Депривация среднего возраста: почему большинство россиян хочет окончания войны, но не поддержит антивоенного кандидата на выборах, и так ли это на самом деле

Желаемое будущее, нежелаемое настоящее и кандидат «лучше-Путина»

В то время как прямые вопросы полстеров об отношении к войне дают достаточно монотонную картину и мало что добавляют к нашему пониманию российского общественного мнения, различного рода непрямые вопросы о разных аспектах военного времени, сценариях завершения конфликта и тех или иных политических решениях позволяют увидеть противоречивую картину провоенных и антивоенных настроений и эмоций.

Так, в качестве «желаемого будущего» жители России видят окончание войны или по крайней мере перемирие с Украиной, усиленное внимание правительства к внутренним социальным и экономическим проблемам, снятие санкций и даже восстановление отношений со странами Запада, показывает очередная волна опроса проекта «Хроники». При этом они вполне отдают себе отчет, что эти ожидания весьма далеки от набора приоритетов Владимира Путина, но в то же время говорят о своей готовности проголосовать за него на президентских выборах.

Каждой трети из выборки респондентов (1602 человека) полстеры «Хроник» задали по одному вопросу: 1) что, по их ожиданиям, будет делать после выборов Путин, 2) что должен был бы сделать «идеальный» кандидат в президенты и 3) какого развития событий в течение ближайшего года они желали бы сами. И при этом дали один и тот же набор вариантов ответов. Результаты опроса показали, что программа Путина далеко отстоит от образа «желаемого будущего» и даже от программы действий «идеального» кандидата в президенты. Лишь 15% респондентов считают, что нужна новая мобилизация, но при этом почти 40% уверены, что Путин ее объявит. 58% опрошенных хотели бы по крайней мере перемирия с Украиной, но вдвое меньше полагают, что Путин пойдет на это. 56% желали бы снятия санкций, но лишь 19% считают, что в этом направлении будет действовать Путин.

Ожидания жителей России в рамках различных сценариев будущего, % от числа опрошенных

В целом, программа «желаемого будущего» — это программа окончания войны и нормализации ситуации, и ее разделяет большинство — от 56 до 83% респондентов. Правда, эта программа предполагает достижение Россией «целей военной операции», которые при этом ясно не определены. По сути, это означает окончание войны таким способом, который не выглядел бы как поражение России. Раскол также наблюдается в вопросе военных расходов и восстановления отношений с Западом, здесь мнения делятся 50 на 50 даже в сценарии «желаемого будущего».

Разрыв между образом «желаемого будущего» и тем, что вероятнее всего будет делать Путин, очень значительный. Он составляет от 23 до 37, а в среднем — 28 процентных пунктов. При этом удивительно, что даже «идеальный» кандидат в представлении респондентов также существенно отстоит от образа «желаемого будущего» (в среднем по всем пунктам повестки — на 19 п. п.) и предстает своего рода «мирным» Путиным (отличается от Путина всего на 7 п. п.). Это означает, скорее всего, что более радикальный поворот к миру выглядит для респондентов слишком конфликтным. В то же время разрыв между представлениями респондентов о программе Путина и образом «желаемого будущего» выглядит впечатляющим и означает, что гипотетический альтернативный кандидат на президентских выборах мог бы получить весьма весомую поддержку.

Мир, но не поражение

Не менее яркую картину предвыборной депривации рисуют и данные опроса, проведенного в феврале проектом Russian Field. С одной стороны, они демонстрируют усталость от войны и запрос на мир. Так, гипотетическое решение Путина подписать «завтра» мирное соглашение и остановить «спецоперацию» готовы поддержать 75%, не готовы — 17% (такое же соотношение наблюдалось в начале октября 2022 года в момент проведения мобилизации). 49% выбирают сценарий перехода к мирным переговорам вместо продолжения военных действий (за него выступают 40%), и это значимое смещение: в 2023 году эти группы были равны. Продолжает медленно расти доля тех, кто отменил бы решение о начале «спецоперации», если бы была такая возможность (38% против 49% не желающих отменять). 54% говорят, что новости, связанные с «операцией», вызывают у них отрицательные и крайне отрицательные эмоции, тогда как лишь 16% испытывают патриотические и положительные чувства. 71% опрошенных считает, что операция затянулась (в октябре 2023 года таких было 58%). При этом только четверть верит, что война закончится в течение года.

В то же время 54% респондентов скорее не проголосовали бы за кандидата в президенты, который выступает против «военной операции». И только 30% проголосовали бы за него. А при ответе на вопрос «Какую стратегию военных действий вы бы поддержали?» 60% выбрали стратегию дальнейшего наступления (среди респондентов есть устойчивое мнение, что это оптимальный путь к мирному соглашению). 64% соглашаются со стратегией удержания позиций и отказа от дальнейшего наступления. И треть респондентов (33%) в качестве пути к миру поддерживает безоговорочный вывод войск с территории Украины. 

Впрочем, среди молодых возрастов (до 30 лет) поддерживают такой сценарий почти 60%, а не поддерживают — лишь 30%, в то время как среди старших (45+) его поддерживает лишь четверть, а не поддерживает более 60%. Точно так же антивоенный кандидат выиграл бы выборы с разгромным счетом (48% против 33%), если бы голосовали только избиратели в возрасте до 30 лет. Если бы голосовали россияне в возрасте до 45 лет, то шансы двух кандидатов оказались бы 50 на 50. Но в старших возрастах (45+) антивоенный кандидат не набирает и четверти голосов.

«Вы бы скорее проголосовали или скорее не проголосовали за кандидата в президенты России, который выступает против „военной операции“», % от числа опрошенных по возрастным группам

«На ваш взгляд, сейчас России необходимо продолжать „военную операцию“ на территории Украины или переходить к мирным переговорам?», % от числа опрошенных по возрастным группам

Как видим, между старшими и младшими возрастами есть отчетливая поляризация — «лагерь мира» против «лагеря войны». Таким образом, баланс сил решается позицией средних возрастов. А эти возраста, с одной стороны, поддержат немедленный переход к миру по инициативе Путина или переход к мирным переговорам, которые также выглядят для них как контролируемый процесс. Но при этом не поддержат односторонний вывод армии из Украины или альтернативного Путину антивоенного кандидата. То есть не поддержат те сценарии, в которых война признается ошибкой и ее окончание выглядит более существенным и приоритетным вопросом, чем условия мира.

Партия войны, партия мира и партия страха

Позиция этой промежуточной группы, которая в наибольшей степени представлена в средних возрастах, определяется, по всей видимости, несколькими убеждениями. Во-первых, победа над украинцами до сих пор выглядит для нее более безопасным и вероятным сценарием, чем победа над Владимиром Путиным с его милитаристскими устремлениями и над поддерживающей его «партией войны» внутри России. Поэтому желание окончания войны канализируется в ожидание решительного перевеса на поле боя, который принудит Украину к переговорам на условиях Москвы. Во-вторых, сценарий, который будет похож на поражение России, также кажется этой группе очень нежелательным и опасным. Поэтому продолжение дискомфорта войны выглядит для нее пока более приемлемым, чем неуправляемое окончание войны в случае одностороннего вывода войск из Украины или победы антивоенного кандидата. Этим же объясняется парадокс опроса проекта «Хроники», где «идеальный» кандидат в президенты оказывается гораздо ближе к Путину, чем к образу «желаемого (невоенного) будущего». Этот кандидат не провоцирует внутренний конфликт, но направляет ход событий в более мирную сторону.

Впрочем, картина общественных настроений в опросах военного времени, скорее всего, смещена. В исследовании Russian Field 25% респондентов, уже согласившихся разговаривать с полстерами, сообщили, что опасаются принимать участие в опросах. Однако среди тех, кто отменил бы решение о начале «спецоперации», если бы можно было вернуться в прошлое (широкая антивоенная партия), подобные опасения высказывают 38%, а среди тех, кто не отменил бы (широкая провоенная партия), — только 12% (в предыдущем, осеннем исследовании «Хроник»  был схожий результат: среди не поддерживающих «военную операцию» риск участия в опросах оценили как высокий в 2,5 раза больше респондентов, чем среди поддерживающих, — 41% против 16%). Если спроецировать эту разницу на гипотетическую ситуацию решения об участии в опросе, то из 10 человек, скорее поддерживающих «спецоперацию», скорее согласятся участвовать в нем девять, а из тех, кто принадлежит к другой партии, — только шесть. В этой модели «партия мира» оказывается представлена в опросе на две трети от своего потенциала. 

В таком случае соотношение тех, кто отменил бы решение о «спецоперации», и тех, кто не отменил бы, могло составить не 38% против 49%, как в реальном опросе, а 48% против 41%. Соответственно, в вопросе об антивоенном кандидате его поддерживали бы 39%, а не поддерживали бы — 47%. А в вопросе о выводе войск с территории Украины группы сторонников и противников этого шага оказались бы практически равны — 42% против 44%.

Разумеется, это лишь гипотетический расчет. Однако он демонстрирует, как страх перед Путиным и «партией войны» может сначала вести к недопредставленности мнения антивоенной партии, а затем заставлять обывателя умерить свой запрос на мир из опасения конфронтации с «партией войны», которая в его глазах выглядит более сильной, чем она есть на самом деле.

Так или иначе, главный вывод, который можно сделать из вопросов, состоит в том, что усталость от войны и желание мира является доминирующим в общественном мнении настроением и продолжает нарастать, но вопрос о путях его достижения по-прежнему раскалывает общество.