Цены в тумане войны: фактическая потребительская инфляция в России может быть выше официальных данных, а фактический рост промышленности — ниже

Непобедимая инфляция

В 2022 году нападение России на Украину и введенные в ответ на это в отношении России санкции спровоцировали стремительный рост цен на энергоносители и продовольствие в мире. Россия получила от этого роста дивиденд в размере около $180 млрд дополнительного дохода от экспорта (это соответствует 60% ее замороженных на Западе активов), а мировые центробанки вынуждены были спешно повышать ставки, чтобы сдержать инфляцию. 

С тех пор ситуация развернулась. В большинстве крупных экономик ставки теперь снижаются или вот-вот начнут снижаться. Международный валютный фонд в октябрьском выпуске World Economic Outlook констатирует наступление периода «великого смягчения»: глобальная экономика, по мнению экспертов организации, успешно переварила шоки, вызванные сначала пандемией COVID-19, а потом началом войны в Украине. 

В России — наоборот. На ближайшем заседании совета директоров 25 октября Центробанк поднимет ключевую ставку минимум до 20%, полагают аналитики. Некоторые не исключают и более значительного повышения. При этом инфляция не снижается, а инфляционные ожидания продолжают расти, несмотря на то что ЦБ уже почти пятнадцать месяцев назад объявил ей войну. 

В сентябре годовая инфляция, по данным Росстата, составила 8,63% — после 9,05% в августе. Это снижение не было неожиданным, учитывая, что как раз год назад инфляция начала ускоряться. Наоборот, ожидалось, что снижение будет более значительным. В реальности же темпы роста цен месяц к месяцу не замедлились, а остались на уровне +0,7%, отмечают аналитики Райффайзенбанка. Аналитические показатели ценовой динамики пока не указывают на устойчивый дезинфляционный тренд, констатируют также и аналитики ЦБ в докладах «О чем говорят тренды» и «Динамика потребительских цен». 

В пересчете на год с сезонной корректировкой рост потребительских цен в сентябре, по расчетам ЦБ, составил 9,8% (в августе — 7,5%, во втором квартале — 8,7%, в первом — 5,9%). Прирост базового индекса потребительских цен (ИПЦ), из которого исключены жилищно-коммунальные услуги, плодоовощная продукция, нефтепродукты и большинство транспортных услуг, в сентябре ускорился до 9,1% (в августе — 7,7%, во втором квартале — 9,2%, в первом — 6,8%). За вычетом услуг туризма прирост базового ИПЦ в сентябре составил 9,6% против 9,4% в августе. 

За первую неделю октября ИПЦ вырос на 0,14%, за вторую — на 0,12%. Эти темпы позволяют говорить о некотором замедлении инфляции по сравнению с предыдущими месяцами. По итогам месяца годовая инфляция может составить около 8% с сезонной корректировкой, прогнозирует Telegram-канал MMI. Вместе с тем опрос «инФОМ», проведенный 30 сентября — 10 октября, зафиксировал резкий скачок инфляционных ожиданий. Медианная оценка ожидаемой в следующие 12 месяцев инфляции выросла с 12,5 до 13,4%, а оценка наблюдаемой инфляции (за последние 12 месяцев) — с 14,4 до 15,3%. 

Несмотря на то что кредитование населения замедляется, а значит, снизится и потребительская активность, замедления инфляции ждать не следует. В оставшиеся месяцы года дополнительное давление на цены окажет набор проинфляционных факторов: внезапное расширение бюджетного дефицита, скорое повышение утилизационного сбора на иномарки, ослабление рубля. В следующем году к ним добавится резкое удорожание коммунальных услуг (→ Re: Russia: Долгожданная стагфляция). Только повышение утилизационного сбора может добавить к ИПЦ от 0,4 до 0,6 процентного пункта, подсчитали аналитики ЦБ. Эффект от индексации тарифов на коммунальные услуги они оценивают в 0,4 процентного пункта.

Несмотря на то что все эти новые факторы, за исключением ослабления рубля, носят разовый характер, в условиях высоких инфляционных ожиданий они могут оказать вторичное проинфляционное воздействие на цены, отмечают авторы доклада «О чем говорят тренды». Чтобы сдержать его, необходимо дополнительно ужесточить денежно-кредитную политику: либо поднять ключевую ставку выше, чем планировалось («с большой вероятностью»), либо дольше удерживать ее на текущем, уже крайне высоком, уровне, либо применить обе эти меры. 

Как мы уже писали, причиной непобедимости инфляции является противоречивая политика российских экономических властей (→ Re: Russia: Долгожданная стагфляция). В то время как рыночные инструменты (ставка рефинансирования) настроены на борьбу с инфляцией, бюджетная (наращивание расходов) и регуляторная (рост тарифов и сборов) политика действует в обратном направлении. 

Цены в тумане войны

Чем дольше усилия ЦБ по сдерживанию инфляции не дают результата, тем чаще экономисты задаются вопросом о том, насколько адекватно она отражена в статистике Росстата. Так, например, глава совета директоров НАУФОР Олег Вьюгин обращает внимание на заложенный в бюджете необъяснимый рост поступлений ненефтегазовых доходов: при росте экономики на 3% уплаченные компаниями налоги должны вырасти на 22%. «Я думаю, что просто финансисты и экономисты в Минфине хорошо посчитали, что реальный уровень цен выше. Поэтому НДС, налог на прибыль, налог на доходы физических лиц — они принесут вот такой рост 22%», — замечает Вьюгин. 

Альтернативный взгляд на потребительскую инфляцию дает индекс-дефлятор FMCG, который рассчитывает исследовательская компания РОМИР. Этот индекс основан на более широкой корзине товаров, чем у Росстата. В основном в нее входят продукты питания и бытовая химия. В исследовании участвуют 40 тыс. россиян из 240 населенных пунктов. Они сканируют QR-коды чеков на все купленные товары и услуги. Всего фиксируется порядка 600 тыс. покупок в неделю. Темпы инфляции по данным РОМИР почти всегда были выше, чем по данным Росстата. Но после начала войны расхождение стало слишком явным. В сентябре 2024 года РОМИР фиксировал рост цен на товары повседневного спроса на 22,1% год к году — при 10% по данным Росстата. Для сравнения, в 2020 году РОМИР фиксировал снижение цен на 2,5% к уровню прошлого года, Росстат — рост на 3,7%. В 2021-м РОМИР уже наблюдал рост на 19,6%, Росстат — только на 7,4%. Расхождение таким образом, составило более 12 п. п. В 2022-м оно выросло до 18, в 2023-м сократилось до 13.

Рост потребительских цен по данным Росстата и РОМИР, 2020–2024, 100 = 2019

Расхождение Росстата и FMCG обусловлено тем, что последний отслеживает лишь товары повседневного спроса, но не включает товары длительного спроса и услуги. Вопрос о фактической инфляции — это во многом вопрос о том, насколько адекватно веса потребительской корзины Росстата отражают структуру текущего потребления и доходных групп. Второй фактор, который может обуславливать расхождение двух индексов, — «инфляция качества». Росстат может не учитывать, что многие домохозяйства начали покупать более дешевые аналоги привычных товаров — в целях экономии или потому что эти товары больше недоступны. РОМИР же, в отличие от Росстата, исследует динамику цен на конкретные SKU (stock keeping unit — идентификационный код, соответствующий конкретной единице товара), то есть на определенные товары определенных брендов. Для высокодоходных групп, которые могут и хотят сохранить качество потребления, инфляция окажется заметно выше и ближе к тому, что мы видим в индексе FMCG; низкодоходные «снизят» свою инфляцию за счет потери качества потребления. Но методология Росстата покажет нам инфляцию по низкому сценарию.

В докладе «Российская экономика в тумане войны» шведского Национального института экономических исследований (NIER) обращается внимание также на значительное расхождение между индексом потребительских цен и дефлятором ВВП, который Росстат использует для оценки экономической активности в реальном выражении. ИПЦ основан на потребительской корзине, которая включает товары и услуги как отечественного, так и импортного происхождения. При расчете дефлятора ВВП учитываются все товары и услуги, произведенные внутри страны. В силу того, что природа этих показателей разная, их значения никогда не совпадают, причем в норме значение ИПЦ немного выше. Однако в последнее время дефлятор ВВП демонстрирует значительно более быстрый рост, нежели ИПЦ. 

Динамика индекса-дефлятора ВВП и индекса потребительских цен, 2012–2024, 100 = 2011 

Представляя оценки ВВП, Росстат указывал, что резкое увеличение дефлятора в 2021 году (+19,1%) было обусловлено главным образом ростом мировых цен на энергоресурсы. В 2022-м (+15,8%), по его утверждению, основными факторами, помимо продолжающегося роста цен на энергоресурсы, был рост цен на жилую недвижимость на вторичном рынке, стройматериалы, грузовые и железнодорожные перевозки. В 2023-м (+7%) на рост дефлятора повлияли в первую очередь оптовая и розничная торговля, грузовые и пассажирские перевозки, финансы и страхование. Эксперты NIER полагают, что расхождение может объясняться и тем, что большая доля ВВП теперь связана с государственным и корпоративным секторами, и поэтому их вес в дефляторе увеличился. Грубо говоря, если в 2021–2022 годах на дефлятор влияло восстановление цен на энергоносители, то в 2023–2024-м, когда цены на них снижались, могли быстро расти цены на вооружение — товар, который не потребляется населением и не влияет на индекс потребительских цен.

Некоторое занижение фактической инфляции, связанное с тем, что изменение структуры потребления не вполне было учтено Росстатом, также могло внести свой вклад в наметившийся разрыв ИПЦ и дефлятора. В течение последнего года (третий квартал 2023-го — второй 2024-го) средние темпы роста дефлятора составляли 12% в годовом выражении.

Однако в реальности он может быть еще выше. Основной рост в промышленности в течение последних полутора лет был сосредоточен в военных отраслях, продукция которых входит в группировки «готовые металлические изделия, кроме машин и оборудования» (оружие и боеприпасы) и «прочие транспортные средства и оборудование» (танки, БПМ, самолеты, вертолеты, прочие летательные аппараты). По данным ЦБ, который проводит декомпозицию промышленного роста в бюллетене «О чем говорят тренды», с марта 2023 года потребительские отрасли промышленности демонстрировали средние темпы роста 7,5% в годовом выражении, в то время как инвестиционные отрасли — 22%. Если же из инвестиционных отраслей исключить «тяжелые» подотрасли (к которым относятся военные производства), то темпы роста прочих инвестиционных подотраслей составляли 13%.

Таким образом, львиная доля прироста выпуска приходилась именно на «тяжелые» оборонные отрасли, где оценить темпы роста цен сложнее всего и вес которых в структуре промышленного производства возрастал. В этом случае заниженными могут оказаться не только индексы потребительских цен, но и показатели дефлятора ВВП. Если неточная оценка инфляции ведет к преувеличенным оценкам динамики доходов граждан, то занижение дефлятора ведет к завышению оценок реального производства и роста ВВП. В результате, есть значительная вероятность того, что темпы роста цен в экономике даже выше, чем показывает официальная статистика, в то время как темпы роста выпуска — ниже. В этом случае вызов, с которым столкнулись российские власти, выглядит более драматичным, чем это казалось ранее.