Значительный рост цен на газ, спровоцированный войной на Ближнем Востоке, демонстрирует хрупкость новой конфигурации мирового рынка, которая сложилась после почти полного отказа Европы от трубопроводных поставок из России. Несмотря на рекордно высокий уровень заполненности европейских газохранилищ, риск роста цен и ограниченного энергетического кризиса этой зимой не исключен. Менее волатильным рынок станет лишь на горизонте нескольких лет, прогнозируют эксперты Международного энергетического агентства. Темпы роста глобального потребления газа в ближайшие годы резко сократятся и более чем наполовину будут покрыты поставками СПГ. Россия же не сможет наращивать его производство в силу ограниченного доступа к инвестициям и технологиям. В результате доля России, располагающей 23% мировых запасов газа, в ближайшем будущем сократится в мировом экспорте с предвоенных 17% практически вдвое. Вслед за Ираном, располагающим 16% мировых запасов газа, но имеющим в мировом экспорте долю в 1%, российские запасы в значительной мере окажутся исключенными из мирового баланса газовой торговли.
Цены на газ в Европе бурно отреагировали на начало войны на Ближнем Востоке — гораздо сильнее, чем цены на нефть, которые хоть и выросли, но все еще отстают от уровня второй половины сентября. При этом цена ноябрьского газового фьючерса на хабе TTF в Нидерландах поднялась более чем на 10%. Израиль, крупный производитель сжиженного природного газа (СПГ), временно остановил добычу на месторождении Тамар. Кроме того, возникла угроза для бесперебойного прохода танкеров по Ормузскому проливу, через который транспортируется 25% мировых поставок СПГ и 20% мировых поставок нефти, отмечают эксперты аналитического центра Bruegel. Наконец, вирусным в соцсетях стало видео, где эмир Катара угрожает остановить поставки СПГ в Европу, если Израиль не прекратит бомбить Газу, — впрочем, как вскоре установило агентство AP, это был фейк. Но в то же самое время рынок взбудоражило известие о повреждении финского газопровода Balticconnector.
Такая волатильность в ситуации рекордно высокого уровня заполненности европейских газохранилищ (они были заполнены на 90% еще в августе) — свидетельство напряженности на газовом рынке и хрупкости системы поставок, которая сложилась после почти полного отказа Европы от российского трубопроводного газа. Риск роста цен этой зимой сохраняется, предупреждают эксперты Мирового энергетического агентства (МЭА) в докладе, посвященном среднесрочным трендам на мировом газовом рынке. Достаточно сочетания трех факторов: низкой температуры, ограничения поставок СПГ по тем или иным причинам и полной остановки поставок трубопроводного газа со стороны России. Последнее не выглядит невероятным — трубопроводный экспорт газа накануне войны давал чуть более 20% от всех доходов российского нефтегазового экспорта. Сейчас — в разы меньше, но рост цен на нефть с лихвой компенсирует российской экономике и бюджету такие потери.
Менее волатильным рынок станет лишь на горизонте нескольких лет. Период с 2011 по 2021 год был «золотым веком» газа, отмечают эксперты МЭА: в это десятилетие его потребление в мире увеличилось почти на 25%, обеспечив 40% прироста производства первичной энергии. В 2022–2026 годах мировое потребление будет расти в среднем на 1,6% в год — против 2,5% в 2017–2021-м. В дальнейшем рост мирового потребления в основном обеспечат Юго-Восточная Азия и богатые газом страны Африки и Ближнего Востока (Иран, Израиль и Саудовская Аравия). Европа, США и наиболее развитые страны Юго-Восточной Азии (Австралия, Новая Зеландия, Япония, Корея и Сингапур) прошли пик спроса в 2021 году. В среднесрочной перспективе они будут снижать потребление в среднем на 1% в год за счет использования возобновляемых источников энергии и повышения энергоэффективности.
Скромное увеличение глобального потребления более чем наполовину будет удовлетворено СПГ. Его поставки в 2022–2026 годах вырастут на 25%. Половина этого прироста придется на США, которые усилят свои позиции в качестве крупнейшего экспортера: в этот период их доля на глобальном рынке увеличится с 20 до 25%. Таким образом, развитие рынка происходит по прямо противоположной траектории, нежели полагало российское руководство, когда делало ставку на трубопроводный газ. По мере увеличения предложения СПГ газовый рынок будет становиться все более и более ликвидным. Это позволит ему более эффективно преодолевать кратковременные кризисы. В то же время региональные рынки станут сильнее зависеть друг от друга: волатильность, возникшая в одной точке планеты, будет сказываться на ценах по всему миру. Кроме того, как недавно писала Re: Russia, ограничения на поставки газа и других биржевых товаров все чаще используются как геополитическое оружие. Эти вызовы требуют усиления диалога об обеспечении безопасности поставок между производителями и потребителями, предупреждают авторы доклада.
В своем прогнозе эксперты МЭА исходят из того, что российский трубопроводный газ в Европу, которая до войны была для него основным рынком, с 2025 года будет поставляться только по «Турецкому потоку», так как Украина не планирует предлагать «Газпрому» продление контракта о транзите. Если этот сценарий реализуется, объем поставок сократится до менее чем 16 млрд куб. м, что почти в десять раз меньше довоенного уровня. В 2023-м поставки трубопроводного газа в Европу не превысят 25 млрд куб. м. Китай, на который придется почти половина прироста мирового потребления газа в 2022–2026 годах, потерю европейского рынка России не компенсирует. Договор о строительстве газопровода «Сила Сибири — 2», который позволил бы нарастить поставки в Китай до 100 млрд куб. м в год, до сих пор не подписан, хотя Владимир Путин и заявляет, что «все согласны с этим проектом», а глава «Газпрома» Алексей Миллер обещает, что «поставки в самое ближайшее время могут выйти на уровень объемов, который у нас был на экспорт в Западную Европу». Однако Китай учел печальный опыт Европы и строит диверсифицированную систему поставок, объясняют эксперты, опрошенные Bloomberg, а текущие поставки оплачивает гораздо скромнее, чем европейские страны. Если для Европы текущая цена составляет $502 за 1 тыс. кубометров, то для Китая — $297.
В то же время наращивание экспорта российского сжиженного газа ограничено отсутствием необходимой инфраструктуры, расширение которой требует значительных инвестиций и доступа к технологиям. До войны экспорт СПГ давал всего чуть более 10% доходов России от торговли газом и около 3% доходов ее нефтегазового экспорта. Парадокс заключается в том, что Россия при этом обладает самыми большими запасами газа в мире, которые составляют, по данным ОПЕК+, 23% всех мировых запасов. Однако ее доля в мировом экспорте, которая до войны составляла около 17%, в ближайшем будущем сократится минимум в два раза. Иран, занимающий в этом рейтинге вторую строчку с 16% мировых запасов, но также находящийся под санкциями, по оценке той же ОПЕК+, имеет в мировом экспорте долю в 1%. Таким образом, две страны, располагающие 40% мировых запасов природного газа, будут иметь лишь около 10% рынка газового экспорта. При этом, в отличие от рынка нефти, где рост цен с лихвой компенсирует России сокращение объема поставок, на газовом рынке речь идет не только о прямых потерях, но и о выпадении из мирового баланса торговли газом на многие-многие годы, как это произошло с Ираном.