Турецкая форточка: в ближайшее время России предстоят новые потери в экспорте, даже без введения дополнительных санкций

Уникальное положение

С начала полномасштабной войны Турция, официально поддержавшая территориальную целостность Украины и поставлявшая Киеву оружие, выступала в качестве переговорной площадки для воюющих сторон и в то же время, проигнорировав западные санкции, зарабатывала на своем «нейтральном» статусе, превратившись в третьего крупнейшего торгового партнера России после Китая и Индии. С 2023 года она является крупнейшим покупателем российских нефтепродуктов, c 2024-го — третьим по размеру импортером российской нефти, с 2025-го — единственным транзитером российского газа в Европу. 

Уже в 2022 году российский экспорт в Турцию вырос в два раза — с $28,96 млрд до $58,85 млрд, следует из зеркальных данных импортеров российской продукции (The International Trade Centre, ITC). Это подтверждается оценками Eurasian Research Institute. Львиная доля этого прироста, впрочем, пришлась на углеводороды: выручка от их экспорта в Турцию выросла с $14,3 млрд в 2021 году до $41,8 млрд в 2022-м ($27,5 млрд из почти $30 млрд общего прироста). Частично этот скачок был обеспечен ростом цен, частично — резким увеличением поставок газа и угля, свидетельствуют данные ITC. 

В отличие от двух других крупнейших партнеров России после введения санкций — Индии и Китая, Турция сделала основную ставку на покупку не нефти, а нефтепродуктов. В первый год действия эмбарго на российскую нефть Турция даже сократила ее закупки на 15% — с 12,8 млн т до 10,9 млн, поделился цифрами в разговоре с Re: Russia аналитик финского Центра исследований в области энергетики и чистого воздуха (CREA). Причина заключалась в отсутствии свободных нефтеперерабатывающих мощностей. В Турции действует всего семь НПЗ (в Китае и Индии — 119 и 22 соответственно). К тому же заводы крупнейшего холдинга Tüpraş (объединяет четыре НПЗ) были в 2022 году на ремонте. 

Однако в феврале 2023 года страны ЕС и G7 ввели еще одного эмбарго — на российские нефтепродукты. Это и определило турецкую стратегию заработка на санкционных ограничениях, которая максимально использовала стратегическое расположение страны на Черном море и транзитном проливе Босфор. Многочисленные турецкие порты и хранилища стали главным перевалочным пунктом для российских нефтепродуктов, поставляемых по всему миру, в том числе участникам санкционной коалиции (Великобритании, США и странам ЕС), говорится в совместном исследовании CREA и болгарского Центра изучения демократии Kremlin Pit Stop. В результате Турция превратилась в своего рода «ландромат» по «отмыванию» российских энергоносителей, как это сформулировано в обзоре «The Kremlin Playbook in Türkiye». 

В физическом объеме экспорт нефтепродуктов уже в 2022 году увеличился на 21%, следует из данных ITC, а в 2023-м вырос вдвое уже к этому уровню. По оценке CREA, в денежном выражении поставки выросли с $3,7 млрд в 2021 году до $17,6 млрд в 2023-м и $18,5 млрд в 2024-м. Исходя из зеркальных данных ITC, за первый год войны доля Турция в общем объеме поставок этих товаров увеличилась с 5% до почти 10%, а к концу 2024 года достигла почти 24%. Это сделало Анкару крупнейшим в мире покупателем российских нефтепродуктов, отмечают авторы исследования. 

Радикальные изменения географии российского экспорта нефтепродуктов наглядно демонстрируют, что произошло с российским экспортом в целом за время войны и санкций (см. таблицу). До войны две трети российских поставок приходились на премиальные рынки США и Европы. В 2024 году на них пришлось около 0,7%. Четверть нефтепродуктов поставляется теперь в Турцию, еще 30% — в Китай, Индию и Сингапур. 13% идет в Бразилию; список крупных импортеров дальше продолжают Саудовская Аравия, Узбекистан, Киргизия, Монголия.

География российского экспорта нефтепродуктов, 2020–2024, %

Турция и драма российского экспорта

Впрочем, хотя и в меньших масштабах, ту же роль, что в судьбе поставок российских нефтепродуктов, Турция играла и в отношении других российских товарных ниш. Так, в предвоенные годы экспорт российского угля в Турцию составлял около 14 млн т в год, в 2022-м он вырос сразу до 19,7 млн т, а в денежном выражении — с $1,44 млрд до $3,9 млрд. В следующие годы экспорт снижался в стоимостном выражении, но еще вырос в физическом: в 2023 году он составил 27,9 млн т, а в 2024-м — 24,4 млн. 

В 2021 году Турция занимала только пятую строчку в списке импортеров российского угля, пропуская вперед, помимо Китая, Корею, Германию и Японию. В 2024-м поставки в Германию сократились почти до нуля, в Японию — в 10 раз (всего до войны на Европу приходилась четверть российского угольного экспорта). Турция же заняла вторую после Китая строчку в списке экспортеров с долей 13%. Падение объемов в 2024 году отражает при этом общее сокращение российского экспорта угля, который становится практически нерентабельным в связи со снижением мировых цен и трудностями логистики. При этом еще до обвала цен, в 2022 году, дисконты на российский уголь в среднем доходили до 35%, а по некоторым видам — до 60%, по данным агентства Neft Research.

Аналогичная история с экспортом меди. Анкара нарастила закупки российской меди с $929 млн в 2021 году до $1,2 млрд в 2024-м. В то же время общий объем российского экспорта товаров этой группы (код 74 международной классификации), которые тоже оказались под международными санкциями, к 2024 году сократился более чем на 40%. Причем экспорт в ЕС упал в десять раз — с $2,7 до $0,3 млрд. Доля ЕС сократилась с 29% общего экспорта меди до 6%, в то время как доля Турции, наоборот, выросла с 10 до 29%.

Помимо этого, за последние три года Турция значительно нарастила закупки в России ядерных реакторов, котлов, машин и механических устройств (товарная группа с кодом 84: с $214 млн в 2021 году до $662 млн в 2024-м). В то время как российский экспорт в другие страны по этой группе упал более чем вдвое (с $10,8 млрд до $4,45 млрд), Турция увеличила импорт таких товаров на $450 млн (Европа — ЕС и Великобритания — сократила на $650 млн). Также выросли поставки в Турцию органических химикатов (в 2,2 раза, до $523,5 млн) при снижении их общего российского экспорта почти вдвое (до $1,85 млрд). Значительный рост наблюдался и в поставках древесины (в 3,5 раза, до $174,45 млн), а также бумаги и картона (на 36%, до $160 млн).

Одновременно Турция в полной мере воспользовалась кратным сокращением присутствия российских товаров на западных рынках и существенно нарастила торговлю с Европой. По данным Еврокомиссии, с 2021 по 2024 год турецкий экспорт в ЕС увеличился на 26%, до €98,4 млрд ($106,5 млрд). Анкара помогла Европе найти замену части российских товаров, ввоз которых был запрещен. 

В целом, доля Турции в российском экспорте подскочила с 5% в довоенный период до 10% в 2022 году, и хотя в 2023–2024-м объемы экспорта несколько сократились в стоимостном выражении в результате снижения цен, доля Турции осталась на том же уровне — 10–11%. Таким образом, наряду с Китаем и Индией, Турция играла одну из центральных ролей в драме российского экспорта, который в результате войны был выдавлен с премиальных рынков, прежде всего европейского, американского и японского, и перенаправлен на более «бюджетные» — азиатские и отчасти африканский и латиноамериканский. Турция в значительной мере выступила оператором этого процесса, приняв часть ранее поставляемых в Европу товаров и перенаправив их в разные страны, в том числе в европейские, но забирая себе европейскую ценовую «премию».

География российского экспорта (крупнейшие торговые партнеры), 2020–2024, %

Турецкий реэкспорт: лавочка закрывается

Удвоение турецких закупок топлива в России совпало с увеличением его поставок из Турции в другие страны. За первый год действия западного эмбарго на нефтепродукты турецкие компании увеличили их экспорт на 75%, до 7,6 млн т, говорится в исследовании Kremlin Pit Stop. Так, ЕС с февраля 2023 года по февраль 2025-го импортировал из турецких портов нефтепродукты на сумму почти $10 млрд, уточняется в обзоре «The Kremlin Playbook in Türkiye». При этом разница в стоимости экспорта в Турцию и последующего экспорта в ЕС в первый год действия эмбарго оценивалась в 24%.

Три турецких порта на Черном море, не имеющие нефтеперерабатывающих заводов поблизости, — Джейхан, Мармара Эреглиси и Мерсин — за первый год действия эмбарго поставили в ЕС 5,16 млн т нефтепродуктов на €3,1 млрд. При этом 86% импорта нефтепродуктов в эти порты приходилось на Россию. Например, в мае 2023 года терминал Торос-Джейхан в порту Джейхан принял 26,9 тыс. т газойля из Новороссийска — это была первая поставка в этот порт как минимум за три месяца. Спустя 10 дней терминал отправил аналогичный объем газойля на греческий НПЗ Motor Oil Hellas.

Порт Джейхан является вторым по величине экспортером нефтепродуктов из Турции в ЕС с момента введения эмбарго. По оценкам CREA, за первый год действия санкций порт импортировал в общей сложности 3,02 млн т нефтепродуктов, из которых 92% пришлись на Россию. В 2023 году деятельность этого порта стала предметом пристального внимания со стороны СМИ, американских правозащитных организаций и будущего главы Госдепа Марко Рубио, подозревавшего, что реэкспортируемые нефтепродукты попадают в США. Это чуть не привело к введению санкций со стороны Минфина США. В итоге в феврале 2024 года оператор одного из терминалов порта Global Terminal Services заявил о приостановке импорта из России. Несмотря на это, поставки на другие терминалы Джейхана и в другие турецкие порты продолжились, как и перепродажа поставленных объемов на Запад. Так, за первые три квартала 2025 года ЕС импортировал из портов Мерсин, Мармара Эреглиси и Джейхан нефтепродукты на €2,5 млрд, а основным источником их поставок остается Россия, отметил аналитик CREA в разговоре с Re: Russia. В 2025 году импорт ЕС из этих портов сократился на 13%, но торговля продолжалась стабильно, несмотря на подозрения о возможном реэкспорте из России.

Причем российские нефтяные компании не только перенаправили поставки в Турцию, но и непосредственно приняли участие в их перепродаже, следует из отчета CREA. Турецкий поставщик топлива Akpet, который владеет восемью терминалами для поставок нефтепродуктов, включая Мерсин, был куплен «Лукойлом» еще в 2008 году. А уже весной 2023 года «Татнефть» стала владельцем еще одного трейдера, Aytemiz, который является одним из крупнейших розничных продавцов топлива в самой Турции (управляет 590 АЗС) и владеет 10 терминалами и хранилищами общей вместимостью 250 тыс. куб. м в Мерсине, Измите, Кырыккале, Трабзоне и Алании. Эти порты также являются крупнейшими экспортерами нефтепродуктов в ЕС.

При этом значительную часть прибыли от поставок нефтепродуктов через Турцию получают торговые посредники крупных российских нефтяных компаний, работающие на рынке ЕС, отмечают аналитики CREA. Эти трейдеры обычно зарегистрированы в «налоговых гаванях», таких как Швейцария, Нидерланды и ОАЭ. Получается, что торговля нефтепродуктами из России через Турцию является частью вертикально интегрированной цепочки поставок, где одна и та же российская компания или связанная с ней сторона контролирует доходы как от экспорта из России, так и от его перепродажи в ЕС, заключают эксперты.

В 2024 году Турция увеличила экспорт нефтепродуктов в Европу на 44%, что сделало ее третьим по величине их поставщиком в ЕС (в начале 2023 года она занимала только седьмое место), отмечается в еще одном обзоре CREA. За тот же срок европейские поставки Саудовской Аравии, крупнейшего нефтеэкспортера, выросли только на 9%. То, что страны ЕС закрывали глаза на происхождение нефтепродуктов, поставляемых из Турции, несмотря на собственное эмбарго, объясняется ценовой разницей. По оценкам СREA, в первый год действия санкций средняя цена бензина, импортируемого в ЕС из Турции, составляла €0,63 за кг, а из Саудовской Аравии — €0,70 за кг (на 10% дороже). Примерно такая же ситуация была и со средней ценой дизельного топлива. 

Еще одним кейсом реэкспорта российских энергоносителей стала «схема SOCAR». В 2024 году Турция нарастила закупки российской нефти в полтора раза — c 10,9 млн до 16,7 млн т. Рост закупок в основном был связан с работой одного из крупнейших турецких НПЗ — SOCAR Türkiye Aegean Refinery (STAR), принадлежащего азербайджанской SOCAR, говорится в обзоре «The Kremlin Playbook in Türkiye». В 2024 году «Лукойл» увеличил экспорт на этот завод на 5 млн т. В итоге STAR, который в начале 2023 года закупал в России только 25% сырья, полностью перешел на него.

Увеличение закупок российской нефти было условием кредита на $1,5 млрд, который осенью 2023 года SOCAR привлекла у «Лукойла» (последнему было необходимо перенаправить поставки для своего НПЗ в Бургасе). Помимо кредита, «Лукойл», как и другие российские компании, предоставлял на свою нефть дисконты на уровне $5–20 за баррель. По оценкам СREA, в 2023–2024 годах турецкие переработчики могли сэкономить на этих скидках до €3,1 млрд. А ЕС, G7, Австралия, Норвегия и Швейцария импортировали в 2024 году около 4,1 млн т нефтепродуктов, произведенных STAR и двумя заводами группы Tüpraş. Из них 2,6 млн т (€1,8 млрд) были получены из российской нефти, утверждают авторы «The Kremlin Playbook».

Бóльшая часть турецких поставок в ЕС формально не являлась нарушением эмбарго, в котором не был прописан запрет на поставки смешанной или подвергшейся переработке продукции. Только в июле 2025 года, в рамках 18-го пакета санкций, ЕС закрыл эту лазейку, которая позволяла российской нефти поступать на рынок через «черный ход». Впрочем, пока действует шестимесячный переходный период до конца года. 15 октября к этому запрету наконец присоединилась Великобритания, которая также, по данным CREA, являлась активным покупателем российских энергоресурсов, поставляемых через Турцию.

Впрочем, европейская система проверки происхождения нефтепродуктов будет построена на доверии, что вызывает беспокойство по поводу ее эффективности, говорит аналитик CREA в разговоре с Re: Russia. Вполне возможно, что «лазейки» для поставок сохраняются, но прежних масштабов реэкспорт российских нефтепродуктов в Европу, несомненно, иметь не будет. По сравнению с 2022 годом ситуация на топливных рынках серьезно изменилась: на рынке нефти нарастает профицит, который давит на цены, в результате профит от обхода санкций снижается, а связанное с ним политическое давление — нарастает.

От рынка продавца — к рынку покупателя

Наконец, транзит газа — еще один ключевой элемент турецкой стратегии превращения страны в энергетический хаб за счет уникального положения на стыке между Европой, Россией, Ближним Востоком и Азией. На протяжении первых десятилетий нынешнего века дело выглядело так, что именно России в этой стратегии отведена ключевая роль. За то время, что Владимир Путин находится у власти, были построены два газопровода из России в Турцию по дну Черного моря — «Голубой поток» мощностью 16 млрд куб. м газа в год и «Турецкий поток», состоящий из двух ниток мощностью 15,75 млрд куб. м каждая, который был запущен в январе 2020 года, всего за два года до войны. Итого это магистральное направление способно пропускать до 47 млрд куб. м.

До запуска первого газопровода по дну Черного моря Россия поставляла в Турцию около 14 млрд куб. м газа. По итогам последнего довоенного 2021 года экспорт российского газа в Турцию увеличился до 26,8 млрд куб. м, по данным ФТС, что составляло около 15% от общего газового экспорта России в страны дальнего зарубежья (185 млрд куб. м). В 2024 году газовые поставки из России в Турцию, по данным турецкой и европейской статистики, составили более 21 млрд куб. м, то есть в физическом выражении сократились более чем на 20%, но их доля в российском газовом экспорте увеличилась до 18% за счет его общего сокращения более чем на треть (до 119 млрд куб. м). 

Выручка России от поставок газа в Турцию в 2022–2024 годах, по расчетам CREA, превысила $26,5 млрд (от продажи нефти — $19,66 млрд, нефтепродуктов — $44,54 млрд). При этом газ, как и нефть, поставляется на турецкий рынок со скидками. К тому же поставки газа в значительной степени осуществляются в долг, что принципиально важно для Анкары, еще не до конца оправившейся от затяжного экономического и финансового кризиса. По сообщениям турецких СМИ, общий долг за газовые поставки из России в 2023 году достиг $20 млрд, а затем вырос до $27,5 млрд. 

Однако Москва в настоящий момент имеет не много рычагов давления на Анкару. Между российским «Газпромом» и турецкими компаниями заключено несколько долгосрочных контрактов на поставку в Турцию в общей сложности 22 млрд куб. м газа ежегодно. Но сроки их действия истекают в конце 2025 — начале 2026 года, и до сих пор они не продлены. Турция, скорее всего, пролонгирует некоторые из этих контрактов, но будет стремиться к более гибким условиям и меньшим объемам, чтобы диверсифицировать свои поставки, отмечает парижская Mediterranean Organisation for Energy and Climate. 

Помимо российских, у Турции есть долгосрочный контракт с Ираном на 10 млрд куб. м, действие которого также закончится в 2026 году, и контракты с Азербайджаном на 9,5 млрд, которые будут действовать до начала 2030-х годов. Также в последнее время Турция заключила несколько крупных контрактов на поставку 15 млрд куб. м (около 30% собственного потребления) сжиженного природного газа (СПГ) в 2026–2028 годах, заявил турецкий министр энергетики Алпарслан Байрактар. Среди поставщиков — компании из Великобритании, США, Германии, Японии и Норвегии. И наконец, в ходе визита Реджепа Эрдогана в США крупнейшая турецкая газовая компания Botaş подписала 20-летний контракт с международным трейдером Mercuriа на поставку 70 млрд куб. м американского СПГ, сообщал Reuters, из них 4 млрд будут поставлены уже в следующем году (у Турции уже есть портовые мощности для приема 58 млрд куб. м сжиженного газа в год, что покрывает ее внутренний спрос — 52 млрд куб. м). Турецкий министр заявил Reuters, что Анкара намерена закупать газ у всех доступных поставщиков, включая Россию, Иран и Азербайджан, но сейчас американский СПГ представляет более дешевую альтернативу. 

Поскольку Турции теперь требуется меньше российского газа, Botaş теоретически может прекратить импорт из России через два-три года, указывает директор по исследованиям Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев. Но этого не произойдет, поскольку российский газ конкурентоспособен по цене и создает избыток, который понадобится Турции для давления на других поставщиков. Анкара может использовать российский и иранский газ на внутреннем рынке, отправляя на экспорт газ, который добывают ее собственные производители, и реэкспортировать СПГ, добавляет эксперт Mediterranean Organisation for Energy and Climate. Это станет особенно актуально ближе к 2028 году, когда ЕС планирует полностью запретить импорт российского газа. Очевидно, что российский газ в этой схеме должен быть дешевым — на уровне цен внутреннего рынка, — чтобы схемы реэкспорта были прибыльными.

Так или иначе, собственный рынок Турции и рынок транзита через Турцию — это сегодня рынок покупателя (то есть самой Турции), а не рынок продавца. Турция сама будет определять, сколько газа и на каких условиях закупать у России, и даже имеет возможность смягчать условия «бери или плати», добиваясь большей гибкости цен. До начала войны Москва выглядела мощной энергетической державой, способной выбирать каналы поставок (для этого создавались избыточные трубопроводные мощности), диктовать условия (в том числе политические) и угрожать Европе «энергетическими войнами» (→ Вакуленко: Дилеммы эмбарго). Сегодня ситуация кардинально изменилась и Москва стоит в очереди поставщиков в Турцию, причем не в ее начале.

В первый год войны, сразу после подрыва «Северных потоков», Владимир Путин предложил перенаправить газ, который ранее поставлялся по этим трубам, в Турцию и сделать ее крупнейшим газовым хабом для Европы. Очень скоро стало понятно, что проект нежизнеспособен, и в июне 2025 года эту реальность вынужден был признать сам «Газпром». Между тем Турция продолжает реализовывать свой проект энергетического хаба, но роль России в этом проекте съеживается на глазах.

Два кейса поставок Турции российских нефтепродуктов и российского газа демонстрируют, что с перестройкой экспортных потоков в 2022–2024 годах драма российского экспорта не окончена. Скорее, нам предстоит ее второй акт. В первом акте Россия потеряла премиальные ниши, которые ей удалось занять на протяжении предыдущих десятилетий. Во втором закрываются возможности реэкспорта ее продукции на премиальные рынки через посредников, забирающих себе «премию». Сырьевые рынки адаптируются к новой реальности, в которой позиции России выглядят слабыми даже в непремиальном сегменте. Это означает, что при возникновении профицита на рынке российские поставки оказываются в наиболее уязвимой позиции.

Если бы война завершилась в 2024-м или даже в этом году, возможности для России сохранить некоторые позиции на европейских рынках еще существовали. Однако в 2025–2027 годах с большой вероятностью перестройка системы европейских поставок «без России», даже присутствующей с «черного хода», будет окончательно завершена. И даже в случае окончания войны и ослабления санкций возврат на прежние позиции будет проблемой.