Станет ли новая реальность новым порядком? Что значит расширение БРИКС для мира и для России

Удар по санкциям как инструменту глобального сдерживания

По итогам саммита в Йоханнесбурге главы стран БРИКС приняли итоговую декларацию, которая официально закрепляет расширение объединения до 11 членов. Помимо Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР, членами блока отныне являются ОАЭ, Саудовская Аравия, Иран, Аргентина, Египет и Эфиопия. Таким образом, две страны представляют теперь Южную Америку, три — Африку, три — арабский мир и Ближний Восток и две — Южную и Восточную Азию. С 2006 года, когда БРИКС был официально учрежден в рамках Петербургского экономического форума, организация так и не смогла преодолеть свой «клубный» характер. И лишь теперь то, что возникло 22 года назад как инвестиционная идея аналитика Goldman Sachs, придумавшего аббревиатуру БРИК, обрело контур широкой организации, представляющей глобальный Юг и примкнувшую к нему Россию.

Страны БРИКС еще до расширения обогнали Большую семерку (G7) по вкладу в мировой ВВП. А на долю БРИКС-11 на данный момент приходится почти треть (30%) мирового производства товаров и услуг в текущих долларах. Само по себе это является политическим фактором. Но еще бóльшим фактором это становится, когда речь заходит о санкционных политиках, пишут эксперты Atlantic Council. Решение стран БРИКС+ не присоединяться к западным санкциям становится спасительным кругом для страны, попавшей под них. С 2014 года торговля между Россией и странами G7 упала более чем на 36%, однако торговля между Россией и странами БРИКС за тот же период выросла более чем на 121%, Китай и Индия стали крупнейшими импортерами российской нефти, а в прошлом году торговля Китая с Россией достигла рекордного уровня в $188,5 млрд, что почти в два раза больше, чем в 2014 году, и примерно на 30% больше, чем в довоенном 2021 году. Именно переориентация торговли и другие меры поддержки со стороны партнеров по БРИКС спасли российскую экономику от коллапса. 

С одной стороны, включение новых членов в состав формальной организации лишь усиливает впечатление разношерстности объединения и добавляет новые противоречия между отдельными его участниками, чьи интересы (даже в силу географических факторов) выглядят разновекторными, отмечают многие аналитики в своих обзорах. В то же время эта пестрота подчеркивает наличие одного безусловно объединяющего всех участников интереса — стремления усилить свое геоэкономическое влияние — и укрепляет их коллективную автономию от геоэкономических и политических претензий западной коалиции, представленной странами G7 и в более широком формате — странами ОЭСР. 

Не будет преувеличением сказать, что главным фактором, придавшим новый политический вес и новую перспективу коалиции, представляющей глобальный Юг, стал относительный неуспех западных санкций в отношении России, а само это понятие стало общеупотребительным и обрело геополитическое содержание именно в этом контексте.

В реальности, ослабление результативности санкционных политик Запада связано с долгосрочным эффектом экономического «выравнивания», благодаря которому доля экономик широкой «западной коалиции» (члены ОЭСР) в мировом ВВП в последние десятилетия сжимается. По сравнению с 2000 годом эта доля сократилась с 80% до 60% и с 60% до 45% по ППС. Однако до прошлого года эффект этого сжатия не имел точки приложения, и потому у него не было политических последствий. Движение неприсоединения к санкциям против России также не было следствием какой-то скоординированной политики. Однако его видимый эффект — резкое ослабление результатов беспрецедентных, казалось бы, санкционных мер — обнажил новую реальность: ограниченность санкционных возможностей Запада, а значит, и его политическое ослабление. Прошедший год продемонстрировал «не присоединившимся» странам возможности и пути координации антисанкционных стратегий. В этом смысле новое содержание БРИКС+ и новая геоэкономическая реальность возникли до и вне зависимости от саммита в Йоханнесбурге, который, однако, стал моментом их символической фиксации. 

Запад и глобальный Юг в мировом ВВП, 2000–2022, %

Дедолларизация откладывается 

На волне относительного антисанкционного успеха и накануне саммита активизировались разговоры о глобальной дедолларизации, а Бразилия в начале года даже выдвинула идею создания валюты БРИКС. Борьба с доминированием доллара рассматривается частью стран БРИКС+, в частности, Пекином и Москвой, как ключевой элемент построения нового глобального экономического порядка, говорится в посвященном итогам саммита материале Royal United Services Institute (RUSI). Дедолларизация как инструмент противостояния однополярному миру, которым руководит США, является для них политической, а не чисто экономической целью. Эксперт RUSI отмечает, что хотя подобные идеи в настоящее время и кажутся слишком амбициозными и формально не были включены в повестку саммита, БРИКС+ подтвердила свою приверженность расширению возможностей использования местных валют для торговли между членами блока. 

После полномасштабного вторжения в Украину Россия перевела бóльшую часть своей торговли на китайский юань — на него сейчас приходится 16% ее экспортных платежей. А созданный странами БРИКС Новый банк развития недавно выпустил свои первые облигации в рэндах ЮАР и планирует уже к октябрю выпустить первые облигации в индийских рупиях. Кроме того, Банк предоставляет кредиты в юанях и недавно объявил, что также будет делать это в южноафриканской и бразильской валютах. Эксперты United States Institute of Peace (USIP) выражают сомнения по поводу вероятности создания странами БРИКС отдельной валюты, однако отмечают, что, скорее всего, дальнейшее распространение получит практика торговли между странами БРИКС в локальных валютах в обход доллара.

Впрочем, и это предположение пока не выглядит вполне достоверным. Торговля энергоносителями, номинированная в долларах, сохраняется по многим причинам: доллар ликвиден и свободно конвертируется, а многие крупнейшие экспортеры нефти привязывают к нему свои валюты. Число двусторонних энергетических сделок, заключенных в других валютах, растет, но в целом эта практика приживается слабо, а использование, например, юаня третьими сторонами для взаимных транзакций остается мало распространенным. Для энергетических рынков расширение БРИКС на данный момент во многом имеет, по мнению экспертов USIP, символический характер, но это еще один признак того, что страны ищут способы обойти финансовую систему США и влияние доллара.

Здесь, как и в предыдущем случае, важен пример России. Россия как раз попыталась перевести торговлю с новыми покупателями своих ресурсов на национальные валюты, и это фактически кончилось для нее валютным кризисом летом этого года. Оказалось, что продавая нефть Индии за рупии, Россия получает возможность вывоза индийских товаров на соответствующую сумму, в то время как Индия в свою очередь получает реальный эквивалент американских долларов, не потраченных на покупку нефти или заработанных на ее реэкспорте. Таким образом Россия укрепляла валютный баланс Индии за счет ослабления собственного. В итоге, при том, что цены на нефть в 2023 году чуть выше, чем в 2018–2019-м, российский рубль за этот период подешевел по отношению к доллару на 50%. И этот негативный опыт не укрылся от глаз нынешних и потенциальных участников БРИКС+. Поэтому пример России скорее всего окажет охлаждающее влияние на идеи форсированной дедолларизации.

Россия и ее опыт противостояния санкциям пока демонстрируют, что коалиция «неприсоединения» дает большой экономике возможность выжить в условиях разрыва с Западом, однако мало кто полагает, что эта ситуация несет такой стране экономические выгоды и позволяет ей сохранить потенциал развития. Путинская авантюра превратила Россию в подобие подопытного кролика, на примере которого более прагматичные развивающиеся экономики могут оценить возможности и пределы противостояния Западу и дистанцирования от него.

Природные ресурсы как политический фактор 

Вполне вероятно, что расширенный БРИКС+ приступит к укреплению энергетической безопасности входящих в объединение стран, наподобие Партнерству по безопасности в области полезных ископаемых (MSP) под руководством США, считает эксперт Center for Strategic and International Studies (CSIS). После вступления Саудовской Аравии, ОАЭ и Ирана на долю БРИКС+ будет приходиться 42% мировых поставок нефти. Управление рынком нефти останется в компетенции ОПЕК+, но в долгосрочной перспективе расширение БРИКС может иметь для энергетических рынков важное значение, пишет эксперт. В расширенный БРИКС войдут как экспортеры, так и два крупнейших импортера нефти и газа — Китай и Индия, которые отказались присоединиться к «ценовому потолку». Производители и потребители в этой группе имеют общий интерес в создании механизмов торговли сырьевыми товарами, находящимися вне досягаемости финансового сектора Большой семерки.

Но речь не только о нефти и газе, а о ресурсной безопасности в целом. Спровоцированный российским вторжением в Украину санкционный кризис по-новому поставил вопрос о доступности тех или иных природных ресурсов, недостаток которых в условиях геоэкономической фрагментации может оказаться критическим. БРИКС, как и MSP, также будет стремиться увеличить государственные и частные инвестиции в критически важные цепочки поставок полезных ископаемых между союзниками, полагает эксперт CSIS. 

Так, например, присоединение к блоку Аргентины, третьей по запасам лития страны в мире, усиливает позиции БРИКС+ на этом рынке. Согласно прогнозу JPMorgan, доля Аргентины в мировых поставках лития вырастет с 6% в 2021 году до 16% в 2030-м. В то же время Саудовская Аравия, еще один новый участник блока, уже делает значительные инвестиции в литий и другие металлические полезные ископаемые в Бразилии; так, чтобы получить к ним доступ, недавно она за $2,6 млрд купила 10% крупнейшей горнодобывающей компании Бразилии. 

Кроме того, на расширенный БРИКС приходится 72% добычи редкоземельных металлов, 75% мировых запасов марганца, 50% запасов графита и т. д. Присоединившийся к блоку Иран обладает крупнейшими запасами цинка в мире и вторым по величине месторождением меди (рудник Сарчашме). В условиях жестких экономических санкций Иран не смог мобилизовать инвестиции для увеличения добычи, однако теперь эта ситуация может начать меняться.

В «колониальной» модели Запад располагал монополией на технологии и инвестиционные ресурсы, позволившие развивать добычу полезных ископаемых в бедных странах. Получив доходы от продажи этих ресурсов Западу, такие страны национализировали добывающие компании и иногда использовали завоеванные на рынках добычи позиции в качестве инструмента давления на Запад. Именно по такой модели развивались события в мировой нефтяной отрасли в 1960–1970-е годы. Теперь возникают риски политизации рынков других природных ресурсов. Однако, как показывает и опыт арабского нефтяного эмбарго 1970-х, и пример России после ее вторжения в Украину, возможности ресурсного шантажа даже в сфере энергетики все же ограничены, а их результатом становится не кризис в странах, ставших его целью, а рост цен на соответствующие товары на глобальных рынках и экономические проблемы, распространяющиеся на весь мир.

Парадокс политизации: многополярность против биполярности

Саммит в Йоханнесбурге стал тактической победой Китая и России, которые, в отличие от Индии и Бразилии, последовательно выступали за расширение блока, рассматривая это как важный шаг в противостоянии однополярному миру под руководством США, говорится в материале RUSI. Для Китая расширение БРИКС станет средством реализации его так называемого инклюзивного мировоззрения, а сам блок выглядит как противовес Большой семерке и Большой двадцатке, отмечает автор. Государственные СМИ Китая представили саммит в Йоханнесбурге как шаг к построению «мира, который является более многополярным, более инклюзивным, справедливым, равноправным». При этом включение в организацию антизападного Ирана рассматривается Москвой и Пекином как большое достижение в их усилиях по созданию более сплоченной антизападной группировки. Для этих трех стран БРИКС+, и в том числе его экономический потенциал, — это в большей степени политический проект.

Хотя, в отличие от первой группы, Бразилия и Индия не придерживаются антизападной политики, Китаю и России в информационной и пропагандистской кампании вокруг саммита удалось противопоставить Запад «всему остальному миру». В условиях войны в Украине и эскалации напряженности между Китаем и США страны глобального Юга все чаще призывают занять позицию на стороне того или иного лагеря. Однако, отмечают эксперты USIP, нынешнюю ситуацию не следует рассматривать в качестве повторения сценария холодной войны. Среди стран глобального Юга значительную роль играют те, кто придерживается «средней» позиции, и не заинтересован в конфронтации ни с одной, ни с другой стороной. При этом эксперты выражают опасения, что расширение состава БРИКС усугубит тенденцию к «минилатерализму», то есть к торжеству стиля дипломатии, который отдает предпочтение малым и средним неглобальным прагматичным коалициям. Это, по мнению авторов, угрожает еще больше подорвать способность к глобальным коллективным действиям, необходимым для борьбы с общими для человечества угрозами, например, с изменением климата.

«Девелопменталистская» коалиция внутри БРИКС+ рассматривает его прежде всего как экономическое объединение, политические цели которого лежат в плоскости не глобального изменения баланса сил, но укрепления собственных экономических позиций. В такой перспективе БРИКС+ рассматривается экспертами не как антизападное объединение, а скорее как голос, альтернативный G7, — как организация, где ведущие державы Азии, Африки и Латинской Америки собираются вместе, чтобы отстаивать более справедливой и равноправной порядок в интересах собственного развития. Взаимодействия с Западом остаются  для этих стран важнейшим элементом экономической стратегии, а участие в БРИКС+ — скорее средством укрепления их позиций в этих взаимодействиях.

Соответственно, в стане «ястребов» этот прагматический оппортунизм не встречает одобрения. Некоторые российские международники из стана строителей «нового мирового порядка» подвергают конфигурацию расширения БРИКС критике, видя в ней крах надежд «на более акцентированное, политизированное противостояние доминированию Запада». Из одиннадцати членов БРИКС только трех — Россию, Китай и Иран — можно твердо отнести к странам, готовым бросить вызов гегемонии США, констатируют они. Большинство же, включающее Индию, Бразилию, Саудовскую Аравию, Аргентину, ОАЭ и Египет, явно предпочитает умеренный и прагматичный подход, сглаживание и компромисс.

Расширение группы БРИКС может не облегчить, а затруднить реализацию миссии по продвижению интересов глобального Юга, говорится в еще одном материале Atlantic Council. Расширение состава БРИКС неизбежно увеличит число поводов для разногласий между его членами и сделает менее вероятными и те его общие решения, которые могли бы иметь серьезные политические последствия, — например, переход к более активному использованию местных валют в торговле и расширение корреспондентских банковских связей. Из этого может следовать парадоксальный, казалось бы, вывод: именно политическая аморфность и умеренность БРИКС+ будут усиливать позиции блока, сохраняя почву общих интересов «ястребов» и «девелопменталистов», в то время как стремление к форсированной политизации объединения будет работать на его ослабление и раскол.

У Re: Russia есть Telegram-канал. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые материалы!