее ждали, и, оставив ЧВК «Вагнер» перемалывать завербованных заключенных под стратегически неважным Бахмутом, сосредоточилась на подготовке обороны «крымского коридора». Новая стратегия была принята после назначения начальника Генерального штаба Валерия Герасимова командующим объединенной группировкой в январе 2023 года, и ее успех определяет на сегодня аппаратный и политический вес Герасимова, в том числе в той войне, которую объявил ему Пригожин.
Сухопутный коридор в Крым, превращающий Азовское море во внутреннее море России и надежно связывающий аннексированный Крым с материковой Россией, — паллиативный, но вполне приемлемый трофей, который может служить в глазах части россиян оправданием этой войны, по крайней мере в условиях диктатуры и подавления внутренней оппозиции. В этом контексте задачей Путина является демонстрация того, что украинские силы не способны сломать оборону коридора. Это, по планам Кремля, позволит стабилизировать линию фронта, создаст впечатление о невозможности ее прорыва и склонит Запад к мысли о необходимости «замораживания» конфликта в преддверии президентских выборов в США. Тем временем Москва будет заниматься «нормализацией» новой реальности — ускоренной «интеграцией» оккупированных территорий, «чистками», склонением населения к коллаборации и строительством новой инфраструктуры. Этим определяется значимость нынешней битвы для обеих сторон.

Фронт не посыпался: что дальше?

Как писала Re: Russia ранее, сегодня благодаря западным поставкам украинская армия имеет преимущество в оснащенности, но сталкивается с ограничениями в пополнении личного состава и более уязвима, чем обороняющиеся на заранее и тщательно подготовленных позициях российские войска. По данным Министерства обороны Украины, за прошлую неделю площадь освобожденной территории на мелитопольском и бердянском направлениях увеличилась на 17 кв. км, а с момента начала наступления на юге она составляет 130 кв. км. В среде западных аналитиков и прессе превалирует мнение, что наступление буксует, хотя и слышны предостережения от скоропалительных выводов.
Главной проблемой, как это и предполагалось в оценках экспертов накануне наступления, остается плотная система укреплений, состоящая из бетонированных траншей, колючей проволоки, противотанковых рвов и надолб, а также огромного количества противотанковых и противопехотных мин. И хотя эти укрепления мало чем отличаются от подобных конструкций времен Второй мировой войны, аналитики все же относят их к немногим успехам России в украинской кампании и называют «серьезной тактической проблемой для украинской наступательной операции». На некоторых направлениях эти оборонительные линии растягиваются в глубину более чем на 30 км, а очистка заминированных участков представляет дополнительные сложности, поскольку российские противопехотные мины имеют несколько спусковых механизмов и устройств защиты от несанкционированного доступа, а также редко маркируются и не соответствуют одному стандарту, что усложняет их идентификацию и последующее обезвреживание. (Россия не подписала Оттавский договор 1997 года о запрещении использования и уничтожении запасов противопехотных мин ненаправленного действия и, видимо, задействовала этот запас теперь.)

Рельеф местности также способствует замедлению украинского продвижения. В отличие от холмистой местности Донбасса или густых лесов на севере, в зоне контрнаступления преобладают ровные открытые поля, что лишает ВСУ природных укрытий, говорится в материале New York Times. Кроме того, российские ударные вертолеты Ка-52 оказались недосягаемы для средств украинской ПВО — они замедляют продвижение украинцев и наносят повреждения украинской военной технике. Успех Украины теперь зависит от того, сколько танков, бронемашин и солдат она сможет сохранить, прежде чем выйдет на основной рубеж обороны и начнет прорываться через него, отмечают в New York Times. За зиму Украина и ее западные союзники обучили и экипировали для атаки около 40 000 солдат, но сколько из них будет в строю на момент решающего прорыва — вопрос открытый.

Четыре сценария и судьба «Вагнера»

В самом начале украинского контрнаступления аналитики RAND описали три возможных варианта его развития и результатов. Первый предполагает значительный успех контрнаступления: ВСУ прорывают ключевые линии российских укреплений и перерезают сухопутный коридор в Крым, возвращая значительную часть оккупированных территорий. Опираясь на сочетание современных технологий, в том числе беспилотных надводных кораблей, Украина могла бы начать блокировать доступ к Крыму, выведя из строя железнодорожный и автомобильный мосты через Керченский пролив. (Однако любая подготовка к лобовой атаке на Крым повысит риск применения Россией ядерного оружия, отмечают аналитики.) В этом сценарии Путин лишается аргументов для принуждения Украины и Запада к фактическому замораживанию конфликта или заключению какого-то временного соглашения.

Такой исход будет иметь серьезные последствия для внутриполитической ситуации в России. Новые военные неудачи серьезно влияют на внутриполитическую обстановку: усталость от войны и неверие в ее успешное завершение нарастают. Кроме того, неудачи — теперь это уже очевидно — вновь обострят внутриполитические конфликты, проявлением которых стал недавний мятеж Пригожина.

Второй сценарий RAND предполагает лишь частичный успех украинского контрнаступления. ВСУ удается прорвать некоторые российские линии обороны и отвоевать лишь часть оккупированных территорий. Системам связи и доставки оружия украинских сил мешает российская радиоэлектронная борьба, в результате украинские силы теряют ситуационную осведомленность, снижается общая эффективность управления операцией. Ситуация остается неустойчивой для обеих сторон, которые продолжают наращивать силы для ее сдвига в ту или иную сторону.

Третий вариант исходит из того, что контрнаступление буксует и ВСУ практически не освобождают новые территории. Российские войска, понесшие за последние полтора года значительные потери, не смогут отбросить украинцев на позиции июля 2022 года. Однако Россия может задействовать свои почти неповрежденные военно-воздушные силы и нанести серьезный урон украинским командным центрам и бронетанковым соединениям. Существует риск того, что российские ВВС и ракетные войска могут подавить бóльшую часть ПВО Украины.

Впрочем, возможен и четвертый сценарий, который аналитики RAND сочли маловероятным в рамках описания третьего. Министр обороны Шойгу недавно заявил о намерении России подготовить «резервную армию». В случае, если украинские войска будут измождены неуспешным контрнаступлением, такая армия может быть использована для нового российского наступления. Впрочем, реализация такого сценария пока выглядит не очень реалистичной. Для этого понадобится рекрутировать или мобилизовать значительный контингент, а российские власти в скором времени столкнутся с необходимостью ротации мобилизованных в осеннюю кампанию. Одновременное решение этих двух задач будет невозможно без новой массовой мобилизации, а это может подорвать хрупкую лояльность российского населения к войне.

Так или иначе, вопрос о доступных резервах живой силы — в особенности квалифицированной — будет оставаться чрезвычайно острым для обеих сторон. Этот фактор, в частности, объясняет мотивы принятого российскими властями решения о «примирении» с мятежным войском вагнеровцев и повторное обращение Путина к ним вечером 26 июня. Хотя непосредственного влияния на ситуацию на фронте в данный момент мятеж не оказал, в контексте летне-осенней военной кампании в целом российская сторона теряет в лице ЧВК «Вагнер» крупную боеспособную группировку размером примерно с бригаду, отмечается в обзоре ситуации в Washington Post. В Москве, по всей видимости, это сочли слишком большим риском.

Таким образом, в данный момент главной для Москвы является оборона крымского коридора от украинского контрнаступления, ответственность за которую лежит на нынешнем руководстве Министерства обороны. И, по всей видимости, это определяет аппаратное поражение Пригожина в противостоянии с ним. Однако «замирение» с «вагнеровцами» оставляет Кремлю возможность задействовать их либо в случае, если эта оборона все-таки даст трещину, либо в случае, если ее полный успех откроет «окно возможностей» для российского контрнаступления. Весьма вероятным выглядит и сценарий «второго фронта», если войско отправившихся в Беларусь вагнеровцев будет укреплено ресурсами белорусской армии.

Впрочем, аналитики RAND считают, что летние боевые действия, скорее всего, усилят позиции украинских сил, хотя и не берутся оценить насколько, и отмечают, что какой бы из описанных ими сценариев ни реализовался на практике, Западу будет необходимо и дальше поддерживать Украину, как с точки зрения укрепления ее вооруженных сил и предоставления ей гарантий безопасности (даже в случае достижения какой-то точки урегулирования с Россией), так и с точки зрения предоставления помощи в восстановлении страны, включая разминирование обширных территорий, которые сейчас сдерживают украинское контрнаступление.