Два мощных шока, обрушившихся на мировую экономику, — связанный с пандемией кризис 2020 года и российское вторжение в Украину, спровоцировавшее скачок цен на энергетических рынках, — не привели ни к рецессии в глобальной экономике, ни даже к широкой стагнации, которых опасались эксперты и аналитические центры. Уже в прошлом году прогнозы передвинули стрелки своих оценок с «рецессии» на «мягкую посадку», а апрельский доклад Международного валютного фонда (МВФ) получил название «Стабильный, но медленный» — речь о глобальном экономическом росте.
Главной угрозой мировой экономике, вызванной шоками начала 2020-х, стала инфляционная волна, которая начала нарастать еще на выходе из пандемии и достигла пика после прекращения поставок российского газа в Европу. В 2013–2020 годах мировая инфляция держалась на достаточно стабильном уровне 3,2%, но уже в 2021 году ускорилась до 4,7%, а в 2022-м взлетела до 8,7% — двадцатипятилетнего максимума. В 2023-м она снизилась до 6,8%, а в этом году МВФ ожидает ее замедления до 5,9%. Такие темпы снижения можно назвать медленными. Однако у этой медлительности есть и оборотная сторона.
Инфляционная волна вынудила центробанки по всему миру поднимать процентные ставки, и предполагалось, что именно это отправит мировую экономику в рецессию или по крайней мере в затяжную стагнацию. Но оказалось, что высокие ставки оказывают гораздо меньшее негативное влияние на экономику. По прогнозу Bloomberg, большинство центробанков приступят к снижению ставок, но его темпы будут низкими. Средняя стоимость заимствований в развивающихся странах к концу года может снизиться на 1 п.п. Это меньше значения, на которое она выросла в прошлом году. А в целом с середины 2021 года, когда начался цикл повышения, рост составил 4,4%.
Таким образом, на ближайшие годы аналитики прогнозируют три медленных процесса: медленное снижение инфляции, медленное снижение ставок и медленный рост мировой экономики. Эксперты МВФ ждут, что последняя вырастет на 3,2% и в 2024-м, и в 2025 годах. А в целом в 2020–2029-м средние темпы глобального роста составят, по их прогнозам, 2,9% против 3,8% в 2010–2019-м. Впрочем, считают они, если убрать из расчетов 2011–2012 годы, когда происходило восстановление после кризиса 2008–2009 годов, и два кризисных года начала 2020-х, то глобальная экономика 2020-х будет находиться примерно на том же треке, что и в 2010-е. Прогноз Института мировой экономики Петерсона на два ближайших года для мировой экономики примерно такой же, как у МВФ: 3,1% в 2024 году и 3,2% в 2025-м.
Одной из причин сдержанного эффекта повышения ставок на темпы роста эксперты называют высокую потребительскую активность в ряде крупных экономик. Этот эффект ярко проявил себя, в частности, в США. В отличие от ЕС, который продолжает балансировать на грани рецессии (в 2024 году рост может составить скромные 0,3% после 0,4% в 2023-м), американская экономика выросла на 2,5% в 2023 году, а в 2024-м, по прогнозам МВФ и Института Петерсона, может ускориться до 2,7 или 2,8% (еще в конце прошлого года ожидалась околонулевая динамика). При этом в конце прошлого года потребительские расходы обеспечивали более половины общего прироста ВВП. Домохозяйства тратят накопленное во время пандемии и в среднем располагают бо́льшим объемом средств, чем до нее. Также потенциал американской экономики значительно увеличили всплеск иммиграции и рост производительности труда.
Что касается российской экономики, то за восемь предвоенных лет (2014–2021) ее темпы роста были почти втрое ниже мировых: 1,1% против 3,1%. В новой военно-санкционной реальности, по мнению МВФ, российская экономика в 2022–2029 годах будет также отставать от мировой, хотя с чуть меньшим, двукратным разрывом: 1,6% против 3,2%. Но это будет возможно, если не снизятся цены на нефть или не произойдет еще чего-нибудь непредвиденного. В 2024 году российский рост будет еще весьма значительным — 3,2%, но потом начнет возвращаться к долгосрочной траектории (1,3%). Традиционно более сдержанный прогноз дает Всемирный банк. В докладе, посвященном странам Европы и Центральной Азии, прогноз для России на 2024 год — 2,2%, на 2025-й — уже 1,1%. Все аналитики отмечают, что российская экономика растет с опережением своего потенциала за счет беспрецедентно высоких бюджетных расходов. Вместе с тем в России можно наблюдать весь набор перечисленных выше феноменов, характерных для мировой экономики: инфляционный всплеск, высокие ставки, оказывающие слабое влияние на темпы роста, и всплеск частного потребления.
Рост экспертного оптимизма в отношении мировой экономики в начале 2024 года связан в том числе с тем, что не реализуется пока и вторая угроза — геоэкономическая фрагментация глобальной экономики, фокус на которой был сделан в осеннем прогнозе МВФ. Тренд возможной фрагментации обозначился еще в 2010-е годы, был подстегнут торговой войной между США и Китаем в президентство Трампа, а затем пандемией и войной. В новом исследовании эксперты МВФ сравнивают ситуацию с периодом начала холодной войны. Для оценки динамики взаимной торговли они разделили страны на три группы: «западный блок», «восточный блок» (ядром которого являются Китай и Россия) и неприсоединившиеся страны.
Анализ показал, что после начала войны объемы торговли и число анонсов прямых иностранных инвестиций между странами политически противостоящих блоков сократились соответственно на 12 и 20%. Но в то же время выросли торговые и инвестиционные потоки между блоками и «нейтральными» странами. Сокращение взаимной торговли почти синхронно компенсировалось ростом цепочек торговли через страны-посредники (коннекторы), среди которых главными бенефициарами этой реконфигурации оказались, как мы писали, Индия, Вьетнам, Индонезия, Марокко, Мексика и Польша (→ Re: Russia: Бенефициары реконфигурации). Все они быстро наращивают приток инвестиций в создание новых производств, импорт комплектующих из Китая и экспорт готовой продукции в ЕС и США. Правда, оговариваются авторы, в прошлом эпизоде — в конце 1940-х — начале 1950-х — заметный эффект для мировой торговли наступил примерно через пять лет после начала холодной войны. В то же время демпфирующего механизма коннекторов тогда не было.
Хотя реконфигурация глобализации, как теперь считается, скорее всего, не приведет к замедлению мировой экономики, ее геоэкономические и геополитические последствия могут быть очень серьезными. И главным их бенефициаром станет Индия. В то время как от Китая прогноз МВФ ждет дальнейшего замедления темпов роста с 5,2% в 2023 году до 4,6% в 2024-м и 4,1% в 2025-м, Индия вышла на темпы 6,5–7,5% в год, то есть более чем вдвое превосходящие мировые. В 2023 году индийская экономика выросла на 7,8%, в 2024-м рост замедлится до 6,8%, в 2025-м составит 6,5%, считают эксперты МВФ. Институт Петерсона для тех же лет дает оценки в диапазоне 6–7,4%.
По мнению экспертов МВФ, эти цифры определяются двумя фундаментальными факторами: уверенным внутренним спросом и ростом численности трудоспособного населения. Их коллеги из Института Петерсона отмечают также вклад индийских реформ, направленных на сокращение государственного регулирования экономики, и «френдшоринга» — способности постепенно абсорбировать уходящие из Китая западные производства и инвестиции (→ Re: Russia: Придаточная конкуренция). Эти факторы продолжат действовать в среднесрочной перспективе, благодаря чему к 2028 году, по прогнозам Bloomberg Economics, уже Индия, а не Китай станет основной движущей силой глобального экономического роста. Темпы роста индийской экономики ускорятся в 2028-м до 9%, в то время как рост китайской замедлится до 3,5%. Впрочем, учитывая, что китайская экономика сегодня в пять раз больше индийской, «догнать и перегнать» Китай Индия сможет лишь в очень отдаленном будущем.
Тем не менее новая роль Индии и некоторых других коннекторов с высокой вероятностью будет означать постепенный закат феномена «Чимерики» — плотного взаимодействия и взаимообусловленного роста США и Китая, — который играл столь большую роль в глобальном экономическом пейзаже 2000-х — начала 2010-х годов. При этом общий эффект торгово-экономических конфликтов последних пяти лет оказался прямо противоположным тому, которого опасались прогнозисты в прошлом году. Экономическая глобализация достигла такого уровня, что даже конфликт ее флагманов не ведет к развороту общего тренда.