Торговец или мессия: почему второй Трамп может быть хуже первого

Прогрессисты и абсентеисты: кто обеспечил триумф Трампа

На сегодняшний день главной новостью и главным событием является не то, что Трамп выиграл президентские выборы, а то, насколько триумфально он их выиграл. Трамп одержал победу не только по количеству выборщиков, но также впервые и по popular vote, то есть по числу американцев, которые за него проголосовали. Последний раз республиканскому кандидату удавалось добиться такого в 2004 году (Буш-младший на втором сроке), а до этого — в 1988-м. Иными словами, это второй случай чистой победы республиканца за последние 35 лет и последние девять президентских кампаний. На карте, составленной журналом Newsweek, видно, что штатов, в которых Трамп не улучшил бы своего результата по сравнению с 2020 годом (карта составлена на основании экзит-полов), почти нет. По данным New York Times, 90% графств, где голоса уже подсчитаны, сдвинулись в направлении поддержки Трампа по сравнению с прошлыми выборами. Победа Трампа выглядит, кроме того, не только его персональной победой, но и системным сдвигом в пользу республиканцев, которые обеспечили себе контроль над Сенатом (52 голоса) и преимущество в Палате представителей, а также выиграли 8 из 11 губернаторских выборов.

Как и было предсказано аналитиками накануне голосования, успех Трампа определяется тем, что демократы теряют избирателей в традиционных группах своей поддержки (не белые избиратели, прежде всего латиноамериканцы, люди физического труда и рабочих профессий) и в целом среди американцев без высшего образования (→ Re: Russia: Вторник несогласия). Наиболее популярное объяснение этого успеха в последние дни состоит в том, что Трампу удалось привести на выборы группу маскулинно настроенных избирателей (как белых, так и латиноамериканских), которые раньше вообще в них не участвовали. Хорошо представленные в социальных сетях и среди слушателей неполитических подкастов, они чувствовали себя исключенными из политической повестки и зашеймленными хором демократического прогрессизма — но были мобилизованы Трампом, ставшим для них маяком политической демаргинализации. При этом, как видим, до этого они не только не ходили на выборы, но еще и не участвовали в опросах, результатом чего стала очередная ошибка полстерской индустрии в оценке позиций Трампа. По итогам обработки 70% бюллетеней Трамп выигрывает у Харрис 3,3 процентных пункта и 3,7 млн голосов. И это довольно далеко от картины равенства кандидатов, которую рисовали социологи.

Радикализация антипрогрессистской повестки, предпринятая Трампом, привела на избирательные участки новых избирателей, ранее считавших, что участие в выборах бесполезно перед лицом контроля deep state над их исходом; в то же время традиционные республиканцы остались верны партийной дисциплине и голосовали за Трампа, несмотря на недовольство им, отмечает историк российско-американских отношений Иван Курилла в комментарии для Re: Russia. Радикализация прогрессистской повестки демократов в последние 10–15 лет не привела к расширению их электората слева, но привела к утрате ими позиций в «центре», что и стало причиной их системного поражения на этих выборах. Многие, в особенности среди демократов, думали, что победа Трампа в 2016 году была аномалией, а победа Байдена в 2020-м стала возвращением к норме. В то время как на самом деле первая победа Трампа обозначила новый политический тренд, а победа Байдена в 2020-м стала случайностью, связанной с аномалиями пандемии. Нынешний триумф Трампа является возвращением к этому тренду, который демократы не сумели по существу оценить и осмыслить.

Подробный анализ результатов выборов еще впереди, когда будут подсчитаны все бюллетени и станет ясно, в какой мере мобилизация на стороне республиканцев и демобилизация на стороне демократов повлияли на их результат. Сегодня же центральным предметом обсуждения становится вопрос, насколько победа Трампа опасна для мира и для Америки. Захватить симпатии радикалов и абсентеистов социальных сетей и подкастов — это одно. Но что будет происходить, если сетевой троллинг превратится в программу действующего президента?

«Программа Трампа» опирается на четыре столпа: внутренний политический консерватизм, идеи реформирования американского государства, в результате которого оно должно стать одновременно и меньше, и сильнее, апгрейд «трампономики» первого срока и своего рода конфронтационный изоляционизм во внешней политике. Два последних элемента в наибольшей степени могут иметь глобальные последствия, а потому и более важны для мира.

«Трампономика» апгрейдед

Рецепт новой «трампономики» обещает американцам «рост доходов до небес, полное отсутствие инфляции, резкое увеличение числа рабочих мест и небывалое процветание среднего класса», как Трамп презентовал ее на съезде Республиканской партии. Помимо подтверждения курса снижения налогов, который был начат еще в первом сроке, новая администрация сосредоточится, если верить предвыборным обещаниям, на дерегулировании, повышении тарифов на импорт, массовой депортации нелегальных мигрантов, стимулировании нефтедобычи и ограничении независимости финансового регулятора — ФРС. Эти шаги Трамп анонсировал в программном интервью Bloomberg. 

Давление на ФРС необходимо, чтобы избежать повышения процентных ставок, объясняет агентство. Поскольку остальные предложения Трампа носят проинфляционный характер, ФРС, если ее независимость не будет ограничена, ответит на них ужесточением денежно-кредитных условий, что приведет к торможению экономического роста. Команда Трампа утверждает, что прочие меры — снижение налогов, дерегулирование и рост производства нефти в Америке — будут подстегивать экономический рост и одновременно иметь дезинфляционный эффект, который погасит скачок цен после повышения импортных тарифов. Так логику новой «трампономики» объясняет Майкл Фолкендер, главный экономист The America First Policy Institute (AFPI), в котором программу Трампа разрабатывают сотрудники его первой администрации. В отличие от Джо Байдена, резко сократившего выдачу новых разрешений на бурение скважин, Трамп обещает выдавать их активно, сопровождая к тому же налоговыми льготами, пишет Reuters. Старый республиканский слоган «Drill, baby, drill!» во время предвыборной кампании звучал регулярно. 

Увеличение таможенных тарифов — самая мощная и самая радикальная из всего комплекса мер, которая может иметь наибольшие последствия для мира. В ходе предвыборной кампании Трамп анонсировал повышение тарифов на 10%, а то и на 20% на весь импорт и на 60% — на импорт из Китая. Если этот план будет реализован, а торговые партнеры США ответят симметрично, разразится торговая война, в результате которой мировой ВВП может потерять до 7%, предупреждала в интервью Би-би-си вице-директор МВФ Гита Гопинат. Описывая последствия глобальной торговой войны для Европы, издание Politico называет их «трампагеддоном». Девальвация — самый действенный инструмент, который Китай может использовать, чтобы сгладить эффект от повышения тарифов на свой экспорт, пишет Bloomberg. По прогнозу Goldman Sachs, который цитирует агентство, евро подешевеет к доллару на 10%, а юань — на 12%. Обе валюты начали дешеветь уже в ночь на среду — по мере того как победа Трампа становилась все более очевидной. Торги в парах доллар/евро и доллар/юань были на 20–30% выше обычного уровня, замечает Reuters.

Впрочем, анализируя возможные последствия «трампономики 2.0», нужно учитывать, что ее содержание понятно сегодня лишь в общих чертах. Из-за высокого уровня неопределенности экономические идеи Трампа до сих пор сдержанно оценивали даже их потенциальные бенефициары — например, нефтяные компании. Они приветствовали бы сокращение корпоративных налогов, о котором Трамп говорил в ходе своей кампании, однако их пугает торговая война, которая приведет к росту цен на импортное оборудование, объясняют аналитики S&P Global. Отраслей, которые однозначно выигрывали бы от реализации мер Трампа, крайне мало, полагают эксперты Thomson Reuters. Например, технологические компании могут выиграть от дерегулирования (к нему стремятся все республиканские администрации), но проиграть от повышения тарифов. «Большим победителем» аналитики называют только криптоиндустрию — Трамп обещает снять часть барьеров в этой сфере. 

Очевидно, что по крайней мере в вопросе тарифов финальное решение станет результатом торга с Китаем и другими партнерами. Рассуждая на эту тему, Трамп заявил, что может поднять их до «100%, 200%, 2000%», чтобы Китай «не мог продать в США ни одной машины». Но это не анонс реальных мер и угроз, а скорее попытка задрать ставки перед началом торга. Какое количество иностранцев будет депортировано, тоже не определено — осуществить депортации в заявленных масштабах просто невозможно, считают эксперты. Однако даже при частичной реализации идей Трампа экономика США проиграет, прогнозируют эксперты американского Института мировой экономики Петерсона (PIIE). Они смоделировали два сценария. Оба — более мягкий и более жесткий — предполагают повышение тарифов на 10% для всего мира и на 60% — для Китая. В более мягком сценарии серьезных ответных мер не последует, в более жестком Китай и другие торговые партнеры вводят симметричные ограничения. В более мягком США депортируют 1,3 млн иностранных работников, в более жестком — 8,3 млн. Независимость ФРС оказывается подорванной в обоих сценариях. 

Оба сценария предполагают резкий скачок инфляции и значительное сокращение занятости, особенно в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве. Основное различие заключается в масштабах ущерба, который будет нанесен домохозяйствам, бизнесу и экономике в целом. Если экономическая программа Трампа не будет реализовываться в принципе, то в период с 2025 по 2040 год среднегодовой рост ВВП США, по оценке экспертов PIIE, составит 1,9%, рост занятости — 1,5%, а инфляция будет держаться на уровне 1,9% в год. В более мягком сценарии «трампономики 2.0» в 2025 году американский ВВП будет чуть выше, чем в базовом, в более жестком — чуть ниже. Но уже к окончанию второго срока Трампа в более мягком сценарии ВВП США будет на 2,8% ниже, чем мог бы быть в базовом, в более жестком — на 9,7% ниже (это потеря в $2,57 трлн). Уровень занятости в обоих сценариях сначала подскочит, а потом также начнет отставать от базового. Инфляция же сразу пойдет вверх. В 2026 году она будет на 4,1–7,4 процентных пункта выше, чем в базовом сценарии. Затем инфляция начнет постепенно снижаться и к середине 2030-х стабилизируется. Ее уровень в итоге будет на 2 п. п. выше, чем в базовом сценарии.

Модель, построенная экспертами PIIE, обещает проблемы еще только двум экономикам — китайской и мексиканской. Впрочем, в обеих странах ВВП к концу второго срока Трампа будет лишь менее чем на 1% ниже, чем в базовом сценарии. Прочие крупные экономики не пострадают, а даже немного выиграют. Торговая война сделает китайские товары дешевле. Однако переток инвестиций из Китая в другие регионы ускорится. 

Конфронтационный изоляционизм и его ловушки

Хотя подход Трампа к вопросам внешней политики считается изоляционистским («Америка на первом месте»), в действительности этот изоляционизм преисполнен поистине глобальных задач. Чтобы сосредоточиться на проблемах Америки, Трамп предполагает попутно разрешить бо́льшую часть основных мировых конфликтов, подтвердив решающую и непреложную роль США в обустройстве миропорядка.

Победа Трампа на нынешних выборах стала для мира меньшим сюрпризом, чем его первый приход в Белый дом, отмечает в статье «Как Трамп изменит мир» профессор политологии в Университете Дьюка Питер Фивер. На основании опыта первого срока, считает он, можно представить, как будет выглядеть его стиль принятия решений в ближайшие четыре года.

Нет сомнений, что неизменным останется подход Трампа к внешней политике, которую он рассматривает как набор более или менее выгодных транзакций. Этот подход кажется логичным, если исходить из его опыта работы в бизнесе, однако на деле не приносит хороших результатов, и попытки Трампа в первом сроке заключить «хорошие сделки» с такими лидерами, как Владимир Путин, Али Хаменеи, Ким Чен Ын и Си Цзиньпин, частично увенчались успехом лишь в последнем случае, утверждает в The National Interest президент Центра национальных интересов Пол Сондерс. Самым впечатляющим дипломатическим успехом бывшего президента стали Авраамовы соглашения, которые нормализовали отношения между Израилем и ОАЭ, Бахрейном и Марокко, однако даже они, как показали последние события на Ближнем Востоке, пока не принесли в регион мир.

Основными площадками для реализации трамповского транзакционизма станут Китай, Ближний Восток, российско-украинский конфликт и отношения с европейскими партнерами по НАТО. В наибольшей степени он применим, пожалуй, в случае российско-украинского конфликта. Как напоминает известный военный эксперт Мик Райан, подготовленный членами Совета национальной безопасности первого трамповского срока Кейтом Келлогом и Фредом Флейтцем план завершения войны в Украине предусматривает прекращение огня и заморозку конфликта по текущей линии фронта, создание демилитаризованной зоны и отказ от обсуждения членства Украины в НАТО. Однако механизмы, которые могут привести этот план в действие, совершенно неясны. 

Если Трамп собирается достичь мира ценой территориальных уступок, то чего он ожидает в обмен на это от Путина и почему думает, что тот выполнит обещания и не изменит курс в отношении Киева позже? Кроме того, реализация плана потребует согласия европейских союзников: как рассказал Фред Флейтц The Financial Times, США будут настаивать, чтобы в украинской демилитаризованной зоне были размещены европейские войска, а не контингент НАТО или ООН, а сам Вашингтон не намерен участвовать в финансировании этой миссии. План, таким образом, предполагает одностороннее принуждение к нему России, Украины и ЕС, которые будут недовольны разными его аспектами. Пока отсутствие подробностей — самая сильная сторона этого плана.

Представить себе его фактическую реализацию особенно сложно, учитывая, что за выбор сценария воплощения идей Трампа во внешней политике, скорее всего, как и в первом сроке, будут бороться несколько фракций, пишет Питер Фивер. В настоящее время это три группировки с различными взглядами на архитектуру мировой безопасности: изоляционисты, предлагающие сосредоточиться на внутренней повестке, «приоритизаторы», которые считают, что Белому дому надо сосредоточиться на сдерживании Китая, и сторонники старой школы, выступающие за проецирование американской мощи по всему миру. Первые две группы выступают за то, чтобы полностью передать «украинский вопрос» Европе, тогда как последние, среди которых немало членов Сената — традиционных республиканцев, считают, что Вашингтон должен продолжить оказывать непосредственное влияние на ситуацию вокруг Украины. 

Значительного внимания будет требовать и ситуация на Ближнем Востоке, которая уже создала для Вашингтона значительные угрозы репутационных потерь, отмечает эксперт Chatham House профессор Майкл Кокс. Из-за продолжающейся помощи Вашингтона Израилю жители Ближнего Востока стали больше доверять лидерам России и Китая, чем США. В 2018 году Трамп и премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху совместными усилиями сорвали иранскую ядерную сделку, и не исключено, что в свой второй срок Трамп возобновит кампанию решительного сдерживания иранского режима, продолжает Кокс. Посол США в Берлине в первый срок Трампа Ричард Гренелл, которого сейчас называют одним из кандидатов на пост госсекретаря США, заявил The Financial Times, что сразу после вступления в должность Трамп может пригласить Нетаньяху в Вашингтон и уговорить его согласиться на сделку с ХАМАС в обмен на возвращение заложников. Так или иначе, имплементация и дальнейшее развитие Авраамовых соглашений останутся одним из главных приоритетов Трампа.

Вероятно, ключевым направлением внешней политики США станет сдерживание Китая, восхождение которого рассматривается как экзистенциальная угроза — на этот счет, по сути, в США существует двухпартийный консенсус. Впрочем, другие люди в окружении Трампа (например, Илон Маск) могут подтолкнуть его к смягчению линии в отношении Пекина. Майкл Кокс считает, что в глазах Китая приход Трампа поставит под вопрос приверженность США обязательствам перед союзниками в регионе (Южной Кореей, Японией и Филиппинами). Трамп во время выборной кампании уже задавался вопросом, почему США действуют для Тайваня как «страховая компания», ничего не получая взамен. В то же время сторонники Трампа в беседах с The Financial Times выразили уверенность, что тот будет проводить политику максимального сдерживания, чтобы отговорить Китай от нападения на Тайвань. Однако и здесь остается пугающий размах неопределенности.

Несмотря на все призывы Вашингтона, лишь 23 из 32 стран НАТО тратят на оборону больше 2% ВВП, и члены альянса наверняка столкнутся с давлением Трампа по этому вопросу во время его второго срока. В частности, это может привести к обострению отношений США с Германией и Францией, которые лишь недавно достигли этого двухпроцентного уровня, считает Фред Флейтц. Один из чиновников Пентагона первого срока Трампа Элбридж Колби заявил The Financial Times, что новая администрация, скорее всего, будет отдавать предпочтение союзническим отношениям со странами типа Польши, Южной Кореи, Индии и Израиля, «которые самостоятельны и готовы делать что-то ради общих интересов». В том же духе Ричард Гренелл упрекает западноевропейских союзников США в устаревшем мышлении, в рамках которого они ожидают эффективных решений от таких организаций, как Совбез ООН. По словам Гренелла, Вашингтон при Трампе предпочел бы «формировать коалиции с людьми, которые хотят что-то сделать».

Шахматная доска обещаний и магический реализм

Сочувствующие Трампу классические республиканцы, сторонники классического либерализма, а также оптимисты среди демократически настроенных экспертов и избирателей надеются, что Трамп будет действовать по модели «стены на мексиканской границе». Пообещав в 2016 году ее построить, Трамп затем заявил, что она должна быть возведена на мексиканские деньги, и эта позиция в конце концов похоронила любые разговоры о строительстве стены. Или кивают на угрозу «выхода из НАТО»: так Трамп добился от европейских партнеров увеличения финансирования расходов на альянс. Иными словами, эта группа избирателей и комментаторов надеется, что Трамп выполнит свои разумные обещания и не станет выполнять неразумные. 

Однако противоположная логика состоит в том, что в прошлый раз победа Трампа выглядела сюрпризом для него самого, законодательную власть контролировали демократы, а Трамп ощущал себя новичком в большой политике и государственном управлении, не имел собственной команды и вынужден был полагаться больше на профессиональных бюрократов, нежели на реальных сторонников своих идей. Сегодня дело обстоит принципиально иначе: победа Трампа выглядит в его глазах закономерным и в то же время провиденциальным триумфом, укрепляющим его в значимости собственных идей, идущих вразрез с прогрессистским и даже с консервативным мейнстримом. Работой по превращению идей Трампа в меры практической политики заняты и упомянутый AFPI, и «Проект 2025» Heritage Foundation. Все это совершенно новая ситуация. В какой степени Трамп второго срока останется прагматиком-транзакционистом, а в какой будет чувствовать себя миссионером «нового порядка», искореняющего «прогрессистскую скверну»?

Но даже если в основе его политики будет по-прежнему лежать «голый транзакционистский подход», следует иметь в виду, что по сравнению с 2016 годом мир радикально изменился и стал «гораздо более опасным местом», указывает Питер Фивер. Действительно, Запад находится под давлением и атакой со стороны «авторитарного блока» и выглядит далеко не таким могущественным, как еще 10 лет назад. А потому достоверность угроз Трампа может оказаться в глазах его контрагентов гораздо более низкой, чем он привык думать. При том что в его окружении будут бороться, как и в прошлый раз, идеологи MAGA и реалисты, продолжает Фивер, на этот раз радикалы получат гораздо большее влияние. «Риторика кампании Трампа рисовала мир в апокалиптических терминах, изображая его самого и его команду как трезвых реалистов, которые хорошо чувствуют опасность. Но то, что они предлагают, является не столько реализмом, сколько магическим реализмом, исполненным фанфаронства и поверхностных рецептов», — заключает Фивер.

Многое из того, что обещает Трамп, выглядит либо ставкой для торга, либо предвыборным преувеличением. Нет сомнений, что его подход будет следовать принципу шахматной доски — он станет выполнять одни обещания и игнорировать другие, концентрируя внимание избирателей на первых и отвлекая от вторых. Однако никто — возможно, и сам Трамп — не может ответить на вопрос, какие из них попадут в первую категорию, а какие — во вторую. В то же время политическая поляризация останется центральной проблемой американской внутренней политики и будет оказывать на нее дестабилизирующее влияние. Как отмечает в своем комментарии Иван Курилла, в американской политике поляризация нередко ведет к активизации внешнеполитической активности, своего рода экстернализации внутреннего конфликта. Но во внешнем контуре склонный к повышению ставок Трамп столкнется с контрагентами, которые неплохо изучили его манеру и сами склонны к повышению ставок. Подействует ли на них магический реализм Трампа — большой вопрос.