Триггером нынешнего цикла ослабления российской валюты стал скоротечный мятеж Евгения Пригожина. 24 июня при официальном курсе ЦБ 84,5 рубля за доллар в приложениях крупнейших банков он стоил дороже 95 рублей. В первый рабочий день после мятежа национальная валюта укрепилась, но потом опять начала слабеть, пока не стабилизировалась на отметке 90 рублей за доллар — уровне, который первый вице-премьер Андрей Белоусов ранее назвал верхней границей «зоны комфорта» для российской экономики. В целом, с начала года рубль подешевел к доллару на 20%, что стало одним из худших результатов среди валют развивающихся стран.
В очередных обзорах рисков финансовых рынков и денежно-кредитных условий ЦБ упоминает «кратковременные внутриполитические события конца месяца», отмечая, что население на фоне неопределенности 24 июня приобрело валюты на 7,1 млрд рублей, но в целом за месяц за счет продаж в остальные дни покупки валюты составили всего 0,3 млрд. Спрос на наличные деньги в июне, констатирует ЦБ, привел к оттоку ликвидности в объеме 0,5 трлн рублей, из них 0,1 трлн пришлось на дни мятежа — 23–25 июня. Такое снижение уровня ликвидности также должно было сказаться на курсе. Кроме того, ЦБ пишет, что «на фоне ослабления рубля некоторые корпоративные клиенты кредитных организаций начали конвертировать валютные кредиты в рублевые, а кредитные организации одновременно начали покупки иностранной валюты, чтобы сбалансировать открытые валютные позиции». Эти операции тоже повлияли на курс.
При этом фундаментальной причиной ослабления валюты ЦБ справедливо называет слабость внешней торговли и, соответственно, сокращение продаж экспортной выручки ($7 млрд в июне против $9,1 млрд в мае) на фоне снижения мировых нефтяных цен и сохранения дисконта для российской нефти». В результате по итогам второго квартала торговый баланс и счет текущих операций показали минимальные значения со времен пандемии COVID-19. В июне счет текущих операций и вовсе ушел в минус. Как видно на графике, при том что доходы от экспорта вернулись в первой половине 2023 года на уровень 2019-го, импорт в стоимостном выражении вырос выше уровней 2019 года на 25%. Это, кстати, ставит под сомнение распространенный тезис о том, что санкции привели к эффекту импортозамещения. При сопоставимом уровне доходов экономика нуждается в большем объема импорта.
Дальнейшая динамика рубля в отсутствие новых внешних шоков также будет определяться соотношением экспортных и импортных потоков, то есть существенную поддержку курсу, по сути, может оказать только рост цен на сырье. Проводить валютные интервенции для стабилизации курса ЦБ, по заявлениям Эльвиры Набиуллиной, не планирует.
С одной стороны, умеренное ослабление рубля выгодно властям — проблема дефицита бюджета становится менее острой. С другой стороны, резкое ослабление рубля ведет к всплеску инфляции в результате переноса курса в цены, что выглядит тем более вероятным на фоне долгожданного оживления потребительского спроса. Рост инфляции, помимо прочего, приведет к увеличению стоимости заимствований для Минфина, за счет которых финансируются расходы бюджета. На рост инфляции ЦБ обещает ответить повышением ключевой ставки (ближайшее заседание совета директоров ЦБ по ставке состоится 21 июля). Повышение ставки и удорожание импорта способны как минимум серьезно ослабить, а то и прервать восстановительный рост российской экономики, который, как рассказывала Re: Russia, в последние месяцы стал практически фронтальным.
При том что кратковременный шок, вызванный мятежом Пригожина, послужил лишь спусковым крючком для девальвации, которую обусловили изменения торгового баланса, такое развитие событий указывает на наличие двух фундаментальных факторов нестабильности российской экономики — высокой зависимости от экспорта нефти и неопределенных перспектив продолжающейся войны с Украиной, которые в этом эпизоде усиливали друг друга.