Колыбель дезинтеграции: станет ли вновь Северный Кавказ эпицентром сепаратизма в России?

Полномасштабное вторжение России в Украину, череда неудач на фронте и негативное влияние санкций на российскую экономику породили дискуссии о возможном распаде России. Потенциальной движущей силой этого процесса на Западе часто представляют этнические меньшинства, военные потери которых существенно выше среднероссийских. А одной из очевидных уязвимых зон считается Северный Кавказ, где риски этнического сепаратизма особенно велики. В регионе действительно фиксируется рост структурной напряженности в результате войны в Украине, что продемонстрировали, в частности, протесты против мобилизации в Дагестане. Однако ситуация далека от того, чтобы здесь можно было ожидать масштабного национального движения, утверждают эксперты. Исследователь Жан-Франсуа Рателль из Университета Оттавы пришел к такому выводу, изучая воюющих на стороне Украины выходцев из Северного Кавказа.

До февраля 2022 года большинство радикально настроенных «антироссийских» этнических сил было рассредоточено по Сирии, Турции, Западной Европе, Грузии и Северному Кавказу. Но сразу после начала вторжения Владимир Зеленский призвал иностранцев с военным бэкграундом присоединиться к борьбе против агрессора, а в составе ВСУ было создано добровольческое объединение Международный легион территориальной обороны Украины. Большинство добровольцев этого легиона — профессиональные военные с боевым опытом. 

Учрежденный в 2014 году и интегрированный в украинские ВС в 2016-м Грузинский легион до февраля 2022 года насчитывал около 200 бойцов, но после начала вторжения их число резко возросло до примерно тысячи опытных военных, половина из которых — этнические грузины. Помимо грузинских бойцов, против агрессии России в Украине сражается более тысячи чеченцев. Вторжение 2022 года стало лейтмотивом для объединяющих и мобилизующих северокавказских повстанцев нарративов. Численность батальонов Джохара Дудаева и Шейха Мансура значительно возросла — причем в эти отряды начали интегрироваться и украинские, и крымско-татарские бойцы, которые намерены продолжить борьбу с Кремлем уже на территории России, и прежде всего — в Чечне.

Чеченские повстанческие группы, ранее противостоявшие России в Сирии, как, например, Аджнад аль-Кавказ и их военачальник Растам Ажиев, летом 2022 года приехали в Украину. Более 25 ветеранов Второй чеченской и сирийской войн присоединились к формированиям, лояльным Ахмеду Закаеву. Однако реального объединения чеченских сил под общим руководством не произошло. Скорее наоборот, война в Украине, по оценкам Рателля, усугубила существующую между различными фракциями чеченских повстанцев напряженность. Отдельные воинские формирования в Украине создали сразу три организации, каждая из которых объявила себя наследником и представителем независимой Ичкерии. Трения между ними пока выливаются в споры о будущем независимой Чечни, но межвоенный период в республике ярко иллюстрирует, что такая идеологическая напряженность способна быстро разрушить сложившиеся на поле боя временные, ситуативные союзы и привести к распрям. Отсутствие общего нарратива, чья объединяющая сила нивелирует частные разногласия и ведет к консолидации, скорее всего, свидетельствует о недостаточном спросе на него. 

Война действительно может сплотить самые разношерстные силы перед лицом общего врага — например, в Украине против Москвы могут в одном подразделении сражаться чеченцы-традиционалисты и салафиты, ультраправые украинцы и члены исламистских группировок. Военная победа Киева может создать условия для продолжения их борьбы, но с еще большей вероятностью — привести к внутренним раздорам, ослабив сплоченность сложившегося в Украине антироссийского фронта, отмечает исследователь. В свете имеющихся уже на нынешнем этапе заметных противоречий между группами и отсутствия у них общей идеологии кажется крайне сомнительным, что Северный Кавказ станет катализатором мобилизации нерусских этнических меньшинств против Москвы и эпицентром дезинтеграции. При этом исследователь не делает прогнозов в отношении возможности или невозможности какой-то территориальной трансформации России как таковой, отмечая лишь, что история показывает, что революции и массовые движения часто зарождаются там, где их меньше всего ожидают.

Впрочем, потенциал дестабилизации на Северном Кавказе, безусловно, существует. В случае фактического поражения России в украинской кампании политическое ослабление Москвы выглядит весьма вероятным, а это, в свою очередь, может вести к ослаблению поддержки режима Кадырова. В этих условиях консолидация антикадыровских сил может стать реальностью. Таким образом, основную угрозу представляют не столько повстанческие отряды и не столько сепаратизм как таковой, сколько вскормленный Москвой репрессивный чеченский режим, привыкший опираться на насилие и безоговорочную поддержку Кремля.