Подпишитесь на Re: Russia в Telegram, чтобы не пропускать новые материалы!
Подпишитесь на Re: Russia 
в Telegram!

Развилка-2025: российским властям придется сделать выбор между двумя сценариями для российской экономики

Олег Вьюгин
Экономист, в прошлом — заместитель министра финансов, первый заместитель председателя Центрального банка РФ, глава Федеральной службы по финансовым рынкам
Олег Вьюгин

В 2025 году российские власти оказались перед необходимостью принятия принципиального решения — выбором между прекращением экспансии государственного финансирования и вхождением экономики в длительный период плохо контролируемой инфляции.

Возросшая роль бюджетной политики в макроэкономическом регулировании в последние три года — интересный феномен для экономической науки, демонстрирующий, как, не прибегая к значительному дефициту публичных финансов, можно серьезно нарушить макроэкономическую стабильность.

Суть проводившейся политики состояла не просто в наращивании расходов бюджета, но также в перераспределении ограниченных финансовых и человеческих ресурсов между производительным и непроизводительным, связанным с обслуживанием военных нужд, секторами экономики. Это перераспределение отняло у гражданских отраслей как финансовые, так и трудовые ресурсы и в результате само по себе стало проинфляционным фактором, подавляющим их экономическую активность на фоне растущих расходов и спроса.

Перекосы в структуре расходов привели к тому, что в бюджете 2025 года заложено одновременно и повышение налогового бремени, и сокращение социальных расходов в реальном выражении. И это само по себе свидетельствует об исчерпании возможностей бюджетной экспансии.

В 2025 году необходимо принять решение об изменении бюджетной политики, которое подразумевает прекращение роста спроса со стороны сектора госуправления. Но такое решение предполагает по крайней мере замораживание активной фазы внешнего противостояния. 

Выбор в пользу сокращения экспансии чреват экономическим спадом, но выправит сложившийся дисбаланс. Если же такое решение не будет принято, экономика вступит в режим плохо управляемой, галопирующей инфляции, затухания темпов роста и снижения уровня жизни. Но выбраться из этого сценария будет гораздо сложнее. Таким образом, решение, которое неизбежно будет принято в этом году, определит сценарии экономической динамики на ближайшие годы.

Дестабилизирующие механизмы бюджетной политики в 2022–2025 годах

Текущая ситуация в российской экономике характеризуется высокими темпами роста цен, несмотря на продолжающееся уже больше года повышение ставки Центробанка, и — одновременно — ростом ВВП, за которым скрывается диспропорция в росте производства продукции военного назначения и другой ассоциированной с военными нуждами продукции, с одной стороны, и стагнации выпуска в отраслях гражданского производства — с другой.

Возросшая роль текущей российской бюджетной политики в макроэкономическом регулировании — интересный феномен для экономической науки, демонстрирующий, как, не прибегая к значительному дефициту публичных финансов, можно серьезно нарушить макроэкономическую стабильность.

Военные действия в Украине потребовали перераспределения финансовых, материальных и трудовых ресурсов в пользу финансирования производства и транспортировки продукции военного назначения, а также выплат по условиям контрактов содержания личного состава армии. Главным инструментом этого перераспределения стало резкое изменение размеров и направления бюджетного финансирования: именно бюджет стал инструментом наращивания ресурсов и их перераспределения из гражданского сектора в военный, что в условиях общей ограниченности финансовых и трудовых ресурсов стало проинфляционным фактором.
Инфляционное давление начало расти после запуска первого бюджетного стимула в 2022 году, что выразилось в резком росте расходов федерального бюджета, которые единовременно увеличились на 27%. При этом практически все дополнительное финансирование было направлено в военное производство и военную активность в рамках «СВО». Источники финансирования примерно на $50 млрд США носили эмиссионный характер и были привлечены из ранее накопленных средств Фонда национального благосостояния (ФНБ). Причем привлечение средств из ФНБ не сопровождалось его зеркалированием за счет продажи Центробанком эквивалентных сумм валюты на валютном рынке. 

Вторым ключевым шагом, направленным на увеличение бюджетных расходов, стала, по сути, отмена «бюджетного правила», которое ограничивало использование нефтегазовых доходов (НГД) уровнем цены примерно в $45 за баррель. То есть все доходы бюджета, которые формировались выше этой цены, прежде складывались в резервы — таким образом сдерживалось полное их использование. Теперь они оказались задействованы в финансировании текущих расходов.

По идее, более полное использование НГД должно было сопровождаться укреплением рубля, что ограничивало бы инфляцию. Но, видимо, из-за сложностей ввоза и оплаты импортных товаров, то есть в связи с ростом транзакционных издержек внешней торговли и невозвращением в страну экспортной выручки (что эквивалентно оттоку капитала), вместо укрепления мы увидели проинфляционную девальвацию рубля. Рубль к концу 2024 года упал к доллару и юаню более чем на 50% по сравнению со среднегодовым курсом 2021 года, предшествующего началу «военной операции» в Украине.

Все это запустило рост цен, который, по-видимому, в неполной мере оценивался и оценивается Росстатом. В 2023 году мы увидели прирост ненефтегазовых доходов бюджета (ННГД) более чем на 25%, который наблюдался без повышения налогов (за исключением сбора за сверхприбыль на сумму около 600 млрд рублей, что составило 2,5% всех доходов бюджета). При этом сбор НДС увеличился на 27%, что говорит как о восстановлении импорта после провала 2022 года, так и об увеличении оптовых и розничных цен на товары в темпах выше, чем сообщал Росстат. В 2024 году ситуация повторилась: вновь наблюдался рост как по сбору налогов в бюджет в целом, так и по сбору НДС в частности, при этом эффект восстановления импорта уже не действовал, то есть влияние ценового фактора на рост доходов стало преобладающим. 

Отметим, что помимо потребительских цен, о динамике которых Росстат регулярно отчитывается, есть вопросы и к тому, как считается дефлятор ВВП, то есть темпы роста цен производителей. Проблема здесь в том, что в структуре производства серьезно увеличилась доля военной продукции, по которой статистика не раскрывается. Поэтому трудно сказать, по каким ценам эта продукция реализуется, а следовательно, и то, какая часть в росте налогооблагаемой базы связана с производством дополнительной продукции, а какая — с ростом цен на нее.

Динамика основных статей доходов федерального бюджета РФ, 2019–2024, млрд рублей 

Еще более быстрый рост расходов в 2024 году был связан с незапланированным увеличением дефицита до 3,5–4 трлн рублей, который был профинансирован за счет средств в остатках на счетах Федерального казначейства и, возможно, ФНБ, а также опосредованной через госбанки покупкой ОФЗ Центробанком. Планы на 2025 год по-прежнему предполагают наращивание экспансии бюджетного финансирования для дальнейшего перераспределения ресурсов в пользу ВПК. 

Рост ННГД в 2025 году запланирован на 18%, при этом около 3,5 трлн рублей (10% прироста) — за счет повышения налогов и сборов. Список налоговых нововведений достаточно длинный, прежде всего это повышение налога на прибыль корпораций и налога на доходы физических лиц. Но на самом деле, помимо этого, запланирован еще довольно длинный ряд мер, направленных на увеличение доходов бюджета, в том числе, например, сбор 172,6 млрд рублей штрафов и пеней с населения, что на 17,3 млрд больше, чем в 2024 году. То есть соответствующие ведомства получат планы по сбору штрафов. 

В целом, казалось бы, помимо поступлений от новых налогов, прирост относительно скромный. Однако Минфин не первый раз прибегает к такому трюку: ценовой эффект на доходы недоучтен. Можно смело сказать, что доходы окажутся выше на 3–5 трлн рублей, равно как и расходы составят не запланированные 41 трлн, а, за счет более высокого темпа роста цен, больше — на 3–5 трлн, которые могут быть направлены на финансирование ВПК и «СВО». В этом случае финансирование военных и военно-промышленных расходов составит 16–18 трлн, или $160–180 млрд (по курсу 100 рублей за доллар). В результате бюджет 2025 года может стать еще одним инфляционным шоком.

При этом особенностью бюджета 2025 года является (впервые) выбор в пользу сокращения финансирования социальных обязательств в реальном выражении. В частности, несмотря на небольшую индексацию пенсий, их отношение к средней зарплате сокращается с ранее достигнутых уровней 35% до 25%. 

Развилка-2025: два сценария и неизбежность выбора между ними

Главное в бюджетной политике 2023–2025 годов, на что хотелось бы обратить внимание: эта политика оказалась проинфляционной по причине не только эмиссионного финансирования дефицита, но и мощного перераспределения расходов на непродуктивное производство вооружений и субсидирование связанных с решением военных задач отраслей, что в результате отняло у гражданских отраслей как финансовые, так и трудовые ресурсы. 

ЦБ традиционно прибегает к повышению ставки для борьбы с инфляцией. Но при дальнейшей экспансии непродуктивных расходов эта политика будет иметь лишь частичный эффект на цены и при этом существенный негативный эффект на активность гражданских отраслей. Чтобы нивелировать доходы занятых в военном секторе, ЦБ придется побороться за компенсационное ограничение доходов в гражданском секторе, сдерживая высокой ставкой корпоративное и потребительское кредитование для приведения спроса в равновесие с возможностями предложения. Накопленный разрыв, по всей видимости, является настолько существенным, что такая политика может вызвать падение производства в гражданских отраслях. 

Для наращивания реальных военных расходов есть две опции: повышать налоги или сокращать социальные и поддерживающие инфраструктурные обязательства. Сокращать социальные обязательства можно в номинальном выражении или путем «размытия» их реального уровня за счет инфляции — этот способ уже де-факто задействован. Увеличение налоговой нагрузки (которое также уже имеет место) тоже является фактором угнетения экономической активности гражданского сектора. Негативные последствия такого способа консолидации доходов — падение реального производства в гражданском секторе. Это, в свою очередь, создает риск перехода грани, когда инфляция будет самовоспроизводиться, то есть риск перехода в режим галопирующей инфляции.

Все это ставит вопрос о необходимости политического решения, сутью которого является выбор между прекращением экспансии государственного финансирования и  вхождением экономики в длительный период плохо контролируемой инфляции. В сложившихся условиях противодействовать угрозе галопирующей инфляции, по-видимому, можно только путем прекращения роста спроса со стороны сектора государственного управления и сохранения антиинфляционной ставки ЦБ в течение необходимого для активизации ее эффекта времени. Однако в таком сценарии военно-политическое противостояние придется по крайней мере заморозить.

Таким образом, в 2025 году необходимо принять решение об изменении бюджетной политики с 2026 года. Если будет принято решение о «замораживании», то понадобится несколько лет, чтобы стабилизировать экономику, пройдя через спад, причем при сохранении санкционных ограничений этот спад может быть заметным. Если такое решение не будет принято, то экономика вступит в режим плохо управляемой инфляции, затухания темпов роста и снижения уровня жизни, которое нечем будет компенсировать. Из этого сценария выбраться уже очень сложно. При этом в нем будут накапливаться долгосрочные негативные последствия и риски, которые в какой-то момент обернутся политическими рисками.