Сегодня по морскому дну проходит 552 линии кабелей общей протяженностью около 1,4 млн км. С их помощью осуществляется передача до 97% всего мирового интернет-трафика и ежедневно совершаются сделки на сумму более $10 трлн. Кроме того, по морскому дну проходят десятки тысяч километров подводных участков трубопроводов, транспортирующих газ, нефть и даже питьевую воду. Незначительное повреждение этой инфраструктуры может привести к серьезным последствиям. Так, в 2012 году судно, ожидавшее разрешения войти в порт города Момбас, встало на якорь и случайно перерубило им оптоволоконный кабель. В результате в шести африканских странах скорость интернета упала на 20%. Намеренный подрыв подобного кабеля между Европой и Америкой может нанести колоссальный урон международной торговле. Прекратятся торги на всех западных биржах, невозможно будет перевести деньги, финансовые потоки остановятся в течение нескольких секунд после взрыва. Ущерб от такой диверсии может измеряться сотнями миллиардов долларов в день. Найти место разрыва будет трудно, так как глубина залегания этих кабелей составляет до нескольких километров, а устранение повреждений может занять недели. Кроме того, исполнителя и заказчика такой атаки будет сложно установить, так как бóльшая часть подобной инфраструктуры находится в нейтральных или международных водах.
До осени 2022 года в Европе уделяли мало внимания охране подводной инфраструктуры. Однако после подрыва «Северных потоков», который обнажил всю ее уязвимость, защита подводных трубопроводов и кабелей стала приоритетом номер один национальной безопасности для европейских стран, утверждается в статье The Wall Street Journal. Обследование и охрана подводных трубопроводов, морских буровых платформ и оптоволоконных кабелей осуществляются теперь круглосуточно.
Опасения европейцев возникли не на пустом месте. В России существует Главное управление глубоководных исследований (ГУГИ), которое специализируется на охране российской подводной инфраструктуры и сборе разведывательной информации об инфраструктуре западной. ГУГИ способно совершать глубоководные диверсии, утверждается в новом выпуске многочастного Russia Military Report, который публикует лондонский Королевский институт оборонных исследований (RUSI). Оно было создано в разгар холодной войны в 1965 году, а спустя 10 лет стало независимым от командования ВМФ. Впрочем, несмотря на это, ГУГИ имеет возможность использовать все его ресурсы и, в частности, набирает личный состав из 29-й отдельной дивизии подводных лодок — самых квалифицированных и дорогостоящих специалистов российского военного флота.
ГУГИ располагает рядом специализированных подводных аппаратов для проведения операций и работ на дне океана. Глубоководные лодки «Палтус», «Рентген», «Кашалот» и «Лошарик» имеют титановый корпус, благодаря которому могут выдерживать колоссальное давление и работать на экстремальных глубинах. Корпус «Лошарика» состоит из семи соединенных сферических камер, которые равномерно распределяют давление водной массы. За счет этого этот подводный аппарат может работать на глубине до 2500 м. Все эти средства оснащены манипуляторами, специальными камерами для глубоководных водолазов, а также атомными двигателями.
ГУГИ имеет следующие задачи: размещение глубоководных датчиков сбора информации, наблюдение за иностранными объектами и при необходимости их уничтожение, обслуживание и хранение ядерных торпед «Посейдон». Предполагается, что в случае эскалации конфликта ГУГИ способно нанести критически важной подводной инфраструктуре противника значительные повреждения. И по мнению экспертов RUSI, в случае прямого конфликта России и НАТО повреждение подводной инфраструктуры может стать ключевой стратегией Москвы.
Для минимизации этой угрозы западным государствам необходимо принять ряд мер, пишут эксперты RUSI. Во-первых, для обнаружения российских подводных лодок следует привлекать частные компании, которые используют датчики и беспилотные подводные аппараты для отслеживания повреждений собственной подводной инфраструктуры того или иного профиля. Во-вторых, необходимо увеличить активность западных военно-морских сил рядом с Россией, что вынудит ГУГИ тратить ресурсы на наблюдение за ними. В-третьих, нужно противодействовать российским надводным кораблям, опираясь на инструменты международного права. Конвенция о кабелях 1884 года, которую подписала Россия, разрешает военно-морским силам проводить обыски кораблей в международных водах, если есть доказательства, что они вмешиваются в работу подводных кабелей. Кроме того, Конвенция ООН по морскому праву (UNCLOS) позволяет странам ограничивать деятельность гражданских судов в своей исключительной экономической зоне (ИЭЗ). Балтийское и Северное моря почти полностью состоят из ИЭЗ западных стран, поэтому страны ЕС имеют все основания для существенного ограничения свободы действий российских вспомогательных кораблей, оставаясь при этом в рамках международного права. В-четвертых, страны Запада должны использовать для минимизации российской угрозы искусственный интеллект и традиционные алгоритмические инструменты. Компьютерные программы на основе больших данных способны автоматически определить подозрительный корабль и предупредить военных, которые могут проверить его, опираясь на международные конвенции. В-пятых, пишут аналитики RUSI, для более эффективного противодействия российской угрозе необходимы общая координация всех стран ЕС и обмен данными.