Дикобраз на двоих: Европа все в большей степени рассматривает безопасность и укрепление Украины как органическую часть своей системы безопасности и вооружений

Переливание из пустого в непорожнее

В конце прошлой недели европейская коалиция поддержки Украины провела две встречи. В формате «коалиции желающих» в Брюсселе обсуждались планы поддержки до и после возможного соглашения о прекращении огня. А на пятничной встрече в формате Оборонной контактной группы, раньше известном как «Рамштайн», обсуждались конкретные планы ближайших военных поставок. Однако теперь лидерство в этом формате перешло к Британии и Германии. Встреча 12 февраля стала первой, на которой министр обороны США не являлся председателем, уступив эту роль британскому коллеге. На состоявшейся 11 апреля встрече глава Пентагона Пит Хегсет не присутствовал лично, но присоединился по видеосвязи.

Само по себе возобновление «Рамштайнов без США» — важное и символическое событие. Министр обороны Германии Борис Писториус сказал на итоговой пресс-конференции, что мир в Украине не является близкой перспективой и Россия должна понять, что Украина продолжит воевать при действенной поддержке Европы.

Самым важным итогом встреч стало согласование пакета в €21 млрд для военной поддержки Украины. Это в два раза меньше пакета, о котором пыталась договориться на саммите ЕС 20 марта комиссар союза по международным делам и безопасности Кая Каллас. Тогда план встретил возражения, в частности, Франции и Италии. Из сообщений о новом плане следует, что три четверти средств для него будет предоставлено Великобританией и Германией (€5,3 млрд и €11 млрд соответственно) сверх уже одобренной помощи, но в течение длительного периода.

Однако принципиально важным на сегодняшний день является не только решение о выделении средств, но и определение общей стратегии помощи Украине со стороны Европы при различных сценариях дальнейшего участия США в ее поддержке. Хотя переговорная стратегия Трампа в отношении России находится в полном тупике, а по итогам встречи спецпосланника Уиткоффа с Путиным не было сделано никаких оптимистических заявлений, продолжение американской военной помощи Украине следует считать сегодня возможным, но не базовым сценарием. На это указывает, в частности, напряженный, по данным Reuters, ход переговоров США и Украины по новому варианту экономического соглашения (вместо не подписанного в конце февраля), текст которого оказался в распоряжении Financial Times и который источники газеты в Киеве называют грабежом. Несогласие Киева с этим «планом колонизации» даст Трампу новый козырь для отказа от военной поддержки Украины даже в отсутствие продвижения в переговорном процессе.

Европейские политики маневрируют, стремясь выработать планы самостоятельной поддержки Украины, не акцентируя и не усиливая при этом разногласия с США, с одной стороны, и разногласия внутри ЕС по этому вопросу, с другой. На сегодняшний день на повестке обсуждений два проекта: создание международных европейских сил по поддержанию мира в случае заключения соглашения о прекращении огня и «Стратегия стального дикобраза», ставшая составной частью обнародованного Европейской комиссией в марте доклада «Европейская готовность к обороне 2030».

Идея размещения в Украине европейских сил по поддержанию мира с самого начала выглядела дискуссионной, если не сказать мертворожденной. Прежде всего, неясными были и остаются предполагаемые статус и мандат этих сил — являются они силами наблюдения за режимом прекращения огня, силами разъединения или силами сдерживания? На нерешенность этого вопроса указывают представители ряда участвующих в дискуссии стран. Второй проблемой является позиция России, которая вне всякого сомнения (о чем уже было заявлено) не признает «миротворческий» характер миссии и объявит участвующие в ней страны стороной конфликта. А это в свою очередь ставит вопрос о том, что будет происходить в случае, если эти силы окажутся под российскими ударами или будут вовлечены в военное противостояние с российскими войсками.

Так или иначе, в докладе экспертов Международного института стратегических исследований (IISS) разбираются три потенциальных формата «европейской миссии», соответствующие трем ее различным возможным «функциям». По их оценкам, исходя из имеющихся в распоряжении европейских стран ресурсов, они смогут самостоятельно развернуть в Украине контингент численностью около 10 тыс. человек, поддерживаемый ограниченными авиационными и военно-морскими средствами. Однако при такой численности он будет играть символическую роль и не сможет выполнить функции сдерживания в случае нового российского вторжения.

Более значительное сдерживание мог бы обеспечить контингент среднего размера — до 25 тыс. военнослужащих с более интенсивной поддержкой воздушных и морских средств. Для развертывания таких сил у стран ЕС все еще хватает собственных ресурсов, однако критическим вопросом в этом сценарии является стратегическая поддержка со стороны США. Кроме того, развертывание контингента среднего размера потребует значительно большего времени. А для полноценного сдерживания России сухопутная группировка должна состоять из 60–100 тыс. военнослужащих при поддержке значительных воздушных и морских сил, однако ресурсов для этого у европейских стран недостаточно.

К настоящему моменту, как сообщила британская The Telegraph, Лондон совместно с Францией рассматривает возможность размещения в Украине ограниченного контингента сроком на пять лет. Основной целью миссии должны стать обучение и восстановление украинской армии. Возглавляемые Парижем и Лондоном «силы обеспечения безопасности» будут также включать ограниченный военно-морской и воздушный контингент для защиты Украины в небе и на море.

Функционал и статус подобной миссии остаются туманными, как и вопрос о рисках и последствиях сценария, в котором они окажутся объектом российской атаки. Пожалуй, единственный смысл этой дискуссии сегодня состоит в том, что сама идея присутствия европейского военного контингента в Украине является предметом практического, хотя и непрактичного обсуждения. Ровно год назад президент Франции Макрон впервые призвал европейские страны задуматься над возможностью присутствия европейских сил на территории Украины, отметив тогда, что еще год назад невозможной казалась отправка Украине европейских и американских танков и самолетов. В этом смысле дискуссию об ограниченной европейской военной миссии в Украине можно рассматривать как шаг в легализации перспективы ее включения в периметр европейской системы безопасности.

В этом контексте заслуживает внимания, что спецпредставитель Трампа по переговорам с Россией Кит Келлог неожиданно поддержал идею европейской миссии в интервью The Sunday Times в эти выходные. Назначенный на эту должность и сразу отстраненный Трампом от ведения переговоров по требованию России, Келлог придерживается более жесткой позиции в отношении Кремля, чем пропутинский спецпредставитель по Ближнему Востоку Стив Уиткофф. Лишь в последние дни на фоне нарастающего раздражения Трампа несговорчивостью Путина Келлог вновь появился в публичном пространстве после длительного отсутствия. 

В интервью он говорит о сценарии разделения Украины на зоны: часть территории остается под контролем российских войск, западная Украина контролируется силами европейской коалиции, а территории к востоку от Днепра — украинскими войсками. Ранее администрация Трампа отвергала возможность какой-либо поддержки европейской миротворческой миссии. Заявление Келлога не означает изменения этой позиции, но придает сценарию европейской миссии новый статус и дает ему новую прописку в дискуссиях о разных вариантах будущего Украины. Заявление следует рассматривать также в контексте идеи итальянского премьер-министра Джорджи Мелони, выступившей за распространение статьи 5 устава НАТО на Украину без формального членства страны в альянсе. Таким образом, дискуссия о гарантиях безопасности Украины за рамками формального членства в НАТО продолжается.

Военно-промышленный альянс

Второй трек европейско-украинской интеграции выглядит более реалистичным и перспективным. И в отличие от предыдущего может быть реализован без оглядки на позиции России и США. Речь идет об интеграции военно-промышленного комплекса Украины и Европы. Стратегия «стального дикобраза», как уже было упомянуто, стала частью программы перевооружения ЕС и предусматривает вооружение Украины до степени готовности отразить новое вторжение России. В докладе «Европейская готовность» эта задача рассматривается как элемент общеевропейской стратегии безопасности. Однако в отличие от первого этапа войны, речь сегодня идет не просто о поставках вооружений Украине, хотя в ближайшее время такие поставки останутся ключевым элементом европейской стратегии.

В советское время на территории Украины были расположены значительные оборонные мощности, но за десятилетия после распада СССР они существенно деградировали. Однако и элементы этой инфраструктуры, и инженерные школы в определенной мере сохранились. И хотя на момент российского вторжения у Украины не было плана промышленной мобилизации, этот задел позволил достаточно быстро ее осуществить, пишут эксперты RUSI Джек Уотлинг и Александр Данилюк. В 2023 году Киеву удалось утроить производство оружия, а через год — утроить его еще раз, доведя объем оружейного производства в 2024-м до $10 млрд, отмечает журнал The Economist. Важным достижением украинского ВПК стало создание на территории страны производства 152-мм, а затем и совместимых со стандартами НАТО 155-мм артиллерийских снарядов. К октябрю 2024 года, по словам премьер-министра Украины Дениса Шмыгаля, каждая вторая единица используемых в зоне боевых действий боеприпасов была произведена в Украине.

Наибольших успехов за три года войны Киев добился в развитии ракетных и беспилотных технологий. Украина разработала противокорабельную ракету P360 Neptune (позднее успешно адаптированную для наземных атак дальностью 400 км), а также ракету Long-Neptune с заявленной дальностью 1000 км. Еще одно достижение украинского ВПК — беспилотный ракетный комплекс Peklo, недорогая гибридная альтернатива западным крылатым ракетам с дальностью полета до 700 км и скоростью до 700 км/час.

Однако настоящий прорыв был совершен Украиной в сфере дроновой войны, радиоэлектронной защиты и управления боем с помощью интегрированных систем. Именно прорыв в этих сферах позволяет Украине сегодня сдерживать превосходящую в оборонном потенциале и живой силе российскую армию. Фактически Украина опередила здесь вооруженные силы Запада, и последним следует срочно перенимать украинский опыт, позволяющий воевать с гораздо меньшими средствами против дорогостоящих вооружений и превосходящих по численности сил. Этому, в частности, посвящена опубликованная на днях статья бывшего украинского главкома Валерия Залужного на Defense One. 

За три года войны Киев создал собственную индустрию производства дронов, и, по утверждению министра обороны страны Рустема Умерова, 96% беспилотников, использованных в 2024 году, произведены Украиной. При этом, по данным RUSI, на дроны приходится две трети российских боевых потерь. В 2025 году оборонная промышленность страны планирует произвести до 4 млн малых FPV-дронов-камикадзе, а также до 30 тыс. ударных дронов большой дальности и до 3 тыс. дронов-ракет большой дальности и крылатых ракет. При этом затраты на производство беспилотника-камикадзе в Украине оцениваются примерно в $500, что кратно меньше, чем на Западе. Так, инициатива «коалиции дронов» в составе Великобритании, Дании, Нидерландов, Латвии и Швеции предполагает поставку Украине 30 тыс. FPV-дронов по цене €1800 за штуку.

Бывший сотрудник министерства обороны Германии Нико Ланге заявил The Economist, что разработанные в Украине средства радиоэлектронной борьбы превосходят возможности как российских, так и западных систем. Одним из последних успехов украинской ВПК стал комплекс Lima, который выводит из строя систему наведения российских планирующих бомб.

Таким образом, Украина уже не является лишь реципиентом западной помощи. В то время как Киев кровно заинтересован в поддержке европейской военной промышленности в производстве боеприпасов и военной техники, эта промышленность, в свою очередь, заинтересована в разработанных Украиной технологиях и ее военно-промышленном потенциале в будущем.

Некоторые страны НАТО уже сейчас поддерживают Украину за счет новой модели сотрудничества, которая станет прообразом интеграции военно-промышленного потенциала Украины и Европы. Так называемая датская модель предполагает закупки украинских вооружений европейскими странами с последующей передачей их ВСУ. Изначально эта схема была использована для производства украинских 155-мм гаубиц «Богдана» 2С22, что позволило масштабировать ее производство примерно до 16 единиц в месяц или почти 200 единиц в год по цене около €2,3 млн за штуку. Это делает «Богдану» самой дешевой современной дальнобойной самоходной гаубицей, производимой в Европе (втрое дешевле французской Caesar и словацкой Zuzana-2 и в восемь раз дешевле немецкой Panzerhaubitze 2000). При этом по объемам годового производства она вдвое опережает французский аналог, вчетверо — словацкий и в десятки раз — немецкий. При нынешних ценах «Богдана» конкурентоспособна даже по сравнению с российской «Мста-С», которая при сопоставимой стоимости производится ежегодно примерно во вдвое меньшем количестве.

Ведущие западные оборонные компании, в том числе KNDS и Rheinmetall, начали строить на территории Украины объекты по техническому обслуживанию и производству вооружений. Французская Thales открыла совместное предприятие с украинским «Укроборонпромом» для разработки и производства ПВО и радиолокационных систем, а немецкая Diehl Defence планирует начать в Украине производство систем ПВО IRIS-T.

Преимущества производства вооружений в Украине будут сохраняться все ближайшие годы по причине более низкого уровня заработной платы и цен на многие инвестиционные товары. По оценкам экспертов Bruegel, по уровню зарплат в 2022 году Украина опережала только Молдову, Мексику и Турцию, при этом по сравнению с Болгарией ее уровень зарплат был ниже более, чем вдвое, а с Германией — почти в 15 раз.

В результате, Украина может стать для ЕС важнейшим партнером в процессе европейского перевооружения. В случае прекращения активной фазы боевых действий созданные там производственные мощности могут использоваться для быстрого и дешевого наращивания европейского оборонного потенциала. В оборонном секторе Украины в настоящее время работает более 800 частных и государственных предприятий, в которых занято 300 тыс. квалифицированных рабочих, отмечает The Economist. Мощность украинского оборонного производства в 2025 году составит около $15 млрд, при этом при наличии достаточных инвестиций сектор способен производить военную продукцию на сумму около $35 млрд в год. Таким образом, с одной стороны, Украина останется одним из крупнейших производителей вооружений на европейском континенте, с другой, военные поставки Украины Европе могут стать одним из важных инструментов послевоенного восстановления украинской экономики.

Так или иначе европейско-украинский военный альянс обретает некоторые, пока еще очень туманные контуры. Во всяком случае, ситуация принципиально отличается сегодня от той, которую мы наблюдали во второй половине 2024 года, когда цели и дальнейшие стратегии поддержки Украины со стороны Европы утрачивали конкретику и смысл (→ Re: Russia: Кот Путина-Шредингера). Готовность Трампа поставить под вопрос надежность евроатлантического альянса обнажила уязвимость Европы с точки зрения безопасности, и именно это новое чувство уязвимости заставило Европу — или по крайней мере ее часть — осознать российскую угрозу и, соответственно, украино-российский конфликт как экзистенциальный.