Избирательная кампания 2024 года характеризуется двумя, казалось бы, взаимоисключающими особенностями: информационной незаметностью и экстремальной административной мобилизацией. В действительности оба элемента этой стратегии подчинены одной цели: предотвратить любые сюрпризы, демобилизовав более политически активных избирателей и мобилизовав более пассивных. Такая стратегия отражает достаточно высокие опасения режима относительно возможности протестного голосования и в то же время наличие мощного административного ресурса, позволяющего выстроить административно-производственную вертикаль принуждения к голосованию почти советского типа. Вертикаль должна гарантированно «насытить» участки избирателями, создав картинку «всенародной поддержки», которая придаст убедительность административно назначенному результату выборов. Оба показателя — явки и голосов за Путина — должны превышать порог 80%.
С одной стороны, по данным итогового мониторинга движения «Голос», упоминаемость выборов в СМИ была в 1,6 раза ниже, чем в 2018 году. А «конкуренты» Путина мало того, что обладают близкой к нулю популярностью, старались сделать свои избирательные кампании как можно менее заметными. Даже на сайтах политических партий, которые их выдвинули, теме выборов практически не уделяется внимания.
Впрочем, при этом, отмечает «Голос», СМИ обеспечили Путину максимальное информационное преимущество, но акцентировали его статус не как кандидата, а как действующего президента. В результате на федеральных телеканалах Путин с начала кампании получил 21 865 упоминаний против 3130 упоминаний всех трех оставшихся участников выборов. При этом сюжеты о выборах были крайне лаконичными, а сюжеты о деятельности президента — очень подробными. Так что в объемах эфирного времени эта разница увеличивается еще в несколько раз.
Параллельно с «усушкой» естественной явки власти разработали беспрецедентную по размаху, практически тотальную кампанию административной мобилизации избирателей. Административное принуждение впервые использовалось на выборах 2018 года и, в большем объеме, на голосовании по конституционным поправкам, но на нынешнем голосовании впервые приобрело систематический и тотальный характер. Задача обеспечения явки в 80–85% фигурирует, по данным СМИ, во многих внутренних документах местных и региональных администраций. Например в утечке с совещания в администрации Ряжского муниципального округа Рязанской области или в «Стратегии избирательной кампании в Удмуртии», разработанной в администрации региона.
Важное отличие нынешней кампании состоит в том, что в ней в меньшей степени используется различного рода мобилизационный креатив, вроде «социальной акции „Выбирай Россию“», которая пройдет на избирательных участках в Омской области, и в большей степени — прямое принуждение по месту работы. Практики и конкретные механизмы варьируются от региона к региону, но носят повсеместный характер.
Другое отличие от кампании 2018 года — это то, что с введением многодневного и дистанционного голосования основные мобилизационные мероприятия направлены на принуждение к голосованию в рабочий день пятницу 15 марта, а также на повышение уровня контроля за голосующими. От избирателей требуют либо голосования в присутствии контролирующих лиц, либо документального подтверждения своего голосования (фото, скрины, звонки, смс). «Единая Россия» распространяет помогающий контролировать явку сервис «Гео-СМС», в котором надо «отмечаться», но который работает только на избирательных участках. Массовым механизмом контроля стало принуждение к голосованию на определенных избирательных участках (в целях оптимизации контроля).
Корпоративная мобилизация масштабно проводится не только на предприятиях государственных холдингов, но и в частных фирмах, пишет «Голос». В упомянутой удмуртской стратегии ставится задача по обеспечению «привода» работников крупных промышленных предприятий республики. Утечки в Иркутской области показывают, что на уровне во всяком случае некоторых регионов была построена настоящая «машина принуждения». Сначала была создана база данных руководителей муниципалитетов и промышленных предприятий, затем каждый из них вносил данные ответственных «мобилизаторов», которые в свою очередь должны уже вносить данные избирателей, «привод» которых они гарантируют и контролируют.
В Москве практикуется активное принуждение к контролируемому электронному голосованию. Давление (традиционно) оказывается на работников ГБУ «Жилищник», других московских ГБУ, Москомспорта, правительства Москвы, МФЦ. Под угрозой увольнения начальство требует прислать скриншоты личных кабинетов. Всего, по прикидкам «Голоса», в электронном голосовании, никакой внешний контроль за результатами которого невозможен, примут участие около 10 млн россиян (4,5 млн из них — в Москве).
Уже к середине дня по московскому времени, по данным избиркома, по всей России проголосовало 20% избирателей, а в восточных регионах страны, где рабочий день уже закончился, проголосовали: в Еврейской автономной области — 55,63%, в Магаданской — 48%, в Сахалинской — 47% избирателей, а в Чукотском автономном округе — и вовсе 64%.
Парадокс такой «избирательной» кампании отражает более глубокое противоречие. С одной стороны, это достаточно высокий уровень опасений режима относительно возможности протестного голосования. И в то же время — наличие в его распоряжении мощного административного ресурса, позволяющего выстроить административно-производственную вертикаль принуждения к голосованию почти советского типа. Вертикаль должна гарантированно «насытить» участки избирателями, создав картинку «всенародной поддержки», которая придаст убедительность административно назначенному результату выборов. Оба показателя — явки и голосов за Путина — должны превышать порог 80%.