Путинские фаны или кремлевские боты?

1. «Контроль третьего поколения»: инфраструктура сетевого астротурфинга

Для российского авторитарного режима реакция общественности на объявление «частичной мобилизации» была далека от желаемой. За две недели около 700 000 человек покинули страну, чтобы избежать призыва, по всей стране вспыхнули массовые протесты, а рейтинги одобрения президента и ключевых политических институтов снизились. Чтобы противостоять этой реакции, Кремль мобилизовал как традиционные, так и онлайн-СМИ. Государственные СМИ получили новые «темники», в которых журналистам предписывалось подчеркивать, что «частичная мобилизация» носит очень ограниченный характер и коснется только 1% резервистов — молодых мужчин с военным опытом. Кроме того, власти мобилизовали блогеров, продвигающих хештег #безпаники и сравнивающих этот 1% мобилизованных с 1% содержимого женской косметички, порции картофеля фри или пачки конфет, чтобы преуменьшить масштабы события.

Когда-то считавшиеся «технологией освобождения», социальные сети сегодня все более используются авторитарными правительствами для распространения пропаганды, контроля над политическими нарративами и создания различных версий «сетевого авторитаризма». Социальные сети стали неотъемлемой частью кремлевской пропагандистской машины. Хотя основным инструментом пропаганды по-прежнему остается телевидение, оно дополняется обширными сетями ботов, троллей и оплаченных инфлюенсеров, которые используются для направления общественного мнения в нужное русло и «глушения» критических голосов.

В рамках модели «контроля третьего поколения» — методов, которые используются для проактивного формирования, а не ограничения онлайн-сферы, — путинский режим пытается влиять на онлайн-дискуссии, привлекая троллей и ботов. Пожалуй, самым ярким примером является пресловутое связанное с Кремлем Агентство интернет-исследований (АИИ), которое провело несколько информационных кампаний, пытаясь посеять раздор в США и повлиять на результаты выборов 2016 года.

Как работают тролли? Проанализировав аккаунты, связанные с АИИ, исследователи сделали предположение, что «иностранные» тролли в основном вмешиваются в дискуссии вокруг уже существующих разногласий внутри общества, стремясь усилить поляризацию или посеять страх. Например, американские аккаунты, связанные с АИИ, берут на себя роль граждан с крайне правыми или крайне левыми взглядами, чтобы повысить значимость радикально противоположных точек зрения, или просто распространяют дезинформацию о выдуманных катастрофах, чтобы посеять страх.

Прямое влияние троллей оценить сложно, потому что они ведут себя как реальные пользователи. Однако исследования, которые основаны на утечках списков аккаунтов из «фабрик троллей», показывают, что в России их работа по навязыванию прогосударственных нарративов в онлайн-дискуссиях не очень успешна. Гораздо более эффективно у них получается отвлекать граждан от предметных политических обсуждений и снижать градус критики правительства в сети.

По сравнению с аккаунтами троллей, управляемых людьми, ботов в социальных сетях гораздо больше. Например, ученые считают, что количество ботов, которые пишут о политике в российской twitter-сфере во время важных событий, таких как аннексия Крыма в 2014 году, может достигать 80%. В отличие от троллей, которые участвуют в дискуссиях, чтобы повлиять на убеждения пользователей, боты выполняют множество иных функций. Например, они создают видимость популярности чиновников, подписываясь на аккаунты министров, губернаторов и т. п. (согласно исследованиям, от 13 до 63% подписчиков российских губернаторов в Instagram могут быть ботами). Кроме того, боты создают информационный шум во время важных политических событий, таких как митинги, что затрудняет поиск актуальной информации для потенциальных участников протестов. Наконец, боты публикуют заголовки и ссылки на новости и манипулируют рейтингами поисковых систем, повышая видимость пропагандистских источников в поисковых запросах. Боты используются разными политическими силами, а не только режимом. Например, в 2015–2017 годах в Twitter было примерно одинаковое количество прокремлевских, антикремлевских и нейтральных ботов. Точно так же на ход обсуждения российско-украинской войны в Twitter в данный момент влияют как пророссийские, так и проукраинские боты.

В целом за последние десять лет Кремль создал мощную цифровую инфраструктуру, которая включает тысячи контролируемых и оплачиваемых режимом блогеров и троллей, а также автоматических ботов. Вслед за Китаем Россия построила свою уникальную модель «сетевого авторитаризма», опирающуюся на сложную систему цифрового политического астротурфинга, имитирующую «народное мнение». После февральского вторжения в Украину на нее была возложена важная задача по распространению пропаганды вторжения. Но насколько эта инфраструктура действительно помогает контролировать убеждения и настроения граждан?

2. Успехи и неудачи пропаганды «частичной мобилизации»

Чтобы лучше понять стратегии сетевого астротурфинга Кремля, мы собрали сообщения, связанные с российско-украинской войной и опубликованные в российских СМИ и социальных сетях. Для извлечения контента из социальных сетей мы использовали систему мониторинга Brand Analytics, а для извлечения контента СМИ — систему мониторинга Scan Interfax. Мы получили большой массив (47 553 сообщения из СМИ и 833 518 сообщений из социальных сетей), на котором проследили динамику ключевых терминов и тематику сообщений в течение июля–августа 2022 года. Наш анализ показывает, что Кремль готовился к мобилизации до ее объявления и использовал контролируемые режимом аккаунты, чтобы представить вторжение как войну с НАТО, призвать сплотиться вокруг Путина против экзистенциальной угрозы Отечеству и дегуманизировать украинцев. Мы увидели, как пропагандистская машина координирует действия в рамках своих обширных сетей для противодействия критике войны, исходящей от скептиков и противников режима.

Подготовка населения к мобилизации

В нашем предыдущем отчете мы проанализировали изменения в динамике и содержании кремлевской военной пропаганды в первой половине 2022 года. Мы показали, что с момента начала войны цунами информации о «специальной военной операции» на телевидении угасло и стабилизировалось к середине лета. Однако дальнейший анализ показал, что социальные сети имеют собственную динамику: здесь провоенные пользователи все интенсивнее распространяли тезис, что «СВО» — это именно война и она требует более решительных действий. Эти различия хорошо видны по изменению основных оправданий войны («денацификация», «демилитаризация», «защита народа Донбасса/русского языка»).

Рисунок 1а. Динамика различных оправданий войны в социальных медиа (нормализованные частоты — употребления терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 1б. Динамика различных оправданий войны в официальных медиа (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

На рисунке 1 представлена динамика нормализованных частот (употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами), показывающая, что в социальных сетях наблюдаются всплески, которые не обязательно совпадают с всплесками употребления конкретных терминов в официальных СМИ. Сосредоточившись на сообщениях в социальных сетях, мы обнаружили, что в июле–августе было несколько скоординированных попыток продвижения оправдывающего необходимость мобилизации нарратива, который содержал три основных элемента: 1) НАТО как реальный враг, с которым борется Россия, 2) необходимость патриотического единства и 3) дегуманизация Украины и ее граждан.

Упоминания об угрозе со стороны НАТО продолжают играть важную роль в повествованиях о войне в социальных сетях — даже больше, чем в традиционных СМИ. В августе провоенные группы дважды предпринимали масштабные усилия по продвижению видео- и текстовых сообщений, в которых использовалась жесткая лексика, представляющая Украину сателлитом НАТО, а украинцев — националистами. Большое число одновременных одинаковых сообщений говорит о том, что эти сообщения были скоординированно раскручены сетью аккаунтов, контролируемых государством. Поскольку большинство из них содержало промобилизационную риторику — например, идею о том, что «СВО» — это последний рубеж России против Запада, — цель этих сообщений, скорее всего, заключалась в том, чтобы заложить основу для объявления «частичной мобилизации» 21 сентября.

Рисунок 2. Упоминания НАТО в контексте российско-украинской войны (нормализованные частоты — употребление термина на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Патриотическое единство

Призыв к «патриотическому единству» представляет собой еще один центральный столп мобилизационного нарратива. Например, 3 августа 5% всех сообщений о войне в социальных сетях (903 из 17 196) продвигали видео «Новые вызовы для России», созданное провоенной националистической группой «Суть времени». Видео обвиняет Запад в нападении на Россию и призывает к патриотическому объединению в ответ на военные неудачи и внутренние вызовы. Всплеск вокруг 22–25 августа отражает дискуссии вокруг Дня независимости Украины, но также представляет собой еще одну скоординированную попытку сформировать общественное мнение: 17% всех сообщений о войне 25 августа (3312 из 20 006) продвигали видео «Почему Россия не сможет выстоять в долгом конфликте с Западом», созданное той же группой. В нем говорилось, что ответом на военные неудачи и внутренние вызовы должны быть жертвенность и патриотическое объединение — иначе Россия обречена на провал.

Дегуманизация врага

Помимо представления вторжения как экзистенциальной войны, на которую россияне должны ответить патриотическим единением, в онлайн-дискуссиях о войне очень много дегуманизирующей лексики. Дегуманизация — обычный инструмент, используемый воюющими правительствами: она провоцирует ненависть и подрывает сострадание к врагу, что облегчает мобилизацию. Мы объединили термины, которые используются государственными СМИ для дегуманизации украинцев («укрофашисты», «укропы», «(нео)нацисты», «террористы», «фанатики» и т. д.) в один «словарь».

Рисунок 3. Использование дегуманизирующего языка (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

На рисунке 3 представлена динамика сообщений за июль–август, которая демонстрирует поразительный объем дегуманизации как в традиционных СМИ, так и в социальных сетях. Язык, разжигающий ненависть к украинскому народу, заметен даже больше, чем ключевые термины для оправдания войны. Для усиления дегуманизирующих ярлыков пропаганда использует эмоционально заряженные глаголы и наречия: «остервенело расправлялись», «одурманенное гнусной бандеровщиной население» и др. Этот нарратив представляет украинцев кровожадным и фанатичным народом с промытыми мозгами, что, очевидно, должно помешать россиянам испытывать сострадание к родственникам, друзьям и простым гражданам в Украине.

Несмотря на то что в социальных сетях присутствует значительное количество бесчеловечных высказываний, на рисунке 3 отчетливо виден аномальный всплеск 12 августа. Он указывает на скоординированные попытки усилить антиукраинский нарратив с помощью подконтрольных государству аккаунтов или ботов. Например, 12–13 августа 16% (2993 из 19 220) сообщений с дегуманизирующей лексикой приходится на продвижение националистического видео «Кого боятся бандеровцы». 13–14 августа 10% такой лексики приходится на националистическое видео «НАТО сделало Украину шестеркой», созданное провоенной националистической группой «Суть времени». 

Неудачи пропаганды

Однако не все, что продвигает пропагандистская машина для мобилизации, работает. В июле 2022 года в руки «Медузы» попали два «темника», распространенные Кремлем для координации освещения войны в медиа. Среди них были сравнения «СВО» с крещением Руси, оправдания войны как борьбы русского православия с безбожниками и т. д. Мы использовали ключевые слова из этих «темников», чтобы понять, находит ли эта лексика отклик в сетевых обсуждениях.

Рисунок 4. Язык тезисов Кремля (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Как видно на рисунке 4, официальные СМИ действительно подхватили темы, сформулированные в кремлевских «темниках» в конце июля. Однако онлайн-дискуссии в очень ограниченной степени следовали за повесткой официальных СМИ. Язык «темников» появляется в социальных сетях в два раза реже, что указывает на то, что он не нашел отклика у их пользователей.

Кроме того, несмотря на криминализацию публичных антивоенных заявлений, пользователи социальных сетей продолжают обсуждать войну в терминах «российское вторжение», «оккупация украинских территорий», «аннексия Крыма/Донбасса/частей Украины», «российская оккупация, «агрессия против Украины» и т. д. Это говорит о том, что государственная пропаганда не может в полной мере справиться с антивоенными настроениями в интернете. Частота этих фраз значимо увеличивается к концу лета 2022 года.

Рисунок 5. Антивоенная риторика (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

«Частичная мобилизация» стала ключевым элементом военной стратегии Кремля и, безусловно, повлияла на общественные настроения в России. Она стала огромным стрессом для россиян. Наш анализ показывает, что еще до ее объявления Кремль полагался на связанных с режимом националистически настроенных пользователей соцсетей, которые выступали за всеобщий призыв к оружию и основными элементами которого были темы экзистенциальной угрозы со стороны НАТО, необходимости патриотического единства и дегуманизации украинской нации.

Анализ пропагандистской онлайн-кампании позволяет предположить, что Кремль использовал социальные сети для маневра, компенсирующего последствия двух возникших проблем — военных неудач в Украине и неудач телевизионной пропаганды. Однако, поскольку мобилизация приблизила войну к обычным людям, антивоенные настроения стали еще более заметны в интернете, а многие из пропагандистских клише не находят отклика у пользователей. Пока сложно сказать, достаточно ли этих трещин в кремлевских нарративах о войне и «вторжения» войны в повседневную жизнь граждан, чтобы спровоцировать политическую турбулентность, которая стала бы серьезным фактором давления на политику Кремля.

3. Различие стратегий астротурфинга: «ВКонтакте», «Одноклассники» и Telegram 

Появившиеся в последние месяцы исследования пропагандистских нарративов в российских социальных сетях, как правило, были сфокусированы на одной платформе — на Telegram (TG). По сравнению с другими российскими социальными сетями, TG более разнообразен: здесь присутствует множество как прорежимных, так и оппозиционных каналов. Кроме того, внимание к этой платформе приковано из-за присутствия там влиятельных провоенных блогеров — «военкоров» и радикальных националистов. Поскольку они регулярно критикуют проведение «специальной военной операции», эксперты и журналисты часто рассматривают авторов и аудиторию этих каналов как тех, кто потенциально может бросить вызов политике Кремля.

Однако TG является лишь небольшой частью огромного онлайн-пространства социальных сетей России. Две другие российские социальные сети — «ВКонтакте» (ВК) и «Одноклассники» (OK) — имеют либо аналогичную, либо гораздо бóльшую аудиторию. Поскольку политические дискуссии значительно различаются на разных социальных платформах, мы рассмотрим их в сравнительной перспективе.

Опираясь на описанный выше алгоритм работы с системой мониторинга Brand Analytics, мы извлекли 1 544 918 сообщений (более 352 000 000 слов), которые посвящены российско-украинской войне и опубликованы пользователями в июле–сентябре 2022 года в трех социальных сетях. 3% нашего корпуса — это сообщения в ТG, 60% — в ВК, а 37% — в  ОК. Такое распределение, вероятно, отражает различия в политиках защиты данных на разных платформах. Учитывая неравное количество сообщений, результаты сравнения следует интерпретировать с осторожностью.

ОК считается наиболее провластной платформой и имеет гораздо более взрослую аудиторию, чем ВК и TG. Согласно многочисленным данным опросов, возраст положительно коррелирует с поддержкой режима, вторжения в Украину и «частичной мобилизации». Наши результаты представляют дополнительные доказательства связи между социально-демографическими характеристиками аудитории и политическими предпочтениями. Мы показываем, что ОК является наиболее провоенной платформой, за которой следует ВК, в то время как TG является наиболее поляризованным пространством, в котором присутствуют как провоенные, так и антивоенные позиции.

Учитывая эти особенности платформ, можно было бы ожидать, что ВК и TG станут основными целями сетей аккаунтов, контролируемых режимом. Однако мы обнаружили, что активность подконтрольных режиму аккаунтов более заметна в ОК, чем в ВК и ТG.

Экосистема российских социальных сетей

Разные платформы кардинально различаются по способу организации онлайн-общения. Российский LiveJournal, а в последнее время также Facebook и Twitter известны своими ожесточенными политическими дискуссиями, в то время как в начале своего существования ОК и ВК были в значительной степени аполитичными. Мессенджер TG, в котором особое внимание уделяется безопасности пользователей, конфиденциальности и свободе выражения мнений, стал важным инструментом коммуникации и координации во время массовых протестов в Гонконге, России и Беларуси.

По данным за 2021 год, по охвату российской аудитории сети ранжировались следующим образом: ВК — 44%, YouTube — 37%, Instagram — 34%, ОК — 30%, Telegram — 21%, TikTok — 16%, Facebook — 10%, «Мой мир» (Mail.ru) — 5% и Twitter — 4%. Помимо пользователей социальных сетей, эти платформы заполнены полуавтоматическими и автоматизированными аккаунтами — ботами (автоматические аккаунты, распространяющие заранее подготовленные сообщения) и киборгами (людьми, которые полагаются на алгоритмы, чтобы упростить создание и распространение контента). После того как Facebook и Instagram были запрещены в России весной 2022 года (но остались доступны через VPN-сервисы), ВК, OК и TG укрепили свои доминирующие позиции в качестве основных социальных сетей в России. Аудитория ВК увеличилась до 62%, аудитория ОК — до 42%, а аудитория ТG — до 55%.

Сеть «Одноклассники», которую иногда пренебрежительно называют «Одноглазники», часто считают пространством путинского электората. Ее аудитория намного старше аудитории других платформ. По данным на 2021 год, 7,4% пользователей ОК моложе 24 лет, 16,9% пользователей — от 24 до 34 лет, 25,2% пользователей — от 34 до 44 лет, а доминирующие 49,5% — старше 45 лет. Подавляющее большинство публичных групп в ОК — это антизападные и прокремлевские комьюнити, которые составляют основу «виртуального русского мира» не только в России, но и в других странах со значительным русскоязычным населением (например, в странах Балтии). Хотя ВК является частью кремлевской пропагандистской машины, его аудитория гораздо моложе. По данным на 2021 год, доминирующие 31,3% пользователей ВК моложе 24 лет, 29% пользователей — от 24 до 34 лет, 21,8% пользователей — от 34 до 44 лет и только 18% — старше 45 лет. Наконец, аудитория TG, относительного новичка на рынке, чуть старше аудитории ВК. По данным на 2021 год, 29,6% пользователей ТG моложе 24 лет, доминирующим 30,6% пользователей — от 24 до 34 лет, 21,3% пользователей — от 34 до 44 лет и только 18,5% — старше 45 лет. Как уже было упомянуто, качественные исследования и опросы показывают, что возраст сильно коррелирует с поддержкой режима и вторжения в Украину. Учитывая эти явные социально-демографические различия, мы ожидаем увидеть и идеологические различия онлайн-дискуссий о войне в ОК, ВК и ТG.

Идейная направленность дискуссий в ОК, ВК и ТG

Чтобы понять соотношение провоенных и антивоенных настроений на разных платформах, мы сравнили частоту слов и фраз антивоенной риторики, распределение терминов, используемых режимом для оправдания вторжения, таких как «денацификация» и «демилитаризация», а также использования «словаря» дегуманизации, описанного выше.

Рисунок 6. Словарь дегуманизации на разных платформах (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 6 показывает, что язык дегуманизации заметно присутствует на всех трех платформах. Мы фиксируем два значительных всплеска: сразу после 21 сентября и 30 сентября, что совпадает с объявлением мобилизации и решением Кремля официально аннексировать четыре области Украины. Маркеры языка дегуманизации чаще встречаются в постах в ОК. 30 сентября дегуманизирующих выражений в ОК было более чем в пять раз больше, чем в ВК и ТG — менее прокремлевских платформах по социально-демографическому профилю. Однако внезапное появление и исчезновение огромного количества дегуманизирующей лексики в ОК по сравнению со стабильным количеством в ВК и ТG указывают на искусственный характер этого явления. Эти колебания указывают на то, что язык дегуманизации в OК является следствием астротурфинга — он производится ботами и оплаченными инфлюенсерами.

Чтобы лучше понять различия и динамику провоенного и антивоенного нарративов, мы проследили использование антивоенной лексики. На рисунке 7 показаны агрегированные частоты ключевых слов и формул, типичных для языка оппонентов Кремля, критикующих вторжение, — например, «российская агрессия», «аннексия», «оккупация украинских территорий», «российское вторжение», «оккупация Донбасса», «оккупация Крыма», «российские оккупанты» и т. д. Графики отражают колебания использования антивоенных выражений на разных платформах в период с июля по сентябрь.

Рисунок 7. Антивоенная риторика на разных платформах (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Как и ожидалось, TG является самой антивоенной платформой из трех. За ней следуют ВК и OК. Хотя в ТG есть много прокремлевских каналов, каналы независимых СМИ там представлены также широко и генерируют значительное количество антивоенного контента. Меньше всего антивоенной лексики присутствует в ОК — самой провластной сети по социально-демографическому профилю, с еще более значительным снижением к концу сентября.

Частотность ключевых терминов, используемых режимом для оправдания вторжения, — «денацификация», «демилитаризация», «защита жителей Донбасса и русского языка» — еще ярче демонстрирует искусственную природу провоенного дискурса в ОК.

Рисунок 8а. Обоснование вторжения: «денацификация» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 8б. Обоснование вторжения: «демилитаризация» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Термины «денацификация» и «демилитаризация» исчезли из телеэфира еще весной 2022 года, так как не нашли отклика у населения. Тем не менее они оставались частью провоенной пропаганды, которая распространялась режимом в соцсетях летом 2022 года. TG остается относительно свободным пространством, лишенным официальной риторики, а пользователи ВК демонстрируют умеренную тенденцию к воспроизведению официальных нарративов о войне. Однако частотность этих терминов в ТG и ВК стабильно низка по сравнению с аномальными пиками в ОК. Эти пики соответствуют пятикратным скачкам частоты их использования в постах ОК по сравнению с постами ВК. Отметим, что термин «демилитаризация», активно воспроизводимый подконтрольными режиму аккаунтами летом, исчез из астротурфинговых постов к осени 2022 года. Сама по себе прерывистая структура частотности сообщений на эту тему (по сравнению с другими платформами социальных сетей) указывает на ее искусственную природу.

Дискуссия в поддержку и против мобилизации на разных платформах

«Частичная мобилизация», объявленная Путиным 21 сентября, оказалась лакмусовой бумажкой для понимания реальной реакции российского населения на вторжение в Украину. Поддерживать абстрактную войну, которую ведут профессиональные солдаты где-то далеко, гораздо проще, чем войну, которая непосредственно вторгается в жизнь людей — и уносит эту жизнь.

Как пользователи различных социальных сетей отреагировали на «частичную мобилизацию»? Для провоенных пользователей это было долгожданное решение, которое они встретили с одобрением. Антивоенные пользователи быстро превратили слово «мобилизация» в «могилизацию» и начали кампанию сопротивления. Графики на рисунке 9 отражают частотность трех терминов — «могилизация», «остановить войну» и «пушечное мясо», — которые использовали критики мобилизации в сентябре 2022 года.

Рисунок 9а. Антивоенный дискурс в конце сентября 2022 года: «могилизация» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 9б. Антивоенный дискурс в конце сентября 2022 года: «остановить войну» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 9в. Антивоенный дискурс в конце сентября 2022 года: «пушечное мясо» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

На рисунке видно, что реакция была гораздо более негативной в ТG и ВК, чем в ОК: все сплошные линии, соответствующие частотам ОК, находятся внизу графика. Пользователи ТG и ВК приняли на вооружение термины «могилизация» и «пушечное мясо». При этом ТG стал основной площадкой распространения антимобилизационных настроений. Частотность фраз, связанных с двумя стратегиями сопротивления — «бегство из страны» и «уклонение от призыва», — подчеркивает различия между платформами социальных сетей. В отличие от ОК, для пользователей ТG и ВК уклонение от мобилизации и бегство из страны — это желательный ответ на мобилизацию.

Рисунок 10а. Реакция на мобилизацию в сентябре: «бегство из страны» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Рисунок 10б. Реакция на мобилизацию в сентябре: «уклонение от призыва» (нормализованные частоты — употребление терминов на 100 000 слов с трехдневными интервалами)

Как видно из рисунка 10, пользователи ТG более активно обсуждали выезд из страны еще до объявления мобилизации. После 21 сентября эта постоянная тема сменилась разговорами о том, как «избежать призыва». Пользователи ВК в целом находились в русле той же тенденции, хотя и в меньшем масштабе. Массивная сеть OК проявила очень мало интереса к теме, по крайней мере в публичном пространстве. Учитывая, что у 51% россиян нет сбережений, а у 72% нет действующего заграничного паспорта, неудивительно, что на всех трех площадках частотность фраз, связанных с уклонением от мобилизации, имела значительно больший вес, чем тема эмиграция.

Фанаты Путина или кремлевские боты?

Пространство социальных сетей в России и сегодня характеризуется относительной свободой и разнообразием. После запрета западных платформ весной 2022 года ВК, ОК и TG увеличили свою аудиторию и стали доминирующими сетями. Поскольку между их аудиториями существуют значительные социально-демографические различия, мы считаем, что разница между тем, как пользователи социальных сетей обсуждают войну и мобилизацию на этих платформах, позволяет прояснить стратегию кремлевской онлайн-коммуникации.

Несмотря на то что в результате значительного присутствия в TG влиятельных провоенных блогеров («военкоров») именно его стали считать основным «рассадником» провоенных нарративов, мы показываем, что основная поддержка войны сосредоточена как раз в сети «Одноклассники». Одновременно наш анализ показывает, что несоразмерное количество пропаганды нацелено именно на эту, самую лояльную Кремлю платформу. Эти данные дают ключ к пониманию стратегии цифровой пропаганды Кремля: вместо того чтобы пытаться склонить на свою сторону противников войны или пользователей без четких политических предпочтений, основной целью астротурфинга, похоже, является преимущественно провоенная аудитория. В соответствии как с классическими исследованиями влияния СМИ, так и с современными исследованиями воздействия пропаганды в авторитарной России, эти данные демонстрируют, что основная стратегия сетевого астротурфинга может быть аналогична стратегии традиционной авторитарной пропаганды: ее главной функцией является укрепление убеждений тех, кто уже поддерживает режим, а не завоевание новых сторонников.