Темпы снижения доли предприятий с критическим и высоким уровнем импортозависимости в российской промышленности выглядят вполне впечатляющими. По данным Центра конъюнктурных исследований ВШЭ, за последний год уровень импортозамещения повысили 36% фирм, а число предприятий с высокой зависимостью от западного оборудования сократилось на 20%.
Однако эти цифры носят обманчиво оптимистичный характер. Столкнувшись с эффектом широких санкций, предприятия вынуждены были заниматься замещением импорта по широкому кругу позиций. Первой была замещена та продукция, где существовали отечественные аналоги и разработки, проигрывавшие импорту по параметрам «цена/качество». В настоящее время потенциал дешевого импортозамещения, основанный на адаптации имеющихся аналогов, в основном исчерпан.
Кроме того, по сравнению с 2022 и началом 2023 года кардинально улучшилась ситуация с каналами параллельного импорта. Доля компаний, решающих свои проблемы за его счет, выросла за год с 22 до 40%. Это также будет иметь дестимулирующий эффект для импортозамещения.
Наконец, эффект импортозамещения обеспечивал переход от закупок готовой продукции к локализации «сборки» в ряде секторов. Так, почти половина серверов на российском рынке в 2023 году — отечественного производства, но в действительности российские компании производят только корпуса, материнские платы и блоки питания.
Российские программы импортозамещения остаются декларативными и неисполнимыми. Они могли бы иметь больший эффект, если бы правительство отказалось от характерного для него идеологического фетишизма, ограничившись более узким и экономически обоснованным набором целей. Но в настоящий момент такой сценарий развития событий выглядит крайне маловероятным.
В 2023 году меньшая, но значимая часть российских предприятий снизила зависимость от импортного оборудования, комплектующих и сырья, следует из очередного опроса Центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ (опрошены более тысячи предприятий в 30 регионах). Если год назад очень высокой зависимость от импортного оборудования называли 18% опрошенных предприятий, а просто высокой — 47% (→ Re: Russia: Импортонезамещение), то теперь, соответственно, — 8 и 35%. Общее снижение в этой категории составило 21 процентный пункт, в комплектующих и сырье — по 14 п. п., в технологиях — 11 п. п. В целом высокая и критическая зависимость от промежуточного импорта сохраняется у четверти обследованных предприятий.
В отраслевом разрезе лидерами в динамике импортозамещения оказались «преимущественно средне- и высокотехнологичные предприятия» в обрабатывающем секторе — в производстве компьютеров, электронных и оптических изделий (рост импортозамещения отметили 51% респондентов), электрического оборудования (47%), лекарственных средств и материалов (47%). А вот худшая динамика наблюдалась в потребительском секторе: рост импортозамещения отметили 28% предприятий по производству мебели и пищевых продуктов, 25% — по производству одежды, 23% — по производству кожи и изделий из нее. В целом по промышленности положительная динамика импортозамещения наблюдалась у 36% предприятий.
Темпы сокращения зависимости от импорта сырья, оборудования и комплектующих можно было бы назвать достаточно высокими, однако существует несколько «но». Во-первых, динамика импортозамещения диктовалась резким разрывом поставок в 2022 году, в такой ситуации возникает потребность импортозамещения в отношении крайне широкого круга товаров. Предприятия в первую очередь замещают то, что заменить проще всего, — те промежуточные товары и оборудование, у которых есть отечественные аналоги или разработки, уступающие по параметрам «цена/качество», — теперь они вынуждены ими воспользоваться. Поэтому динамика импортозамещения не будет линейной: то, что не замещено, заместить, скорее всего, гораздо сложнее и дороже. Такое импортозамещение потребует длительных инвестиционных циклов.
Во-вторых, сегменты высокого импортозамещения — в производстве электронных и оптических изделий, а также электрического оборудования — связаны с оборонными нуждами и защитой критической инфраструктуры. Здесь значительную роль в стимулировании импортозамещения сыграло государство, а снижение потребительских качеств продукции не сказывается на производителе.
В-третьих, замедлению интенсивности импортозамещения будет способствовать наладка каналов параллельного импорта. Анализ Центра конъюнктурных исследований показывает, что в 2022 году закупки критически важных составляющих производственного процесса в рамках параллельного импорта осуществляли 22% предприятий, а в 2023-м, по мере улучшения макроэкономической ситуации и налаживания каналов, — уже 40%. При этом сложности в организации процесса параллельного импорта отмечали в прошлом году 54% предприятий, а в этом — 37%. Если не возникнет новых стимулов к импортозамещению, связанных с курсом рубля или новыми санкциями, предприятия в большей степени будут полагаться на стратегии параллельного или аналогового импорта.
Наконец, еще одним вопросом остается «качество» импортозамещения. Российские власти провозгласили курс на импортозамещение еще в 2014 году, столкнувшись с первыми серьезными международными санкциями в ответ на аннексию Крыма. Хотя обстоятельства тогда были гораздо более благоприятными, определенных успехов к началу войны удалось добиться главным образом в замещении готовой продукции. В производстве продуктов питания значительную роль сыграло продовольственное эмбарго («антисанкции»). В то же время в обрабатывающей промышленности импортозамещение «носило идеологически-декларативный характер», то есть в большинстве отраслей зависимость от импорта, несмотря на заявления чиновников, не снижалась, пишет в своем исследовании доцент НИУ ВШЭ Алексей Калинин.
По его подсчетам, в валовом накоплении основного капитала монотонное сокращение доли импортной продукции в 2016–2020 годах наблюдалось лишь в автопроме — с 36 до 24% — и, с 2017 года, в машиностроении. В 2017 году зависимость от импорта составляла здесь 98%, к 2020-му показатель опустился до 74%. Однако Калинин оговаривается, что сокращение доли импортной продукции в валовом накоплении основного капитала может не означать сокращения импортозависимости как таковой. Иными словами, за импортозамещением может скрываться «сборка». Так, по данным компании Delta Computers, которые приводит издание CNews, в 2023 году почти половина серверов на российском рынке была отечественного производства, но большая часть компонентов в них — импортная: российские компании умеют производить только корпуса, материнские платы и блоки питания. Переход от импорта конечной продукции к сборке даст яркий эффект в статистике, но реальная добавленная стоимость будет незначительной. Сокращение конечного импорта будет компенсировано ростом промежуточного.
Парадокс российского импортозамещения состоит в том, что в предыдущие десятилетия Россия перешла к модели «сборки» в автомобильной промышленности. Теперь же, после ухода западных автомобильных компаний, она вынуждена возвращаться к стратегии закупки готовых автомобилей. И наоборот, наращивать сборку в новых сегментах, где такая стратегия спонсируется государством. В то время как в наиболее рыночном потребительском секторе показатели импортозамещения выглядят существенно более низкими.
Низкое качество российского импортозамещения в высокотехнологичном секторе констатирует и исследование эксперта Института развивающихся экономик Банка Финляндии (BOFIT) Хэли Симолы. Из данных по 22 электротехническим товарным группам, которые она изучила, только для шести внутреннее производство выросло синхронно со снижением импорта. Это передающая и приемная аппаратура, сигнальные устройства, некоторые виды аккумуляторов и компьютерной техники, а также термостаты. Впрочем, по некоторым группам данные в стоимостном выражении не позволяют сказать, идет ли речь о росте цен на импорт или приросте выпуска. В то же время исследование также отмечает, что в значительном числе случаев речь идет о замещении импорта, потерянного из-за санкций, альтернативным импортом, причем часто это приводило к более высоким затратам, а иногда и к ухудшению качества и эффективности производства.
Российские программы импортозамещения носят преимущественно декларативно-идеологический и реактивный характер и в результате оказываются экономически необоснованными и невыполнимыми. Их эффективность можно было бы несколько увеличить, если бы правительство было способно отказаться от фетишистского отношения к импортозамещению. Однако вероятность такого развития событий выглядит сегодня крайне низкой.