Война в Украине, рост правого популизма и угроза возвращения в Белый дом Дональда Трампа заставляют европейские государства переосмысливать свое положение на мировой арене. Страны Европы внезапно осознали, насколько неадекватен их нынешний потенциал масштабу возникших перед ними вызовов и угроз. Для ответа на них требуется предпринять экстраординарные меры.
Шагом в этом направлении стала стратегия повышения конкурентоспособности ЕС, разработанная бывшим главой Европейского центробанка Марио Драги по заказу председателя Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен. В своем докладе Драги представляет Европу сообществом, которое хронически недофинансирует сферы инноваций и инфраструктуры и неминуемо проигрывает в конкуренции с США и Китаем.
Система принятия решений на политическом уровне, зарегулированность и нескоординированность промышленной политики становятся критическим препятствием для экономического успеха в новых конкурентных условиях и привели к системному отставанию Европы от США и Китая, для ликвидации которого требуются ежегодные инвестиции в размере €750–800 млрд (около 4–5% ВВП ЕС) — эти средства Драги предлагает привлечь за счет расширения программы совместного долга ЕС.
Также Драги предлагает масштабную программу реформ промышленной политики и структурных преобразований ЕС, которые призваны снизить бюрократизм в сообществе и повысить уровень интеграции между странами.
Инициативы Драги выглядят революционно и наверняка встретят сопротивление в европейском сообществе. Однако в борьбе за место в новой геополитической системе Европе уготована роль аутсайдера, если она не сможет предпринять решительные шаги по повышению своей конкурентоспособности, утверждается в докладе.
В докладе, озаглавленном «Конкурентоспособность ЕС: взгляд в будущее», Марио Драги пишет, что в плане конкурентоспособности Европа давно уступает своим главным экономическим соперникам — США и Китаю. Одной из причиной этого стал медленный рост экономики стран ЕС в начале 2000-х годов, а также замедление роста производительности труда в Европе, что привело к увеличению разрыва европейского ВВП с американским и снижению уровня жизни в ЕС. С 2000 года реальный располагаемый доход на душу населения в США рос почти в два раза быстрее, чем в Европе.
В последние годы отставание стало критическим из-за роста геополитической напряженности, потери поставок дешевых энергоносителей и фактически не затронувшей Европу цифровой революции. По мнению Драги, для стимулирования устойчивого роста ЕС следует сократить инновационный разрыв с США и Китаем, разработать единый план по декарбонизации и повышению конкурентоспособности, а также повысить уровень европейской безопасности и снизить зависимость ЕС от внешних поставщиков критически важного импорта сырья и технологий.
Однако в настоящий момент достижению этих целей мешают три основных фактора, пишет он. Во-первых, Европе не хватает сплоченности и умения расставлять четкие приоритеты и предпринимать скоординированные действия. Серьезным недостатком Европы является медленный и фрагментированный процесс принятия политических решений, что не позволяет ЕС разрабатывать и внедрять эффективные стратегии развития промышленности. Во-вторых, бремя регулирования препятствует в Европе инновациям, особенно в сегменте малых и средних предприятий, а сам рынок сообщества является слишком фрагментированным, что приводит к уходу быстрорастущих компаний за рубеж и ограничивает развитие рынка капитала. Кроме того ЕС неэффективно использует имеющиеся у него финансовые ресурсы. Например, объем совместных оборонных закупок стран ЕС остается на низком уровне, при этом бо́льшая часть оборонных трат приходится на поставщиков из стран, не входящих в сообщество.
В сфере инноваций Драги предлагает Европе переориентировать коллективные усилия на сокращение разрыва с США и Китаем, особенно в сфере высоких технологий. За последние 50 лет в странах ЕС не было создано с нуля ни одной компании стоимостью более €100 млрд, отмечает он. Начиная с 2008 года 30% европейских «единорогов» сменили юрисдикцию, поскольку не смогли масштабировать бизнес на континенте. «Проблема не в том, что Европе не хватает идей или амбиций, а в том, что инновации блокируются на следующем этапе: мы не можем перевести инновации в коммерциализацию», — пишет Драги.
Европе также необходимо предпринять шаги к сокращению растущей зависимости от нескольких крупных поставщиков критически важного сырья и цифровых технологий: от 75 до 90% мировых мощностей по производству чипов расположены в странах Азии, отмечает он.
«Сегодняшние промышленные стратегии — как это видно на примере США и Китая — объединяют несколько сфер политики, включая налоговую, торговую и внешнюю», — пишет Драги. Однако медлительность и разрозненность процесса принятия решений в ЕС ведет к тому, что выработка таких стратегий в Европе практически невозможна. Например, европейская автомобильная промышленность на сегодняшний день не только страдает от амбициозных планов ЕС отказаться через десять лет от бензиновых и дизельных автомобилей, но также не в состоянии конкурировать с субсидируемыми Пекином китайскими электромобилями. Для решения этой проблемы ЕС «необходим комплексный подход, охватывающий все этапы» производства автомобилей: от исследований и добычи полезных ископаемых до переработки и производства.
Оборонная отрасль является одной из сфер, где ЕС могла бы конкурировать с США, полагает Драги. Годовой оборот сектора ВПК в ЕС в 2022 году составлял €135 млрд, некоторые продукты и технологии ЕС как минимум не уступают по качеству произведенным в США. Однако совокупные расходы на оборону в ЕС находятся на уровне примерно на треть ниже, чем в Америке. Если в США в 2023 году на НИОКР в оборонной сфере будет выделено $140 млрд (16% общих расходов на оборону), то в Европе общий объем финансирования оборонных исследований и разработок в 2022 году составил €10,7 млрд, или 4,5% от общих расходов.
Кроме того европейская оборонная промышленность фрагментирована и представлена в основном национальными игроками, действующими на относительно небольших внутренних рынках. Раздробленность приводит к проблемам, связанным с отсутствием стандартизации и оперативной совместимости оборудования. Так, только в рамках поставок артиллерии калибра 155 мм государства ЕС направили Киеву десять различных типов гаубиц, что создало для ВСУ серьезные логистические трудности. Страны ЕС эксплуатируют 12 типов боевых танков, в то время как США — один.
Конкурентные промышленные стратегии ЕС должны разрабатываться и создаваться на наднациональном уровне — это одна из центральных идей доклада Драги.
В отчете подчеркивается высокая фрагментация телекоммуникационного сектора ЕС по сравнению с США и Китаем. На рынке фиксированного широкополосного доступа три крупнейших оператора ЕС совместно занимают 35% доли рынка по сравнению с 66% у трех крупнейших операторов США и 95% у трех крупнейших операторов Китая. Эта фрагментация снизила уровень прибыльности отрасли; доходы ЕС на абонента и капитальные затраты на душу населения составляют менее половины от показателей США и Японии. При этом подход ЕС к регулированию привел к «дорогостоящему разрастанию» нормативных обязательств телекоммуникационных операторов. Европе необходимо принять новый закон о телекоммуникациях, который снизит объем предварительного регулирования на национальном уровне, установит принцип «одинаковых правил для одинаковых услуг» на всей территории ЕС, а также установит для компаний обязательства по инвестированию.
Еще одной сферой, где требуется разработка новой промышленной стратегии, являются IТ и искусственный интеллект. Пока ЕС продолжает терять позиции на рынке облачных услуг, проигрывая американским компаниям. Для сохранения конкурентоспособности ЕС должен стремиться занять лидирующие позиции в разработках ИИ в ключевых секторах, однако инновации в этой сфере в настоящий момент затруднены нормативными актами ЕС, включая Общий регламент по защите данных и Закон об ИИ. Уникальным конкурентным преимуществом ЕС является сфера квантовых вычислений, однако достижению лидерства в ней препятствует недостаток частных инвестиций.
Наконец, ключевым вопросом для успеха своего плана Драги считает повышение конкурентоспособности ЕС в энергетическом секторе. В настоящее время цены на газ в ЕС в три-пять раз выше, чем в США, а цены на электроэнергию — в два-три раза выше, чем в США и Китае. Этот разрыв обусловлен зависимостью от импорта газа, нестабильностью спотовых рынков, высокими затратами на углерод, установленными в ЕС предельными ценами на газ и уголь, устаревшей инфраструктурой и зарегулированностью.
Для снижения зависимости от ископаемого топлива Драги призывает провести декарбонизацию энергетической системы ЕС, оптимизировать процесс выдачи разрешений на строительство возобновляемых источников энергии и модернизацию сетей, а также развивать технологии улавливания, использования и хранения углерода для ускорения перехода ЕС к зеленой энергетике. Европейским странам также необходимо гармонизировать налогообложение энергетики, гармонизировать системы ценовых льгот, а в перспективе создать полноценный энергетический союз.
Стратегия восстановления конкурентоспособности ЕС, которую предлагает Марио Драги, потребует ежегодных инвестиций в размере €750–800 млрд (около 4–5% ВВП ЕС). Эти средства он предлагает привлечь за счет выпуска совместных обязательств стран сообщества, как это было сделано во время пандемии. «ЕС должен продолжить выпуск общих долговых инструментов, которые будут использоваться для финансирования совместных инвестиционных проектов, повышающих конкурентоспособность и безопасность ЕС», — пишет эксперт. В противном случае, считает он, Европа не сможет обеспечить необходимый объем инвестиций в такие сферы, как телекоммуникации, закупки вооружений, а также в оборонные исследования.
«Европа не координирует действия там, где это важно, правила принятия решений в Европе не претерпели существенных изменений по мере расширения ЕС, а глобальная среда, с которой мы сталкиваемся, стала более враждебной и сложной», — пишет Драги. Ключевым элементом успеха стратегии являются изменения в политической сфере. На согласование новых законов в среднем уходит 19 месяцев, и на протяжении всего процесса он сталкивается с множеством вето. По состоянию на 2019 год ЕС принял около 13 тыс. законодательных актов, в то время как США — всего 3 тыс. Еще одна проблема — действующая в ЕС система единогласного принятия решений, которую Драги предлагает заменить на голосование квалифицированным большинством, чтобы не позволять отдельным странам блокировать реформы.
Идеи Драги станут основой политики Еврокомиссии на ближайшие пять лет, заявила на посвященной презентации доклада пресс-конференции переизбранная на посту президента ЕК Урсула фон дер Ляйен. Она ожидает, что все еврокомиссары внесут свой вклад в сокращение обязательств по отчетности компаний как минимум на четверть. Каждому из новых еврокомиссаров Урсула фон дер Ляйен направила персональное письмо, в котором изложила свое видение его миссии на этом посту.
Например, еврокомиссар по вопросам демократии, правосудия и верховенства закона Майкл Макграт должен будет упростить правила ЕС о защите данных (GDPR), чтобы они в большей степени соответствовали коммерческим потребностям сообщества, а также способствовали цифровым преобразованиям и обмену данных с международными партнерами. Еврокомиссар по вопросам технологий, безопасности и демократии Хенна Вирккунен, которая будет отвечать за повышение цифровой конкурентоспособности и производительности, должна будет скорректировать правоприменение Закона о цифровых рынках и Закона о цифровых услугах. Первому исполнительному вице-президенту Еврокомиссии Тересе Рибере предстоит найти способ реализовать «зеленый курс», сохранив конкурентоспособность стран ЕС.
Однако план Драги наверняка встретит широкое сопротивление со многих сторон, прежде всего со стороны предлагаемой модели финансирования. Наиболее состоятельная Северная Европа выступит против эмиссии новых долгов. Собственно, в день публикации доклада Драги министр финансов Германии Кристиан Линднер заявил, что «Германия не согласится» на выпуск новых облигаций. Вторая проблема — это проблема лидерства. Локомотивы любых общеевропейских инициатив — Франция и Германия — в настоящий момент практически парализованы электоральными неудачами центристских партий. В-третьих, необходимые для продвижения плана Драги голоса в Европарламенте нужно будет найти среди депутатов партии «зеленых» и социалистов, но те гораздо больше озабочены вопросами борьбы с изменением климата и социальным неравенством, а не восстановлением конкурентоспособности. То есть скорее готовы действовать в противоположном плану Драги направлении.
Прозвучавший анализ причин утраты европейского лидерства сам по себе вряд ли способен свернуть неповоротливый состав ЕС с инерционной траектории. Перечисленные Драги недостатки являются своего рода визитной карточкой Европы, элементами европейской идентичности. Ни европейские политики, ни их избиратели в основном не хотят видеть Европу более похожей на Китай или США. Скорее всего, для того чтобы развернуть их мнение, потребуются более впечатляющие и отчетливые признаки надвигающегося кризиса.