Правила лояльности и смена фаворитов: о чем говорят губернаторские отставки и назначения весны-2024

По правилам мирного времени

Майские перестановки в высшей лиге российской бюрократии — правительстве и президентских структурах — вызвали вторичную волну перестановок, уже в губернаторском корпусе. И хотя сначала она выглядела почти технической, в итоге стала в гораздо большей степени содержательным продолжением первой волны, чем могло показаться на первый взгляд.

15 мая Путин назначил пять и. о. губернаторов, которые сменили глав регионов, пошедших на повышение в рамках первой волны ротаций. Сергей Цивилев (Кемеровская область), Антон Алиханов (Калиниградская область), Роман Старовойт (Курская область) и Михаил Дегтярев (Хабаровский край) стали федеральными министрами, а тульский губернатор и бывший адъютант Путина Алексей Дюмин — помощником президента и секретарем Госсовета. Однако на рубеже мая и июня были объявлены еще три замены: главу Самарской области Дмитрия Азарова сменил Вячеслав Федорищев, главу Ханты-Мансийского округа Наталью Комарову — бывший мэр Тюмени Руслан Кухарук, а главу Республики Алтай Олега Хорохордина — секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак.

Замена сразу восьми губернаторов в весенней ротации может рассматриваться отчасти как переход к стандартам «мирного времени». После возвращения в Кремль в 2012 году и становления новой модели управления губернаторским корпусом Путин меняет в среднем по 10 губернаторов в год. При этом в 2012 году замен было 20 — Путин избавлялся от «наследия» 2000-х. В 2017-м обилие замен было связано с приходом в президентскую администрацию Сергея Кириенко, который выстраивал «комсомольско-советскую» модель управления губернаторским корпусом. 

Ротация губернаторов в России, 2012–2024 число отставок/назначений

Суть ее состояла в представлении о губернаторском месте как о номенклатурной позиции в бюрократической карьере. Как в советской системе, чиновники должны перемещаться в структурах власти по ступеням карьерной лестницы, переходя с должностей в федеральных органах исполнительной власти на региональные и обратно. Параллельно они должны были проходить обучение в «школе губернаторов» при РАНХиГС, аналоге советской Высшей партийной школы. В регионах же они выступали не выдвиженцами местных элит, как в ранний период постсоветской России (1990–2000-е), но, наоборот, «смотрящими», посланными «центром». А их будущая карьера зависела от способности выполнять эту роль, не допуская открытых конфликтов и социальных возмущений. Ротации губернаторского корпуса в «модели Кириенко» должны иметь регулярный характер и происходить дважды в год — весной и осенью.

В 2020–2021 годах интенсивность ротаций снизилась. В мае 2022 года были все же произведены пять замен губернаторов, запланированных в основном еще до начала войны. Однако осенняя ротация была вовсе отменена, так как приходилась на время объявленной Путиным авральной мобилизации, в которой региональные органы власти играли ключевую роль: выполняли спущенные им количественные разнарядки по поставке живой силы для фронта. В 2023 году произошло всего шесть замен — самый низкий результат с 2012 года. Как отмечал политолог Николай Петров, кадровые решения — помимо самых необходимых — после начала войны были «поставлены на холд» (→ Николай Петров: Дети, чеболи и адъютанты). Таким образом, восемь замен в весеннем цикле этого года позволяют прогнозировать не менее 10–12 губернаторских перестановок по его итогам, то есть возвращение к нормам 2012–2018 годов (в среднем по 13 замен).

Варяги и автохтоны

Одна из особенностей нынешней волны ротаций — достаточно большое число «не-варягов» среди назначенных. По подсчетам политолога-регионалиста Александра Кынева, почти 60% российских губернаторов сегодня (49 из 85) — это «варяги», то есть не связанные с регионом эмиссары Кремля, и даже среди заместителей губернаторов они составляют почти треть. Примерно такая же пропорция (около 60%) поддерживалась в новых губернаторских назначениях кириенковского времени. Половина назначенцев этого года — Илья Середюк в Кемеровской области, Дмитрий Миляев в Тульской, бывший мэр Тюмени Руслан Кухарук, ставший и. о. главы ХМАО, и Алексей Смирнов в Курской области — это местные чиновники, росшие в структурах местной власти и тесно связанные с региональными элитами. 

Скорее всего, обилие «автохтонных» чиновников в нынешней ротации связано с тем, что уходящим на повышение губернаторам позволено было оставить своих протеже. В Кемеровской области назначение Ильи Середюка выглядит как компромисс с местными элитами: его имя звучало еще в прошлом цикле назначений, когда место аксакала местной политики Амана Тулеева неожиданно получил Сергей Цивилев, муж племянницы Путина.

Нынешнее послабление в кремлевской политике унитаризма вряд ли стоит рассматривать как смену курса — скорее, оно свидетельствует об уверенности Кремля в выработанных за последние годы репрессивных механизмах контроля местных элит и новых назначенцев. И наоборот, отсутствие такой уверенности демонстрирует пример Хабаровского края, где главой региона стал «варяг» Дмитрий Демешин, пришедший с должности заместителя генерального прокурора. В представлении Кремля край остается российской Вандеей — с тех пор как в 2018 году здесь, вопреки воле Москвы, губернатором был избран популярный местный политик Сергей Фургал. Его арест в июле 2020 года вызвал самое массовое и продолжительное в российской истории протестное ралли на региональном уровне. 

Нелояльность региона и его элит до сих пор продолжает волновать Кремль, о чем, в частности, красноречиво свидетельствует признание в феврале нынешнего года местного движения «Я/Мы Сергей Фургал» экстремистским. Прежний губернатор Михаил Дегтярев был назначен в разгар протестов 2020 года и являлся скорее компромиссной фигурой. Новый, судя по его бэкграунду, должен будет заняться чистками в местных элитах.

Смена фаворитов

Однако наиболее политически значимыми оказались не первые пять замен, а три последующие. Зубр губернаторского корпуса Наталия Комарова возглавляла Ханты-Мансийский автономный округ, один из богатейших регионов, где добывается около 40% российской нефти, в течение 14 лет (средний возраст пребывания в должности остальных семи смененных глав регионов — шесть лет) и считалась человеком, близким к мэру Москвы Сергею Собянину и находящимся под его защитой и протекцией. В октябре 2023 года, объясняя на встрече с жителями региона отсутствие обмундирования у мобилизованных, Комарова сказала: «Мы всем миром не готовились к этой войне. Она нам не нужна. Мы совершенно по-другому выстраивали наш мир». Эпизод стал причиной скандала, в ходе которого на Комарову было написано заявление в полицию. В действительности слова Комаровой отразили достаточно распространенный в России, в том числе в российских элитах, взгляд на войну. И ее отставка, несмотря на то что она была обставлена с должным почетом (Комарова получила место в Совете Федерации), в любом случае станет очередным сигналом о том уровне лояльности войне, которого требует от чиновников Кремль.

Но самыми интересными с политической точки зрения являются, безусловно, губернаторские замены в Самарской области и Республике Алтай. Причем важно здесь, наоборот, не то, кто ушел, а то, кто пришел. На место Дмитрия Азарова, имевшего многолетний конфликт с депутатом от «Единой России» Александром Хинштейном и уволенного спустя всего девять месяцев после переизбрания на второй срок, пришел Вячеслав Федорищев, занимавший пост главы правительства Тульской области и входивший в ближний круг губернатора Дюмина. 

В отличие от прочих назначенцев, родившихся в промежутке между 1971 и 1976 годами и имеющих за плечами солидную бюрократическую карьеру, Федорищеву еще не исполнилось 35 лет. В 24 года, через три года после окончания вуза, он оказался советником министра экономического развития Алексея Улюкаева (позже арестованного), а затем вошел в команду Алексея Дюмина, которого, по его собственным словам, он продолжает считать своим «командиром» и наставником и после нового назначения. Таким образом, Дюмин сумел не только оставить «своего человека» в Тульской области, но и продвинуть другого своего заместителя в губернаторы такого серьезного региона, как Самарская область, — несмотря на его молодой возраст и слабый послужной список. Это обстоятельство, несомненно, должно стать сигналом элитам о том весе, с которым бывший адъютант Путина приходит в президентские структуры.

Если назначение Федорищева является указанием на восходящую звезду в карьере Дюмина, то отправка секретаря генерального совета «Единой России» и первого вице-спикера Совета Федерации Андрея Турчака в губернаторское кресло Республики Алтай, одного из самых слабых регионов России, выглядит закатом другой карьеры. Сын давнего приятеля Путина, Турчак, совмещавший два важнейших политических, а не административных поста, считался очевидным фаворитом президента и одним из кронпринцев российской политики. 

Наиболее распространенным объяснением этой отставки является провал «участников СВО» на праймериз «Единой России». Так это или не так, не столь важно. Несомненно то, что Турчак выпал из новой расстановки претендентов на ключевые роли в российской политике. Как мы писали ранее, эта расстановка в нынешнем президентском сроке Путина может стать подготовкой постепенного транзита власти, и потому завоеванные в нынешнем цикле места в ней имеют особенно высокую цену (→ Re: Russia: Большой пасьянс последнего срока).

Губернаторские назначения, таким образом, подали двойной сигнал российским элитам. Во-первых, о цене ошибки даже для тех, кто относится в новой российской элите к категории «детей» путинских соратников. А во-вторых, о дальнейшем усилении в окружении Путина «партии адъютантов», о чем свидетельствует мощный приход в Кремль Алексея Дюмина. Стоит отметить в этой связи также почти не замеченное комментаторами назначение главой Федеральной таможенной службы Валерия Пикалева, еще одного выходца из ФСО, руководившего охраной путинской резиденции на Валдае.