В результате экономического разрыва с Западом Россия планомерно превращается в сырьевой придаток Китая — российская торговая зависимость от него, о которой Re: Russia уже писала, в 2023 году только нарастает. Например, свежий мониторинг агентства Bloomberg показывает, что в октябре 2023 года на Китай пришлась почти треть (31,5%) морских поставок российской нефти. Примерно столько же пришлось на Индию, но если к морским поставкам в Китай добавить поставки по нефтепроводу, получится, что на китайскую экономику пришлось, по оценкам, около 37% российского экспорта сырой нефти.
Доля Китая в российском экспорте выросла с 14% в 2021 году до 19% в 2022-м. При этом, как отмечалось в летнем обзоре Стокгольмского центра восточноевропейских исследований, в прошлом году рост взаимной торговли России и Китая был в основном обеспечен за счет роста объемов российского экспорта (на 43%, до $114 млрд), в то время как импорт в Россию увеличился незначительно (на 12%, до $76 млрд). Однако в 2023 году именно китайский импорт рос ударными темпами (и в апреле впервые чуть превысил российский экспорт в Китай).
Если обратиться к данным Центробанка и «зеркальной» статистике китайской таможни, то картина зависимости становится еще более яркой. За девять месяцев 2023 года Россия экспортировала товаров на $316 млрд, из них на Китай пришлось $95 млрд (уже почти 30% всего российского экспорта). При этом Китай был крупнейшим импортером товаров в Россию еще в 2021 году, но тогда его доля в российском импорте составляла 25%. В 2022 году она выросла до рекордных 42%, что, впрочем, определялось общим падением российского импорта, которое в гораздо меньшей степени затронуло китайское направление. За девять месяцев 2023 года, по данным ЦБ, общий импорт в Россию составил $227 млрд, на Китай из них пришлось, по данным китайской таможни, $81,4 млрд, то есть 36% всего импорта, при этом к первым девяти месяцам 2021 года его объемы выросли в 1,7 раза.
Если посмотреть на структуру российского импорта из Китая (по данным китайской таможни), то львиная его доля за девять месяцев 2023 года приходится на раздел «Машины, оборудование и механизмы» — 37%. При росте в полтора раза (с $19,4 до $30,4 млрд) в долевом отношении ситуация здесь практически не поменялась по сравнению с довоенной: в 2021 году эта товарная группа составляла 41% всего китайского импорта. Зато, разумеется, изменилась доля этой группы в структуре всего российского импорта (15% его общего объема вместо 9% в 2021-м). Однако кардинальные изменения наблюдаются в масштабах импорта в Россию китайских «транспортных средств»: по сравнению с девятью месяцами довоенного 2021 года его стоимостной объем вырос в 4,6 раза — с $3,7 до $17,1 млрд. Причем практически весь этот прирост пришелся на автотранспорт, денежный объем импорта которого вырос с $3,1 до $16,4 млрд. Помимо этого, почти в два раза вырос импорт китайской химии и пластмасс (с $5 до $9,8 млрд). Не так сильно, как можно было предположить, вырос импорт китайского текстиля — с $4 до $5 млрд, и примерно такой же рост демонстрирует товарная группа «Недрагоценные металлы и изделия из них» — с $4,3 до $5,2 млрд. На эти шесть категорий приходится 83% китайского импорта в Россию.
Важнейшим показателем торговой зависимости является асимметрия торговли. Доля Китая во внешнеторговом обороте России по результатам девяти месяцев 2023 года составила 32% (30% всего российского экспорта и 36% импорта). Доля России во внешнеторговом обороте Китая — 4%: импорт из России составил 5% от всей импортируемой Китаем продукции, а экспорт в Россию — 3,2% китайского экспорта. Это взаимоотношения большой и маленькой экономик. В принципе, доля России в обороте китайской внешней торговли находится на уровне других ключевых китайских партнеров — Японии (5,4%), Южной Кореи (5,2%), Тайваня (4,2%), Австралии (3,9%), Германии (3,6%) и Вьетнама (3,7%), выше только доля США (11,2%). Проблема в том, что практически все эти страны имеют сильные позиции в китайском высокотехнологичном импорте, замену которому найти, как правило, невозможно или очень сложно. В то время как российские нефтегазовые поставки в Китай хоть и важны для него, потому что осуществляются с дисконтом, но вполне заменимы. Однако еще более важно то, что в отношении ввозимого в Россию импорта Китай по многим позициям играет роль «последнего окна», то есть заменить эти поставки будет практически нечем.
Российская внешняя торговля после разрыва с Западом — это вообще торговля «бутылочных горлышек». Если за первые девять месяцев 2023 года $95 млрд (30%) российского экспорта пришлось на Китай, то еще $34,7 млрд — на Турцию, $41,2 млрд — на Индию (пока доступны данные только за январь–август 2023 года) и $6,8 млрд — на Бразилию, следует из статистических данных этих стран. Таким образом, с учетом этих потоков и прочих, менее значимых торговых партнеров на турецкий коридор российских поставок на мировой рынок приходится еще порядка 30% российского экспорта, поскольку морские пути из России в Индию, Бразилию и многие другие страны идут именно через Турцию. А вместе на китайское и турецкое направления приходится около 60% российского экспорта.
Российские власти надеются в будущем изменить эту ситуацию с помощью коридора «Север — Юг», который должен пройти через Азербайджан и Иран и выйти в Персидский залив. С мечтами об этом коридоре, который позволит обойти не только Босфор, но и Суэцкий канал и с которым, по словам одного кремлевского бюрократа, «никакие санкции на нее [российскую экономику] не повлияют», очевидно, связано и предательство Россией своего давнего союзника на Южном Кавказе — Армении. В марте 2023 года о необходимости достройки коридора говорил Владимир Путин, а в мае было подписано межправительственное соглашение о строительстве завершающего участка железнодорожной ветки по территории Ирана (за счет российских средств), ввод в действие которого намечен на 2028 год. Однако его пропускная способность будет незначительной из-за отсутствия соответствующей инфраструктуры.
В целом, российская торговая зависимость от Китая уже сегодня носит критический характер. Более того, «развернувшись на Восток», российская экономика оказывается в ловушке неконкурентоспособности. Азиатские развивающиеся экономики, и Китай в первую очередь, сами претендуют на те ниши на мировом рынке, которые теоретически могла бы занимать Россия. Узкие группы технологичных товаров, которые Россия могла бы экспортировать в Азию, также, скорее всего, будут сужаться еще больше, так как российское преимущество было обеспечено здесь, как правило, использованием западных технологий и оборудования.
Россия практически обречена находиться в этой ловушке неконкурентоспособности. Но и ее роль источника сырья критически изменилась: лишившись альтернативных рынков сбыта, Россия превратилась в зависимого поставщика (в особенности от Китая), вынужденного мириться с диктатом потребителя. В отличие от Запада, Китай в этой ситуации действительно приобретает над Россией практически неограниченную экономическую (а значит, и политическую) власть, поэтому в перспективе говорить о России придется как не столько о «сырьевом придатке», сколько о «сырьевом сателлите» или «сырьевой провинции» Китая.