Мир вновь вступает в эпоху противостояния великих держав — США и Китая, и сегодняшний расклад сил в чем-то похож на сложившийся перед Первой мировой войной, когда ни одна из сторон не имеет больших возможностей для политических уступок, а любое нарушение равновесия может привести к катастрофическим последствиям, говорит Генри Киссинджер в восьмичасовом интервью журналу The Economist. Ситуация усугубляется быстрым развитием технологий искусственного интеллекта, использование которых в военных целях может поставить мир на грань выживания. Поэтому Киссинджер считает, что у Китая и США осталось не более 5–10 лет, чтобы урегулировать взаимоотношения путем дипломатии. Иначе события могут принять необратимый и неуправляемый характер.
27 мая ветерану американской политической сцены Генри Киссинджеру исполнилось 100 лет. Советник Ричарда Никсона по национальной безопасности, позднее получивший должность госсекретаря, известен как приверженец принципов Realpolitik, подразумевающих ориентацию в политике и международных отношениях прежде всего на достижимые цели даже в ущерб ценностно мотивированным. Практически все важные внешнеполитические шаги США первой половины 1970-х годов так или иначе связаны с его именем: разрядка в советско-американских отношениях, соглашение о перемирии во Вьетнаме (за что он в 1973 году получил Нобелевскую премию мира), сближение США с Пекином.
Киссинджер встревожен усиливающейся конкуренцией США и Китая за технологическое и экономическое превосходство. Пекин и Вашингтон демонизировали друг друга, убедили себя в том, что другая сторона представляет стратегическую, экзистенциальную опасность. США опасаются амбиций КНР в отношении мирового господства, но, по мнению Киссинджера, этот страх произрастает из неправильного толкования целеполагания Китая, который «не стремится к мировому господству в гитлеровском смысле». Логика китайской внешней политики в основе своей является скорее конфуцианской, чем коммунистической. Китай ищет признания в качестве равноправной мировой державы.
Острым вопросом сегодняшней повестки остается проблема Тайваня. Киссинджер считает, что ни одна из сторон не пойдет здесь на принципиальное изменение своей позиции, однако реальная политика должна опираться на принцип взаимной сдержанности, и совместная работа в формате немногочисленной группы советников, находящихся в прямом контакте друг с другом, может предотвратить эскалацию.
Подход «Все или ничего» не способен привести к приемлемым результатам и положительно сказаться на международной стабильности, поэтому сторонам придется учитывать интересы друг друга. В этой связи Киссинджер указывает на американских «ястребов», доминирующих в торговой повестке США, как на проблему, поскольку они лоббируют подход активного сдерживания Китая, не оставляющий ему пространства для развития и претензий на равноправие. Киссинджер также считает нереалистичными ожидания демократизации в Китае: крах коммунистического режима в КНР может привести к гражданской войне, которая перерастет в идеологический конфликт и усугубит глобальную нестабильность. США не заинтересованы в таком сценарии. В то же время, отмечает он, приоритет внутренней стабильности и опасения протестов и внутриполитических кризисов будут удерживать китайское руководство от авантюрных внешнеполитических шагов, вроде путинского вторжения в Украину.
США также придется взаимодействовать с Пекином и по вопросам, касающимся урегулирования нестабильности в Европе, порожденной «катастрофической ошибкой Путина». Установление прочного мира в Европе Киссинджер видит только при соблюдении двух условий. Во-первых, Запад должен принять Украину в НАТО. Во-вторых, Европа должна пойти на новое сближение с Россией, чтобы создать стабильную восточную границу. В этой части интервью Киссинджер полемизирует с концепцией, согласно которой прием Украины в НАТО уже не так необходим, если украинская армия будет укреплена и оснащена новейшими вооружениями. Членство Украины в НАТО необходимо, настаивает он, как фактор сдерживания: «Теперь мы вооружили Украину до такой степени, что она станет самой вооруженной страной с наименее опытным стратегическим руководством в Европе».
Вместе с тем дипломат считает, что Россия, скорее всего, сохранит за собой часть оккупированных украинских территорий, как минимум Севастополь. Участие Китая как союзника России и противника НАТО в российско-украинском урегулировании, безусловно, осложняет задачу Запада положить конец российской агрессии с минимальными компромиссами со стороны Киева. Пекин жизненно заинтересован в том, чтобы Россия вышла из войны невредимой. Вместе с тем Киссинджер выражает сомнение в прочности российско-китайского альянса. Сегодня их сближают подозрительность в отношении США и стремление противостоять Америке, но в действительности для длительной истории отношений России и Китая характерно взаимное «инстинктивное недоверие». «Я никогда не встречал китайского лидера, который сказал бы что-то хорошее о России, также как ни одного российского лидера, который искренне хорошо отзывался бы о Китае», — замечает патриарх Realpolitik. Это недоверие обязательно проявит себя в будущем, уверен он.