Использование беспилотников в войне в Украине открыло новую страницу в военной истории и в перспективе может совершить технологическую революцию в военном деле, сравнимую с той, что сделало в конце XIX века первое автоматическое оружие, пулемет Максима. В случае успеха в развитии дроновых технологий ведения войны Украина сможет компенсировать асимметрии в живой силе и вооружениях, которые считались непреодолимыми в начале конфликта и обеспечивали России преимущество в войне на истощение.
На определенных этапах конфликта дроновое превосходство Украины уже сыграло роль выравнивающего фактора. В частности, позволило существенно снизить эффект российского преимущества в танках и бронемашинах. Однако затем российская армия адаптировалась к дроновой войне, нарастила собственную армию беспилотников и развернула соответствующие системы защиты.
Пока дроны не могут заменить людей, и дроновые операции требуют большого числа хорошо обученных специалистов. Однако они вытесняют людей с передовой и в результате снижают потери живой силы. При этом эффективность удара беспилотника по-прежнему заметно ниже, чем эффективность артиллерийского снаряда, а сами дроны становятся все более уязвимыми к перехвату и средствам радиоэлектронной борьбы.
Настоящая революция в ведении войны случится, когда управление дронами удастся выстроить на базе технологий искусственного интеллекта. Это не только существенно затруднит перехват дронов, но и позволит использовать рой из сотен и даже тысяч БПЛА, что кратно увеличит поражающий эффект атаки.
Дроновое преимущество — критически важный элемент в обеспечении возможностей Украины в войне с Россией. По мнению специалистов, решительный рывок в использовании технологий искусственного интеллекта в дроновой войне Украина способна совершить в течение одного-двух лет.
Российско-украинский военный конфликт в известной мере может быть назван первой дроновой войной в истории. Более того, именно дроны позволяли украинским силам в значительной мере компенсировать на определенных стадиях конфликта асимметрии в оснащенности вооружениями и в живой силе. Успех в конкуренции технологий использования беспилотников потенциально может нивелировать преимущества России в войне на истощение, которые еще в начале конфликта выглядели непреодолимыми.
Массовое использование БПЛА в Украине стало ответом на неспособность обеих сторон установить контроль в небе, отмечает в комментарии для американского Council on Foreign Relations полковник ВВС США Кристен Томпсон. Это вынудило армии повысить маневренность наземных подразделений, а также увеличить использование дальнобойного оружия, артиллерии, ракет и дронов. Эра беспилотников в этой войне началась с широкого применения больших разведывательных и ударных аппаратов типа Bayraktar TB2, которые хорошо зарекомендовали себя в Ливии, Сирии и во время войны в Нагорном Карабахе в 2020 году. В начале войны поставки Bayraktar TB2 Украине стали важным сдерживающим фактором против российской агрессии и имели такое же большое значение, как и поставки противотанковых управляемых ракет Javelin, констатируют эксперты Исследовательского центра армии Австралии (AARC). Уже в первые недели войны TB2 начали взаимодействовать с украинской авиацией и расширили возможности нанесения ударов по наземным целям, их использовали во время операции по уничтожению ракетного крейсера «Москва», а также в сражении за остров Змеиный в Черном море.
На начальной стадии конфликта широкое внедрение дронов дало ВСУ асимметричное преимущество. Однако недостатки Bayraktar — низкая скорость (130 км/ч) и большой размах крыла (12 м) — сделали их уязвимыми на поле боя, когда российская армия наладила работу систем ПВО и радиоэлектронной борьбы (РЭБ), а резкое увеличение потерь в сочетании с высокой стоимостью (порядка $5 млн) заставило украинскую армию отказаться от их использования. Схожая судьба постигла и крупный российский разведывательный беспилотник «Орлан-10», который оказался недостаточно надежен, чтобы регулярно поставлять качественную разведывательную информацию с поля боя, пишут австралийские эксперты.
Место крупных беспилотников заняли военные дроны-камикадзе, такие как украинский Switchblade 600 или российский Lancet-3, а также самодельные дроны с возможностью управления с точки зрения пилота (FPV), отмечает эксперт Центра новой американской безопасности (CNAS) Стейси Пэттиджон. Популярность FPV-дронов на войне связана с их малыми габаритами и невысокой ценой. Аппараты стоимостью в несколько сотен долларов, которые изначально использовались для гонок, в кинопроизводстве и в других мирных целях, стали оснащаться взрывчатыми веществами и использоваться для ударов. По оценкам экспертов НАТО, более двух третей российских танков были уничтожены на поле боя с помощью FPV-беспилотников.
Другой ключевой сферой применения дронов стал сбор разведданных о ситуации на поле боя. Объем собираемой БПЛА информации настолько огромен и незаменим для воюющих сторон, что на поле боя теперь никто даже не пытается совершить маневр или начать атаку без поддержки беспилотника, который в режиме реального времени поставляет информацию о расположении противника. В результате, в частности, наступления в этом конфликте практически лишились эффекта внезапности, а преимущество обороны над атакой в целом заметно выросло.
Беспилотники во многом изменили характер боевых действий, отмечает эксперт Международного института стратегических исследований (IISS) Франц Штефан-Гади, который изучал практику дроновой войны на передовой. Во-первых, критическое значение приобрело время суток для атаки: ВСУ большинство операций проводят перед рассветом или поздно вечером, когда российским операторам беспилотников сложнее обнаружить нападающих. Обычно украинцы атакуют российские позиции штурмовыми группами примерно по 10–16 солдат, которые высаживаются в траншеи противника с помощью БМП или БТР при поддержке боевых танков. Как только украинские солдаты занимают позиции в российской траншейной системе, бронетехника отступает, чтобы не попасть под вражеский огонь по наводке беспилотников. Еще более важную роль, чем раньше, для наступающей стороны играет рельеф местности: вооруженные взрывчаткой FPV-дроны лучше использовать с возвышенности, иначе без дополнительных дронов-ретрансляторов связь с ними теряется. Беспилотники также не могут эффективно использоваться в условиях сильного ветра, проливного дождя или отрицательных температур. Теоретически это дает наступающей стороне преимущество, однако в реальности оно компенсируется трудностями, с которыми связана организация атаки в таких условиях.
Хотя беспилотники преобразили поле боя, они не заменили людей, и операция с применением дрона может требовать даже большего числа поддерживающего персонала, чем стандартная военная операция аналогичного масштаба, причем речь идет о персонале, имеющем специальную подготовку, отмечает военный аналитик Джек Уотлинг. Тем не менее использование БПЛА ведет к снижению потерь и обеспечивает бо́льшую устойчивость подразделений в различных миссиях.
В июне 2022 года Уотлинг вместе с украинским разведывательным подразделением участвовал в операции по запуску БПЛА для наблюдения за российскими позициями: для этого колонне из восьми машин и восьми человек пришлось долгое время продвигаться до выгодной точки на местности, налаживать связь, а потом в течение нескольких часов удерживать занятую позицию. Это было необходимо, чтобы позволить операторам провести радиоэлектронную разведку и спланировать траекторию полета дрона, после чего потребовалось время, чтобы проанализировать поступающие с дрона изображения. Эта реальность, по словам Уотлинга, заметно контрастирует с тем, как выглядят операции беспилотников «на слайдах Пентагона в PowerPoint».
Благодаря роботизированным и автономным системам возможности подразделений на поле боя в теории действительно вырастают, пишет эксперт. Например, автономная гусеничная машина с пулеметом и небольшой разведывательный дрон способны подавлять позиции противника на поле боя эффективней и точнее, чем это сделал бы пулеметчик, — но этот рост эффективности возможен только при участии подготовленного персонала. Без оператора автономные системы совершают глупые ошибки «от продолжения стрельбы по убитым до застревания в таких простых препятствиях, как ворота фермы», а самого оператора на случай ранения должен страховать еще как минимум один военнослужащий.
Для функционирования роботизированных автономных систем пулеметному взводу необходимо уметь управлять парком сложных технических и транспортных средств. Если такая система получит повреждение на поле боя, ее необходимо восстановить или эвакуировать, для чего также требуется специальное транспортное средство. В целом, резюмирует Уотлинг, использование механизированных и беспилотных систем требует сопоставимого с обычной численностью подразделений количества персонала, который при этом должен обладать редкими для современных вооруженных сил навыками.
Кроме того, даже значительное количество дронов-камикадзе не может сравниться с мощью артиллерийского огня, добавляет Стейси Пэттиджон. Базовый американский 155-миллиметровый артиллерийский снаряд содержит почти 11 кг взрывчатки, в то время как большинство обычных FPV-дронов несут чуть более 1 кг. И даже этот скромный в военном отношении боевой заряд сложно доставить до цели из-за активного использования обеими сторонами средств РЭБ, которые глушат радиочастоты, в результате чего оператор теряет контроль над БПЛА.
В Бахмуте во время наступления российской армии в 2022–2023 годах интенсивность работы российских средств РЭБ была настолько высокой, что украинские беспилотники не могли преодолевать дистанцию более 500 м, пишут аналитики ААRС. Как отмечает военный эксперт Роб Ли, который неоднократно бывал на позициях ВСУ, атаки с помощью FPV-дронов имеют точность менее 50%, а для уничтожения одного танка может потребоваться 10 и более таких дронов.
Кроме того, уязвимыми местами систем БПЛА являются наземные блоки запуска и восстановления, станции управления, коммуникационное оборудование, логистика и вспомогательные системы, нейтрализация которых может затруднить или сделать невозможной эксплуатацию дронов.
Несмотря на различные недостатки и ограничения, дроны имеют неоспоримое преимущество — низкую цену, что делает их крайне эффективным инструментом. Морские беспилотники позволили ВСУ уничтожить треть Черноморского флота России и вынудили Москву перебазировать оставшиеся корабли из Севастополя. Широкое использование БПЛА дальнего радиуса действия дало Украине возможность организовать массированные удары по нескольким сотням военных и промышленных объектов на территории России. Москва со своей стороны активно использует беспилотники типа Shahed в комбинированных атаках по объектам энергетической инфраструктуры и к середине 2024 года, по оценкам экспертов RUSI, уничтожила около 50% энергетических мощностей Украины, включая 80% тепловых электростанций и около трети гидроэлектростанций.
Создание эффективной системы противодроновой обороны при этом затруднительно, поскольку стоимость уничтожения дрона оказывается зачастую значительно выше его цены. Стоимость российской ракеты ПВО, с помощью которой сбивают украинские дроны, составляет около $1 млн, в схожие суммы оценивается выстрел наиболее современных систем ПВО ВСУ. В марте Королевский флот Великобритании перехватил беспилотник хуситов ценой около $2 тыс. ракетой морского базирования Sea Ceptor, стоимость которой, по некоторым оценкам, составляет £2 млн.
Низкая стоимость и высокая эффективность дронов уже заставляют западных аналитиков сомневаться в рациональности военных инвестиций США и их союзников, которые по-прежнему базируются на концепциях военного строительства XX века. Одним из наиболее критикуемых проектов является американский истребитель-невидимка пятого поколения F-35A, который, по мнению военных экспертов War on the Rocks, не годится для современного воздушного боя, где ему придется противостоять недорогим вражеским беспилотникам. Пентагон намерен закупить 1763 таких самолета, при этом стоимость каждого оценивается в $130 млн, а общие затраты на одну машину, включая эксплуатацию в течение жизненного цикла, составят не менее $460 млн. В то же время, как отметил военный эксперт американского Национального университета обороны (NDU) Томас Хаммес, один китайский дрон-камикадзе Sunflower стоит около $30 тыс. В свою очередь, авианосец USS Gerald R. Ford, отправленный Вашингтоном в ближневосточный регион после атаки ХАМАС на Израиль, обошелся американским налогоплательщикам в $13 млрд. За те же деньги США могли бы закупить 650 тыс. дронов Shahed, всего несколько десятков которых способны нанести серьезный ущерб подобному кораблю, если не потопить его, отмечают бывший офицер морской пехоты США Эллиот Акерман и адмирал ВМС США в отставке Джеймс Ставридис.
Преимущество дронов на поле боя станет решающим, когда их управление будет интегрировано с искусственным интеллектом (ИИ), пишут в колонке для The New York Times авторы книги о будущем войны Радж Шах и Кристофер Кирхгофф. Момент появления в армии автономных систем вооружений на базе ИИ они сравнивают с первым использованием первого полностью автоматического оружия, пулемета Максима, в 1893 году, что позволило 700 британским солдатам подавить восстание матабеле в Южной Африке, где им противостояла 5-тысячная армия туземцев. Именно в этот момент, если говорить о российско-украинском конфликте, может быть навсегда нивелировано главное и заведомое преимущество России — преимущество в живой силе.
Первым критическим преимуществом управляемых ИИ дронов станет неуязвимость к перехвату, пишет Reuters. Нынешние технологии РЭБ основаны на том, чтобы прерывать связь БПЛА с оператором, — однако дроны под управлением ИИ вообще не будут иметь такой связи, поскольку смогут идентифицировать и поражать цели на основе заложенной в них программы. Также ИИ, в отличие от человека, будет способен одновременно управлять тысячами дронов, которые смогут действовать не по отдельности, а в роях, что кратно повысит их ударную мощность, отмечают Акерман и Ставридис.
Одним из ключевых игроков по разработке и производству беспилотников, в том числе с использованием ИИ, стала Украина, где технологиями военных дронов занимаются на данный момент более 200 стартапов, инвестиции в которые в 2024 году должны достичь $50 млн, пишет Киевский институт экономики. Ключевой задачей для производителей БПЛА в Украине является создание недорогой системы прицеливания с использованием ИИ, которую можно было бы массово развернуть вдоль всей линии фронта, отмечает Reuters. Параллельно украинские стартапы работают над тем, чтобы FPV-дроны можно было использовать независимо от оператора.
Стейси Петтиджон отмечает, что до сих пор использование дронов на поле боя в Украине привело скорее к эволюции, чем к революции в вооруженных силах: наиболее заметно от БПЛА выиграла артиллерия обеих армий, которая смогла быстрее и точнее вести огонь по позициям противника. Использование автономных и более тесно связанных с другими видами вооружений дронов может кардинально революционизировать войну, отмечает эксперт, однако сколько времени займет этот процесс, неизвестно. К настоящему моменту Украина может быть близка к созданию лишь частично автономных беспилотников с возможностью управления с точки зрения пилота, но скорость развития искусственного интеллекта и темпы инноваций на поле боя столь высоки, что рывок в этой области может произойти в течение одного-двух лет.