Происходящая в последнее время идеологизация школьного образования охватывает все уровни и многие стороны учебного процесса. Однако именно на преподавание истории приходится основной удар. «Идеология путинизма» носит подчеркнуто ретроспективный характер — она мало что и весьма размыто говорит о будущем и его ценностных ориентирах, но в основном сосредоточена на «переделке» и реинтерпретации прошлого. В сегодняшнем своем изводе она более всего сосредоточена на оправдании войны, ключевую роль в котором играют исторические нарративы и прежде всего фундаментальная концепция исторической вражды и противостояния между Россией и Западом. Однако в отличие от советских времен, когда идеология противостояния с западным миром имела доктринальные основания (Запад рассматривался как царство ретроградной идеологии капитализма), нынешнее практически целиком выводится из исторического опыта.
Первое системное покушение государства на историю было предпринято еще в 2012 году, когда Путин впервые выступил с программой государственного консерватизма (традиционных ценностей и «скреп»). Тогда же он публично поддержал идею унификации преподавания истории в российских учебных заведениях и предложил создать «единый канонический подход к основным, фундаментальным, жизненно важным для нашей страны историческим эпохам». С этого момента внедрение новых нарративов и переписывание старых, не подходящих под новое позиционирование России, начало набирать обороты, достигнув апогея после начала полномасштабного вторжения в Украину.
При этом рынок учебников в России почти на 100% контролируется структурами, близкими к Аркадию Ротенбергу, которого, как считается, связывают с Путиным давние дружеские отношения, поэтому переписывание преподаваемой в школах истории далось российским властям легко. В 2022 году из российских учебников стали спешно убирать упоминания Украины, а в 2023-м при участии Владимира Мединского был выпущен новый, исправленный учебник по истории для 10–11 классов, обязательный для использования во всех российских школах с 1 сентября. «Учебник Мединского» пестрит оценочными суждениями и продвигает все те же антизападные нарративы («идеей фикс Запада стала дестабилизация положения внутри России», сценарий «расчленения России уже был отработан натовцами на примере Югославии» и пр.). В течение 2024 года тот же коллектив авторов подготовит новые учебники по истории для 5–9 классов.
Идея введения единого учебника истории всегда пользовалась поддержкой российского обывателя; в 2010-е годы, по данным «Левада-центра», ее поддерживали 70–85% опрошенных россиян. Распределение ответов на аналогичный вопрос в опросе ФОМ, проведенном в августе нынешнего года, тяготеет к нижней границе «левадовского» диапазона: идею единого учебника одобрили 69% и не одобрили 25% опрошенных. Возможно, это не случайно — дело в том, что в поколенческом разрезе здесь наблюдается резкий скачок: среди возрастной группы 18–30 лет идею множественности учебников поддерживает 40% опрошенных, в то время как единый учебник нравится 57%. При этом в следующих возрастных когортах различие в отношении к этому вопросу практически исчезает. Иными словами, скепсис по отношению к идее единого учебника истории характерен ровно для тех возрастов, которые вошли в опросные когорты в последние десять лет и прошли школу в эпоху путинского консерватизма и попыток исторической унификации.
При этом, по данным ФОМ, десять лет назад школу называли источником своих знаний по истории 75% опрошенных, а сейчас — только 61%, и дело, видимо, вновь в возрастном эффекте: если среди всех старших поколений о приобретении знаний по истории вне школы заявляют 30%, то среди наиболее молодой когорты — 40%. Любопытно, что снизился за десять лет и уровень «исторического изоляционизма»: в 2013 году на вопрос, следует ли наряду с отечественной историей изучать всемирную, отвечали, что она должна занимать половину и более объема школьного курса, 18% опрошенных, а в 2023-м — 34%.
При широкой поддержке идеи единого учебника, он, по мнению большинства опрошенных, должен в то же время отражать различные точки зрения. Так думают 67% респондентов (73% среди двадцатилетних и 59% среди тех, кому за 60). Причем, в предыдущих опросах эта доля варьировалась в диапазоне 56–60%. Доля сторонников единомыслия составляет 25%, это больше, чем в 2014 году (18%), но столько же, сколько в 2013-м. А вот в вопросе, должно ли руководство страны влиять на оценки и трактовку исторических фактов и деятелей в учебнике по истории, очевиден негативный тренд — доля согласных на государственное влияние выросла с 22% в 2013 году до 34% в 2023-м, а доля сторонников противоположного мнения чуть снизилась: 52% против 55% (среди возрастов 18–45 лет — 29% против 59%, а среди тех, кому за 60, — 44% против 38%).
Подобные распределения свидетельствуют скорее о сильном патерналистском синдроме — этим объясняется приверженность россиян к идее единого учебника. Государство, с их точки зрения, должно нести определенную ответственность и играть роль «ночного сторожа» в вопросах образования и, в частности, преподавания истории. Однако запрос на индектринированность и единомыслие остается при этом относительно низким (от четверти до трети респондентов) и сдвинутым в сторону самых старших возрастов (старше 50 лет). Таким образом, практики унификации преподавания истории по всей стране и превращения этого предмета, по сути, в еще один инструмент пропаганды Кремля поддерживают в основном те, кто на временнóм отрезке находится дальше всего от своих школьных лет, прошедших в атмосфере тотального насаждения советской идеологии, в том числе и на школьной скамье.