Перед каждыми выборами российское избирательное законодательство подвергается корректировке: власти усиливают контроль и стараются обезопасить себя от очередных электоральных вызовов, отмечают эксперты. В итоге оно превращается в какой-то компендиум конъюнктурного читерства.
Наиболее яркой особенностью последних правок перед региональными сентябрьскими выборами стало расширение антиконституционной практики лишения граждан избирательных прав. Теперь для этого достаточно волюнтаристского решения Минюста о включении кандидата в список «иноагентов» на любом этапе кампании. Статус «иноагента» стал универсальным способом внесудебного ограничения политических и гражданских прав любых оппонентов режима.
Несмотря на тотальный контроль и репрессии, региональные выборы остаются источником угроз для Кремля. Накануне предстоящих выборов в Кремле составлен «красный» список регионов, где такие угрозы существуют. В него вошли, в частности, Санкт-Петербург, Хабаровский край, Республика Алтай и Хакасия.
Главным источником этих угроз остается унитарно-колониальный подход Кремля к взаимоотношениям с региональными элитами — своего рода «самодержавный комплекс» путинского персонализма. Это в конце концов ведет к тому, что локальные и социальные повестки недовольства резонируют с антимосковскими настроениями элит и создают потенциал протестной мобилизации. В настоящее время он недостаточен для запуска серьезных политических конфликтов, но может стать существенной проблемой, если ресурсы федерального центра существенно сократятся.
Еще одной актуальной задачей Кремля является недопущение участия в муниципальных выборах низовых активистов, которое стало каналом легитимации оппозиционных политиков в электоральном поле в конце 2010-х годов.
Одной из самых примечательных особенностей предстоящих 8 сентября — сразу после отпускного сезона — региональных выборов в России станет дальнейшее расширение произвольного ограничения пассивного избирательного права граждан. Такого рода ограничения начали внедряться еще в 2022 году, когда осужденным за «экстремизм» было запрещено избираться в течение пяти лет после снятия судимости (несмотря на то что такое ограничение прямо противоречит статье 32 Конституции). Однако если прежде подобные ограничения опирались на приговор суда, то теперь пассивного избирательного права лишаются люди, включенные в реестры «иноагентов» и «лиц, причастных к экстремистской и террористической деятельности». Им запрещено не только избираться, но также быть доверенными лицами кандидатов и наблюдателями, то есть они лишены части не только избирательных, но и общегражданских прав. Новые нормы превращают Минюст, формирующий во внесудебном порядке, только на основании своего усмотрения список «иноагентов», активным участником избирательного процесса, способным снимать с дистанции кандидатов практически на любом этапе.
Вообще, как отмечается в докладе движения по защите прав избирателей «Голос» (которое само признано «иноагентом»), отбросив принцип стабильности законодательства, российские власти в преддверии практически каждых выборов проводят тур его «донастройки» в соответствии со своим представлением о возможных электоральных угрозах. Так, другие, помимо «иноагентской», законодательные новеллы этого года позволяют проводить выборы в условиях военного положения (по усмотрению главы субъекта федерации), выплачивать из местных бюджетов дополнительное вознаграждение членам избирательных комиссий (то есть коррумпировать их поощрениями за правильный подсчет голосов), усложняют аккредитацию представителей СМИ для работы в дни голосования, ограничивают «потолок» избирательного фонда до регистрации кандидата (чтобы затруднить и без того сложную процедуру сбора подписей для самовыдвиженцев), перечисляется в докладе «Голоса».
Российское избирательное законодательство все более превращается в компендиум электорального читерства, правила которого дополняются практически ежегодно в зависимости от конъюнктуры. Само по себе это отражает нестабильность российской авторитарной стабильности и слабость структур партийного контроля. Несмотря на отсутствие в стране организованной оппозиции, на региональных выборах властям приходится иметь дело с большим количеством инициатив элитных групп и низового активизма. Это отражает недостаточную укорененность авторитарной и патерналистской политической культуры, с одной стороны, и постоянное напряжение, существующее в отношениях центра с региональными элитами, — с другой.
В конце 2010-х годов, несмотря на блокирование доступа открытой оппозиции к электоральной борьбе, региональные выборы стали на какое-то время слабым звеном укрепляющейся путинской автократии, продемонстрировав потенциал протестных и тактических голосований (→ Фонд «Либеральная миссия»: Стресс-тест на пол-России; Встречная мобилизация). Но даже сейчас, в условиях гораздо более репрессивной среды, ряд протестных всплесков на региональном уровне (в Башкортостане зимой 2024 года, в Дагестане осенью 2023-го) указывают на слабый контроль федерального центра над местными повестками.
Между тем в рамках так называемого единого дня голосования 8 сентября состоятся выборы губернаторов почти в четверти российских регионов (21 регион), 13 региональных парламентов, множества местных органов власти (городские советы и думы), а также прямые выборы мэров в Абакане и Анадыре. В конце июня, в преддверии электоральных кампаний, администрация президента на закрытом семинаре для вице-губернаторов разделила выборные регионы на три категории: «красные», вызывающие беспокойство Кремля, «желтые», с более низким уровнем угроз, и «зеленые», электоральные процессы в которых Кремль, по его мнению, держит под контролем.
К первой категории отнесены Санкт-Петербург (выборы губернатора), Хабаровский край (выборы губернатора, депутатов заксобрания и городской думы Хабаровска), Республика Алтай (выборы губернатора), Хакасия (довыборы депутата Госдумы, выборы мэра Абакана), Марий Эл (выборы в заксобрание и городскую думу Йошкар-Олы) и Курганская область (выборы гордумы Кургана). Это означает, что демонстрация полного контроля Москвы над ходом кампании и ее результатами в этих регионах рассматривается как важный индикатор стабильности политической системы.
Однако проблемность этих регионов определяется не наличием политических противостояний (в частности, связанных с отношением к войне), которые блокированы репрессиями. В Петербурге напряжение определяется тем, что Кремль проталкивает на второй срок непопулярного и слабого губернатора в условиях достаточно плюралистической политической культуры мегаполиса и значительного разнообразия региональных элитных групп. Башкортостан, напротив, являлся в прошлые десятилетия примером регионального авторитарного режима с патерналистской политической культурой, однако борьба, которую в рамках политики централизации и подавления местной и национальной идентичности федеральный центр вел с укоренившимися здесь в 1990–2000-е годы мощными региональными клиентелами, привела к формированию в республике значительного протестного потенциала. Этот потенциал проявил себя в нескольких чрезвычайно заметных и массовых протестных эпизодах последних лет: в 2017 году здесь проходили протесты в защиту изучения башкирского языка в школах, в 2020-м развернулась экологическая битва вокруг шихана Куштау и, наконец, зимой 2024-го — несмотря на репрессивную атмосферу военного времени — протесты в поддержку Фаиля Алсынова, одного из лидеров движения в защиту Куштау.
В Республике Хакасия и Хабаровском крае сложилась целая традиция сопротивления диктату Москвы. В Хакасии дважды (в 2018 и в 2023 годах) федеральный центр уступал перед губернатором-аутсайдером от КПРФ Валентином Коноваловым. Хабаровский край приобрел имидж «российской Вандеи» благодаря протестному голосованию за Сергея Фургала в 2018 году и массовым и продолжительным протестам после его ареста в 2020-м. Ставленнику Кремля в регионе Михаилу Дегтяреву так и не удалось закрепиться и наладить отношения с местными элитами, а движение в защиту Фургала за полгода до выборов, в феврале 2024 года, было признано «экстремистским», что свидетельствует о его сохраняющемся организационном и политическом потенциале.
В Республике Алтай Кремль должен обеспечить уверенное избрание внезапно «брошенного» на регион крупного функционера Единой России Андрея Турчака (→ Re: Russia: Правила лояльности и смена фаворитов). Этот жест державного волюнтаризма актуализировал антимосковские настроения в регионе, усиленные как слухами о возможном присоединении республики к Алтайскому краю, так и экспансией столичного капитала, рассматривающего республику как потенциальный рекреационный кластер, который будет способен заменить элите и среднему классу европейские горные курорты. Проявлением этих настроений стало широкое возмущение, которое вызвало в республике вирусное видео перебранки руководителя «Сбера» Германа Грефа с таксистами в аэропорту Горно-Алтайска (в апреле «Сбер» стал владельцем аэропорта). Задачей Кремля в Республике Алтай на данном этапе является подавление потенциала протестного голосования, которое выглядит пока вполне реальным.
Как видно из этих примеров, электоральные напряжения в основном имеют причиной унитарно-колониальный подход Кремля к взаимоотношениям с региональными элитами, своего рода «самодержавный комплекс» путинского персонализма, не уделяющего достаточного внимания механизмам интеграции этих элит в единую пирамиду власти и полагающегося на силовые методы в отношениях с ними. Это в конце концов ведет к тому, что локальные и социальные повестки недовольства резонируют с антимосковскими настроениями элит и создают потенциал протестной мобилизации. В настоящее время этот потенциал недостаточен для серьезных политических конфликтов, но такие конфликты вполне вероятны в случае, если ресурсы федерального центра по каким-то причинам существенно сократятся.
Вторым предметом заботы Кремля в связи с приближающимся «единым днем голосования» остаются выборы в муниципалитеты российских мегаполисов. В конце 2010-х годов именно они стали каналом политической легитимации низового активизма, проникнутого наиболее оппозиционными настроениями. Поэтому противодействие регистрации кандидатов в муниципальные депутаты в Москве и Петербурге стало отличительной особенностью нынешней кампании. Впрочем, в Москве введение тотального электронного голосования (проголосовать бумажным бюллетенем можно будет только по заявлению), открывающего неограниченные возможности для фальсификации результатов голосования, стало причиной того, что она даже не попала в список «красных» регионов администрации президента, удостоившись лишь «желтого» статуса.