Вторник несогласия: почему на выборах в США не победит ни один из двух кандидатов

Убывающее преимущество

За несколько дней до голосования на выборах президента США замеры демонстрируют практически абсолютное равенство кандидатов. Опрос, проведенный The New York Times / Siena College в конце октября, показал, что сторонники Камалы Харрис и Дональда Трампа разделились в пропорции 48 на 48%. Среднее по национальным опросам, подсчитанное проектом FiveThirtyEight, показывало на конец недели преимущество Харрис в 1,3 процентных пункта — а еще две недели назад оно составляло 2,4. В то же время некоторые статистические модели по мере приближения ко дню голосования указывают на преимущество Трампа. По итогам статистической симуляции выборов проекта FiveThirtyEight вероятность победы Трампа составляет 51%, а Харрис — 49%. Согласно прогнозной модели журнала The Economist, за неделю до выборов шансы Трампа вернуться в Белый дом оценивались в 56%, хотя еще за десять дней до того такой же была оценка шансов Харрис, сократившаяся за те же десять дней до 44%. На 1 ноября, по оценкам The Economist, шансы Трампа и Харрис составляют, соответственно, 51 и 48%. Журнал отмечает, что такие соотношения фактически превращают выборы в бросание монетки. Ни у одного из кандидатов нет устойчивого преимущества, отраженного в опросах.

В июле, после официального выдвижения кандидатом, рейтинг Харрис вырос на 3% за счет респондентов, которые ранее говорили, что не определились или поддерживают кандидатов от третьей партии. Однако эта консолидация привела к дополнительной мобилизации сторонников Трампа: в результате поддержка Харрис осталась на прежнем уровне, а рейтинг Трампа продолжал расти вплоть до последних чисел октября, когда шансы кандидатов снова сблизились.

Преимущество Трампа в колеблющихся штатах фиксирует и статистическая модель газеты The New York Times, демонстрирующая, что в четырех из них лидирует Трамп, в двух (Висконсин и Мичиган) — Харрис, еще в одном (Невада) позиции кандидатов равны. Расчет The Washington Post на основе анализа национальных опросов показывает, что Харрис незначительно опережает Трампа в четырех колеблющихся штатах, а Трамп ее — в трех. Главный политический аналитик The New York Times Нейт Кон пишет, что за неделю до выборов преимущество Харрис над Трампом в общенациональных опросах сократилось до менее чем 1 п. п., что стало самым незначительным ее перевесом с середины августа. По подсчетам The Economist, чтобы получить достаточную для победы поддержку в коллегии выборщиков, Харрис необходимо выиграть общенациональное голосование с перевесом как минимум в 2,5 п. п.

Результат остается открытым, однако преимущество Харрис за последние два месяца убывало — это доминирующая точка зрения социологов и аналитиков.

Ошибка высокомерия: казус, который опять с тобой

Победа Трампа на выборах 2016 года была сочтена демократами казусом и аномалией. Они убеждали себя и Америку, что он выиграл, во-первых, возможно, благодаря тайным операциям России, а во-вторых, потому что Хиллари Клинтон оказалась слабым кандидатом, не сумевшим мобилизовать электорат. Тактическая ошибка демократов случайно привела Трампа к президентству. Поэтому победа Джо Байдена в 2020 году казалась им очевидным фактом, оспаривать который могут только темные люди или злоумышленники из окружения Трампа с подачи самого Трампа. Демократы не уделили достаточного внимания ни тому, что опросы в 2020 году опять преуменьшали фактический результат Трампа, ни тому, что скепсис и сомнения в реальности победы Байдена были свойственны слишком большому числу американцев, ни, наконец, тому, что после всех расследований и судебных процессов, которые, казалось бы, подтвердили их правоту в оценке итогов выборов и последовавших за ними событий, число сомневающихся в победе Байдена среди республиканцев не только не сократилось, но возросло.

По мере приближения нынешних выборов, когда стало очевидно, что, несмотря на все усилия «просвещенной» Америки, звезда Трампа не закатилась и он имеет высокие шансы вернуться в Белый дом, демократы нашли новое объяснение этой аномалии — возраст и физическое состояние Байдена, которые препятствуют мобилизации электората. Иными словами, продолжали придерживаться взгляда, что в норме победа Трампа невозможна и может, как и в 2016 году, случиться лишь по причине их тактических ошибок.

Переосмысление происходящего началось лишь за пару недель до выборов, когда стало очевидно, что преимущество Харрис, возникшее после ее вступления в гонку, во-первых, оказалось не столь большим и, во-вторых, за два месяца было практически растрачено. Сегодня большое число соцопросов и комментаторов сходится в констатации главной проблемы демократов: поддержка демократического кандидата падает в традиционно лояльных им социально-демографических группах. И этот процесс не приостановился, он продолжается.

Трансформация ландшафта: демократы теряют, а Трамп прибавляет

Если Хиллари Клинтон в 2016 году получила 92% голосов афроамериканцев, а Джо Байден в 2020-м — 90%, то сейчас, как показывают данные октябрьского опроса The New York Times / Siena College, за Харрис готовы отдать голоса только 78% афроамериканцев. Снижение поддержки происходит, несмотря на то что в середине октября избирательный штаб Харрис опубликовал план поддержки афроамериканского населения (в первую очередь мужчин). Между тем, согласно опросу Reuters / Ipsos, за Трампа готовы проголосовать 18% афроамериканских мужчин по сравнению с 14% четырьмя годами ранее и 8% афроамериканских женщин (по сравнению с 4%).

Аналогичные тренды наблюдаются и в других традиционно симпатизирующих демократам когортах. Так, уровень поддержки демократического кандидата среди избирателей азиатского происхождения упал с 51% в 2020 году до 38% в 2024-м. Среди арабо-американских избирателей, по данным общенационального опроса Arab American Vote 2024, рейтинг Харрис (41%) на 18 п. п. ниже, чем у Байдена в 2020 году. Поддержка Трампа в этой группе впервые превысила результат демократов (42%), однако среди тех арабо-американцев, кто с большой вероятностью намерен голосовать, за Трампа намерены отдать голос 46%, за Харрис — 42%. В целом число арабо-американцев, которые считают себя демократами, сократилось с 52% в 2016 году до 40% в 2020-м и 38% в 2024-м. 

Наконец, к середине октября Трамп практически свел на нет многолетнее преимущество демократов среди испаноязычных американских мужчин, свидетельствуют данные опросов Reuters / Ipsos. Если в 2020 году он отставал среди них от Байдена на 19 п. п., то теперь от Харрис — лишь на 2 п. п. В целом, среди зарегистрированных испаноязычных избирателей, которые являются самой быстрорастущей частью американского электората, Трамп пользуется поддержкой 37% опрошенных (в 2020-м было 30%), тогда как за Харрис готовы отдать голос 51% (у Байдена четыре года назад было 54%). В сумме эти три группы составляют 39% населения США: 19,1% — латиноамериканцы, 12,6% — афроамериканцы и 6,1% — азиаты. И в совокупности, по сравнению с выборами 2020 года, их симпатии примерно на 5% сдвинулись в сторону Трампа.

В то же время Харрис удалось увеличить преимущество среди белых женщин: если в 2020 году за Трампа проголосовало на 12 п. п. больше представителей этой группы, чем за Байдена, то теперь преимущество республиканцев сократилось до 3 п. п. Преимущество Трампа над Харрис среди всех белых избирателей составляет 9 п. п., тогда как в 2020 году, в дуэли с Байденом, составляло 14 п. п.

Но дело не только в расе и национальности. Хотя политика администрации Байдена была направлена на то, чтобы принести максимальную пользу рабочему классу, согласно опросам, Харрис получит в этой страте самый низкий результат демократического кандидата за последние десятилетия, уступив показателю Байдена 2020 года, пишет Фарид Закария в колонке для The Washington Post. Нынешние трудности Демократической партии стали следствием глубоких общественных изменений последних десятилетий, в результате которых социальные классы, раса и экономическое положение играют все меньшую роль в политической ориентации американцев, заключает он. Если еще несколько десятилетий назад за республиканцев голосовали в основном белые и наиболее зажиточные граждане, а цветные и менее обеспеченные отдавали голоса за демократов, то сегодня гораздо более глубокое партийное разделение проходит по уровню образования: более образованные склонны голосовать за Харрис, а избиратели из рабочего класса стали новой базой Республиканской партии.

Эти изменения являются свидетельством глубоких перемен в политическом ландшафте США, подтверждает исследование Pew Research Center. Если ранее на политические предпочтения влияли в первую очередь пол, раса, этническая, а также религиозная принадлежность, то теперь к ним добавились демографический профиль, уровень образования и гендер, причем в наибольшей степени эти факторы изменили электорат Демократической партии. Доля избирателей с высшим образованием к 2023 году выросла в США до 40%. В большинстве своем они голосуют за демократов, тогда как 63% белых избирателей, не имеющих высшего образования, предпочитают республиканцев. Большинство женщин поддерживает демократов (51% против 44%), а большинство мужчин — республиканцев (52% против 46%). Молодые избиратели в основном голосуют за демократов, тогда как большинство избирателей старше 60 лет считают себя республиканцами. Сельские избиратели в основном переходят к республиканцам: если в 2008 году Барак Обама получил голоса половины избирателей в сельской местности, то сегодня республиканцы имеют там преимущество над демократами в 25 п. п. Избиратели в городах, наоборот, в основном придерживаются демократических взглядов.

Факторы, определяющие политическую идентичность, изменились.

Культурная контрреволюция, спираль радикализации и глобальная перспектива

Фарид Закария считает, что демократы теряют позиции, потому что не обратили должного внимания на эти изменения и до сих продолжают верить в то, что рабочий класс введен в заблуждение правыми, которые убедили их проголосовать против собственных интересов. Однако колумнист The Washington Post Шади Хамид полагает, что проблема глубже и связана с изменившейся идентичностью Демократической партии, в которой стали доминировать люди с высоким уровнем доходов и образования. С конца Второй мировой войны и до 2012 года белые среди 5% самых богатых граждан с наибольшей вероятностью голосовали за республиканцев. Теперь картина кардинально изменилась: 5% самых богатых наименее склонны голосовать за республиканцев. В то же время демократы теряют белых избирателей из рабочего класса со счетом 2 к 1, напоминает Хамид. 

Количество американцев со степенью бакалавра увеличилось в геометрической прогрессии, а высшее образование тесно связано с либеральными взглядами на культурные вопросы. Так, например, 45% обладателей высшего образования говорят, что крайне важно идентифицировать человека по выбранному им гендерному местоимению; среди тех, у кого нет диплома, такое мнение разделяют только 29%. Иными словами, Демократическая партия и ее электорат становятся все более прогрессистскими в социальном плане и все более идентифицируют себя, опираясь на культурные, а не классовые расколы. Это увеличивает ценностный разрыв не только между ними и республиканцами, но и между ними и «средней» Америкой, в которой не имеют высшего образования все еще больше 60% населения.

Долгое время высокое образование и связанный с ним социальный прогрессизм считались преимуществом, которое невозможно и неприлично оспаривать. Что может возразить простой американец в споре с выпускником Йеля? Однако именно этому мнению бросил вызов Трамп, возглавив движение своего рода культурной контрреволюции. Он показал, как этот американец должен разговаривать с выпускником Йеля и ставить его на место. И эта стратегия не только принесла ему президентское кресло в 2016 году, но и продолжает укреплять его поддержку, несмотря на все скандалы и атаки со стороны образованного американского истеблишмента, которые лишь мобилизуют сторонников Трампа в их противостоянии.

У этой мобилизации есть сопутствующие эффекты. Еще в начале 2010-х годов самые острые разногласия между демократами и республиканцами вращались вокруг таких вопросов, как реформа здравоохранения и налоговые ставки, отмечает Хамид. Подобные споры могут разделять, но не ведут к вражде. Сегодня у людей по разные стороны баррикад принципиально разные представления о том, что правильно, истинно и хорошо. Дебаты все меньше касаются ощутимой политики и все больше — разногласий, которые являются или по крайней мере кажутся экзистенциальными.

Это, в свою очередь, ведет к «спирали радикализации», отмечает Хамид в другой своей колонке. В одном из опросов NBC News примерно 80% демократов и республиканцев заявили, что другая партия «представляет угрозу, которая, если ее не остановить, уничтожит Америку, какой мы ее знаем». Почти то же самое утверждают основные кандидаты на этих выборах. Трамписты называют Харрис коммунисткой, а сторонники Харрис и она сама называют Трампа фашистом. Но если ставки столь высоки и обе стороны уверяют, что другого шанса уже не будет, Америка необратимо изменится, то непризнание результатов выборов выглядит более естественной стратегией, чем признание поражения. Это совсем другой конфликт.

Подобная фокусировка на культурных вопросах, которые начинают осмысляться как экзистенциальные или во всяком случае как вопросы идентичности, — это не только американская проблема. Почти такой же раскол проступает во внезапном возвышении так называемых правых популистов в Европе. Природа этого раскола объясняет нам, почему Трампу приятнее общаться с Виктором Орбаном, чем со своими соотечественниками демократических убеждений, и почему в его отзывах о Путине скользит невольная теплота, а в словах о демократах — неприкрытая ненависть. Более того, парадоксальным образом нападки Трампа и поддерживающей его половины Америки на демократов и их социальный прогрессизм созвучны тем нападкам, которые адресуют уже всей Америке в целом страны глобального Юга.

Культурной войной заражена не одна Америка — в каком-то смысле ею заражен весь мир. И она не кончится в тот день — в первый вторник после первого понедельника ноября, — когда станут известны формальные итоги выборов в США, вне зависимости от того, кто окажется или сочтет себя их победителем. Равенство кандидатов в опросах указывает на то, что 5 ноября станет не днем разрешения конфликта, но — с не меньшей вероятностью — днем его обострения.