Груз 200 тысяч: за каждый километр украинской территории в ходе наступления 2024 года Россия отдавала жизни 30 военных

Методы оценки и динамика

В поименном списке погибших проекта Би-Би-Си и «Медиазоны» идентифицированы почти 96 тыс. человек на конец февраля 2025 года. Сверяя собранные по открытым источникам данные с результатами обследования воинских захоронений, авторы проекта приходят к выводу, что им становится известно примерно о половине погибших. В последнем обзоре они уточняют оценку: поименный список может охватывать 45–65% от реального числа погибших. В таком случае фактическая цифра российских потерь находится в диапазоне 147–213 тыс. человек. Другой подсчет, совместный проект «Медузы» и «Медиазоны», оценивает число погибших на основе данных публичного Реестра наследственных дел и приводит диапазон оценки в 160–165 тыс. убитых на конец 2024 года. Если ориентироваться на среднемесячные потери 2024 года, то основанная на этих данных проективная оценка на конец февраля дает цифру в районе 180–185 тыс. человек.

Следует отметить, что данные из открытых источников собираются и пополняются постепенно, поэтому цифры за последние месяцы (примерно с ноября) в поименной базе данных Би-Би-Си–«Медиазоны» существенно ниже уровня предыдущих месяцев и почти несомненно еще вырастут в будущем. В оценке по наследственным делам существует та же проблема: 90% таких дел открывается в течение 180 дней после смерти из-за особенностей законодательства, отмечает «Медуза», поэтому более близкие по времени данные крайне неполны. 

Наиболее вероятным диапазоном потерь на основании данных обоих проектов выглядит вилка 170–190 тыс. погибших за три года. Это означает один убитый на 825 человек населения России или 1,2 убитых на тысячу человек. Кроме того, по оценкам проекта Би-Би-Си–«Медиазоны», подразделения самопровозглашенных ЛНР и ДНР могли потерять убитыми 21–23,5 тыс. человек. С их учетом «специальная военная операция» на данный момент обошлась российской стороне примерно в 190–210 тыс. жизней, не считая умерших от ран. 

Динамика потерь несколько различается в двух системах подсчета — на основе поименного списка и на основе Реестра наследственных дел. Их оценки близки до апреля 2023 года, когда был упрощен порядок признания погибшими пропавших без вести. После этого оценки на основе наследственных дел идут резко вверх. Но в обоих случаях видно, что потери российских войск имели волнообразный характер, а гребни волн связаны с активными наступательными операциями российской армии. 

На начальной стадии вторжения, когда российские войска не ожидали значительного сопротивления ВСУ, Россия теряла погибшими примерно по 500 человек в неделю. К лету 2022 года потери сократились вдвое: российская контрактная армия не хотела наступать и воевать. Потери стали снова расти осенью в ходе контрнаступления ВСУ в Харьковской области и под Херсоном. В поименном реестре по итогам 2022 года насчитывается около 19 тыс. человек, что дает общую приблизительную оценку погибших около 40 тыс. Оценка на основе статистики наследственных дел (до упрощения порядка признания погибшим) составляет около 21 тыс. человек. 

Новый пик потерь пришелся на битву за Бахмут в январе–феврале 2023 года (в среднем около 150 погибших в день). К этому времени Евгений Пригожин освоил практику вербовки заключенных и использования их для «мясных штурмов». Во время контрнаступления ВСУ летом 2023 года российские потери составляли 100–125 человек в день, что сопоставимо с уровнем потерь начала войны, но ниже уровня Бахмута. Поименный список погибших за 2023 год прибавил 35 тыс. фамилий, что должно соответствовать примерно 70 тыс. фактически погибших. Оценка на основании реестра наследственных дел — около 50 тыс. убитых за год. 

2024 год стал самым кровавым годом войны для российских войск. Правда, динамика потерь в двух методах оценки существенно различается. Поименный список прибавил 36,5 тыс. человек, что соответствует проективной оценке в 73 тыс. Оценки, основанные на Реестре наследственных дел, указывают на цифру около 95 тыс. погибших, что превышает потери за предыдущие 23 месяца войны (около 71 тыс.). Возможно, это связано с тем, что наследственные дела погибших (пропавших без вести) на первом этапе войны так и не были возбуждены, в то время как на втором ее этапе, когда основное пополнение живой силы обеспечивали уже коммерческие контрактники, социальная значимость гибели на войне девальвировалась. На это указывают и наблюдения социологов, свидетельствующие, что в российской глубинке известие о смерти на войне первоначально воспринималось как общественное событие, но затем перестало вызывать сильный резонанс в силу привыкания и все большего отстранения от войны (→ Re: Russia: Параллельный Черемушкин). Возможно, в результате, сведения о гибели военных стали реже отражаться в открытых источниках.

Демография потерь

Армия погибших россиян старела на всем протяжении конфликта, что отражало изменения в методах пополнения живой силы на протяжении войны. Еще один поименный реестр погибших, проект «Харон» издания «Важные истории», насчитывает почти 104 тыс. фамилий погибших, найденных в открытых источниках (проект учитывает данные по воевавшим на стороне России выходцам из украинских регионов, то есть прежде всего Донецкой и Луганской областей Украины, поэтому дает другую итоговую цифру в сравнении с Би-Би-Си–«Медиазоной»). Среди них — 39,6 тыс. погибших с известным возрастом на момент смерти. По данным базы, если в 2022 году 41% из них был в возрасте 20–29 лет, то затем на первое место вышла группа 30–39 лет: на нее пришлось 38% потерь в 2023 году и 34% в 2024-м. Аналогичные агрегированные результаты приводит и совместный проект Би-Би-Си и «Медиазоны»: из 78 тыс. погибших военнослужащих с известной датой рождения за все время 43% попадают в когорту от 30 до 41 года.

В первые месяцы 2022 года вторжение осуществлялось силами регулярной армии, чем объясняется высокий уровень потерь в группе 21–23 лет в этот период, отмечает «Медиазона». С осени 2022 года началась мобилизация, в результате чего на фронте резко выросла доля военнослужащих старше 30 лет: в списке Би-Би-Си и «Медиазоны» среди 9,8 тыс. погибших мобилизованных с известным возрастом 52% представляют группу 30–41 год. К началу 2023 года среди погибших стали преобладать заключенные, а также бойцы различных ЧВК, в первую очередь «Вагнера». Погибшие в возрасте 30–41 года преобладают как среди заключенных (48%), так и среди мобилизованных (52%). 

В 2024 году самой крупной категорией среди погибших стали коммерческие «добровольцы», что стало следствием резкого повышения размеров денежных выплат по контракту и единовременной выплаты при его заключении (→ Re: Russia: Особенности гибридной мобилизации). За счет этой категории российские войска в Украине «постарели» еще больше: среди погибших «добровольцев» самая большая группа (34%) была в возрасте от 42 до 50 лет. В целом, в общем количестве убитых к настоящему моменту доля коммерческих добровольцев стала самой крупной (23%), опережая заключенных (17%) и мобилизованных (11%), еще о 29% погибших в данных проекта Би-Би-Си и «Медиазоны» нет соответствующей информации.

Старение российской армии в Украине на протяжении войны подтверждают и данные базы пациентов организаций Главного военно-медицинского управления Министерства обороны (ГВМУ), которую передал «Радио Свобода» бывший командир отделения эвакуации раненых 144-й гвардейской мотострелковой дивизии Алексей Жиляев. Согласно базе, в которой содержатся сведения о 166 тыс. пациентов, прошедших через военные госпитали в России и в аннексированном Крыму с января 2022 по июнь 2024 года, средний возраст раненых и заболевших с февраля 2022 по середину июня 2024-го вырос с 28 до 36 лет. До октября 2022 года наибольший процент раненых был в возрастной группе 20–29 лет, позже он сравнялся с группой 30–39 лет. Эта возрастная группа остается самой большой, на второе место с декабря 2022 года вышла группа 40–49 лет, обойдя 20-летних. С лета 2023 года среди раненых растет доля когорта 50+ лет. Солдаты в возрасте до 20 лет ранения чаще всего получали в начале вторжения, а также с весны по зиму 2023 года. Тенденции старения в российской армии оказываются общими для нее с украинскими силами.

База раненых в Украине содержит информацию о легких ранениях у 80 тыс. человек, средней тяжести — у 58,6 тыс., а тяжелых — у 2,2 тыс, при этом доля тяжелых ранений на протяжении всей войны остается практически неизменной (от 70 до 140 в месяц). Это, как заявила «Радио Свобода» военный аналитик Дара Массикот, демонстрирует неспособность российской армии улучшить систему эвакуации, в результате чего раненые с тяжелыми осколочными ранениями или потерявшие конечности на поле боя не выживают.

Доля легких ранений до января 2024 года существенно превосходила число ранений средней тяжести. Эта статистика может быть не точна, предостерегает предоставивший журналистам базу Алексей Жиляев, поскольку в стационарных госпиталях врачи нередко занижают степень тяжести ранений. Это может быть связано, например, с желанием быстрее вернуть раненых на фронт: согласно подсчетам «Радио Свобода», срок госпитализации легкораненых составляет 18,5 дней, тогда как с ранениями средней тяжести — более 37 дней. На искажение статистики могло повлиять и действующее законодательство о страховых выплатах для военнослужащих, в соответствии с которым выплаты за легкое ранение составляют 85 тыс. рублей, за среднее — около 180 тыс. В базе данных ГВМУ есть примеры, когда раненых с ампутированными конечностями записывали в графу «легкое ранение».

Проект Би-би-си и «Медиазоны» отмечает, что в общей сложности в Украине подтверждена гибель более 4700 российских офицеров: в начале войны они составляли необычайно большую долю погибших — до 10%, что, впрочем, может быть связано с более тщательным учетом их гибели в сравнении с рядовыми солдатами. К ноябрю 2024 года эта статистика нормализовалась (2–3% от всех погибших). База данных ГВМУ показывает, что в начале вторжения доля офицеров в общем числе раненых составляла 17%. Процент раненых офицеров снизился втрое в августе 2023 года в результате проведенной мобилизации и привлечения контрактников на передовую.

В региональном разрезе наибольшие абсолютные потери понесли, по данным Би-Би-Си и «Медиазоны», Башкортостан (4,1 тыс. погибших), Татарстан (4 тыс.), Свердловская область (3,2 тыс.), Краснодарский край и Пермский край (по 2,9 тыс.). Это данные поименных списков, которые составляют, напомним, примерно половину от реальных потерь. В расчете на число жителей регионов наибольшие потери несут, как это давно известно, наиболее бедные. Причем, здесь наблюдалась как бо́льшая плотность принудительной мобилизации, так и более высокая популярность коммерческого «добровольчества». Наибольшие потери на тысячу человек, по расчетам Re: Russia, — в республиках Тыва, Бурятия, Алтай, Сахалинской области, Чукотском автономном округе. Здесь подтвержденные потери составляют от 2 до 3 на 1000 человек, проективные, вероятно, — от 4 до 6 человек. Наименьшее бремя потерь несут Северный Кавказ, Тульская, Тюменская и Московская области, Петербург и Москва. В Дагестане, Карачаево-Черкесии, Тульской и Московской областях плотность подтвержденных потерь — один человек на 3–4 тыс. жителей, в Тюмени, Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Чечне, Питере — один на 4–5 тыс., а в Москве — один на 12 тыс. человек. Впрочем, следует помнить, что метод подсчета по открытым источникам может существенно искажать картину в зависимости от социальных установок («культура горя») и тактики региональных властей.

В целом, демография российских потерь обнажает профиль «социальной отсталости» в методах как комплектования армии, так и ведения боевых действий и высокую толерантность общества к масштабам потерь.

Российские регионы с наибольшим и наименьшим числом погибших на «СВО», число погибших на 1000 человек

«Лидеры»

«Аутсайдеры»