Герои — наемники — жертвы: общественное мнение категорически не готово принять продвигаемый Путиным миф об участниках войны как новой элите

Мифология «новой элиты» и ее политические задачи

Несмотря на титанические усилия пропаганды российское население в основном не видит в ветеранах «СВО» героев, отдающих свой долг родине, и «новую элиту». Напротив, даже вполне лояльные контингенты хорошо осознают двусмысленность и противоречивость их роли и облика, показывают данные сентябрьского опроса «Левада-центра». Этот взгляд во многом отражает то неявно противоречивое отношение к войне, которое, несмотря на репрессии и давление медийного и административного ресурса режима, существует в российском обществе.

Героизация участников войны в Украине в последние полтора года превратилось в одну из важнейших политических кампаний Кремля. Тон задал здесь Владимир Путин, не менее шести раз за последние два неполных года назвавший «участников СВО» «элитой» российского общества. Первое высказывание такого рода прозвучало в январе 2024 года, когда он противопоставил участников войны как подлинную «элиту страны, в руки которой можно передать Россию», тем, кто «гениталии обнажают или заднее место показывают» (Путин подразумевает под вторыми участников «голой вечеринки»). Через месяц после этого в послании Федеральному собранию он посвятил теме уже несколько абзацев, противопоставив теперь подлинную элиту, состоящую из участников войны, тем, кто «в предыдущие годы набили карманы за счет всяких процессов в экономике 90-х», и заявив о необходимости продвигать их на лидерские позиции во всех сферах жизни. Тогда же по его указанию была запущена специальная кадровая программа «Время героев» для продвижения участников войны во власть под эгидой администрации президента. Как считается, на последних выборах участники «СВО» были широко представлены также по прямому указанию Путина, а российские губернаторы теперь придумывают для них специальные должности в своих администрациях — это стало почти обязательным сигналом лояльности (→ Кынев: Новый старт).

Только на канале Russia Today вышли не менее 28 документальных фильмов, посвященных участникам «СВО», утверждает историк Константин Пахалюк, проанализировавший их нарративы. Российские школы в массовом порядке вешают мемориальные доски учеников, погибших на войне с Украиной, и устанавливают их «мемориальные парты». А Министерство просвещения намерено дополнить изучение подвигов героев Великой Отечественной войны списком героев — участников «спецоперации» в рамках нового предмета «Духовно-нравственная культура России», который будет, по указанию Путина, внедрен в школьную программу с 2026 года. Культ героев — участников «СВО» действительно строится по лекалам позднесоветского культа героев Великой Отечественной войны. Эта параллель также вдохновлена Владимиром Путиным («Сегодня внуки и правнуки героев Великой Отечественной достойно хранят и продолжают ратные традиции Родины, надежно стоят на страже ее суверенитета и безопасности, защищают нашу землю и наших граждан на Донбассе и в Новороссии от неонацистов»).

В действительности, эта форсированная кампания отражает продолжающуюся в российском обществе скрытую борьбу вокруг интерпретации войны, ее смысла и издержек. По мысли Путина, навязанный культ «героев СВО» и их присутствие в управленческой элите должны стать еще одним барьером на пути ее негативного осмысления и сомнений в ее целесообразности. Опрос «Левада-центра» еще раз демонстрирует, что опасения Путина не напрасны, но не указывает на то, что его усилия успешны.

Три паттерна: герои — наемники — жертвы

На вопрос «Как по вашему мнению спецоперация повлияла на тех, кому пришлось пройти через нее?» 41% респондентов «Левада-центра» ответил, что война «искалечила их души». Позитивное влияние войны — «сделала их стойкими и мужественными», «сделала их нетерпимыми ко злу и несправедливости» — отметили, соответственно, 43 и 17% (можно было давать более одного ответа и на каждого респондента в среднем приходится 1,45 ответов). Противоположные по смыслу варианты — «сделала их жестокими, склонными к насилию», «сделала их равнодушными, циничными» — выбрали, соответственно, 19 и 11%. 

«Как, по вашему мнению, война повлияла на тех, кому пришлось пройти через нее?», 1990, 2025, % от числа опрошенных

Можно сказать, что в ответах представлены три паттерна отношения к участникам войны: паттерн героизации, паттерн сочувствия, осмысляющий их как жертв («искалечила их души»), и паттерн дегероизации, представляющий их как «наемников» (жестокость и цинизм). На первый пришелся 41% всех данных ответов, на второй — 28%, на третий — 21% (доли нормированы к общему числу ответов). Группа маркировано позитивного отношения составляет чуть более 40% (отметившие стойкость и мужество), группа маркировано негативного — около 20% (отметившие жестокость и склонность к насилию), еще примерно 25–27% респондентов видят в участниках войны жертв или выражают смешанное отношение (12% затруднились с ответом).

Среди молодых контингентов (18–39 лет) «жестокость и склонность к насилию» как характеристику участников войны указали 23%, среди тех, кто ориентируется на Telegram в качестве источника информации, — 32%. У респондентов средних возрастов (40–54 года) преобладает паттерн «жертвы» (ответ «искалечила их души» выбирают 47%). Среди паствы телевизора ожидаемо более широко представлен паттерн героизации (53%). Весьма показательным выглядит сравнение этой картины с отношением общества к участникам Афганской войны, согласно замеру «Левада-центра» (в те времена — ВЦИОМ) 1990 года, после вывода войск из Афганистана. Тогда паттерн героизации был представлен в 28% всех ответов, негативный, «наемнический» паттерн — в 11%, а безусловно доминировал паттерн жертвы. Стоит отметить в связи с этим, что взгляд на участников войны как на «жертв» без выражения негативных или позитивных оценок также отсылает к представлению о бесполезной или не стоившей таких жертв войне, устроенной по решению «властей» («афганский паттерн»).

Сдвиг восприятия «героев СВО» в сторону наемнического паттерна, впрочем, ничуть не удивителен. В диссонансе с той картиной, которую пытаются навязать общественному мнению Путин и пропагандистская машина, россияне реалистично представляют себе социальные мотивы участия в «СВО». В опросе проекта «Хроники», проведенном год назад, отвечая на вопрос, какие мотивы движут «добровольцами» (как именуются заключившие контракт с Минобороны в официозном дискурсе), 37% сказали, что они «решают свои материальные проблемы», и только 24% — что «выполняют гражданский долг» (еще 30% полагают, что присутствуют оба стимула).

Баланс издержек и две проекции

Отвечая на второй вопрос «Левада-центра», что произойдет по окончании войны и возвращения «участников СВО», 44% выбрали вариант «рост правопорядка и общественного согласия», а 39% — «рост конфликтов и преступности». Две группы выглядят здесь практически равными, небольшой перевес лоялистских ответов обеспечивают исключительно люди старшего возраста и поклонники телевизора (среди них вариант «рост правопорядка» выбирают, соответственно, 51 и 58%). При этом даже среди тех, кто заявляет о поддержке Путина и «спецоперации», ожидают после войны роста преступности и конфликтов 35%.

Таким образом, обращенный в практическую плоскость вопрос сдвигает отношение в сторону настороженности и опасений. Среди тех, кто ожидает роста преступности после возвращения «героев СВО», четверть разделяет при этом паттерн их героизации, в то время как 35% склоняются к «наемническому». 

Опасения респондентов вполне обоснованы и отражают уже утверждающееся в обществе представление об опасности участников «СВО». По собранным изданием «Верстка» данным на основании сообщений СМИ и сведений в судебных картотеках России, за три года с начала войны их жертвами числились уже более 750 человек: минимум 378 человек погибло, еще 376 — получили опасные для жизни тяжелые увечья. Вероятно, реальная цифра — выше, оговаривается издание, так как не все данные картотек доступны и в них не всегда отражен факт участия в «СВО». Основной прирост числа жертв приходится на родственников и знакомых ветеранов, а сами преступления преимущественно носят бытовой характер и связаны с употреблением алкоголя и наркотиков, отмечает издание. 

Владимир Путин не зря так беспокоится о «правильном» отношении к участникам войны. Представления населения России о них далеки от того римейка «ветеранов войны с фашизмом», который он продвигает в своих выступлениях. Среди ответивших на вопрос «Левада-центра» около половины отметило их героические черты, другая же половина склонна видеть в них либо опасных наемников, либо воспринимать их в проекции на «афганский паттерн», то есть как жертв войны, которая того не стоила.

Эта картина во многом перекликается с ответами на вопрос, принесла ли «СВО» больше пользы или больше вреда России. В последнем замере «Левада-центра» с таким вопросом в мае этого года 33% выбрали ответ «больше пользы» — против 40%, выбравших «больше вреда». При этом среди тех, кто сказал полстерам, что поддерживает «спецоперацию», более 30% считают, что она принесла больше вреда.

Здесь надо отметить, что опросы «Левада-центра» проводятся методом face-to-face, что может повышать смещение в сторону «желательных» (более конформистских) ответов. Также, как мы уже отмечали (→ Конева, Рогов: Вторая демобилизация), полстеры «Левада-центра» просят респондентов определить свое отношение к «СВО» по шкале «поддерживаю — в основном поддерживаю — в основном не поддерживаю — не поддерживаю», не предлагая сразу варианта «затрудняюсь ответить». В результате доля «затруднившихся» (полстеры дают этот вариант только тем, кто долго не может ответить) составляет меньше 10%, а доля поддерживающих «СВО» колеблется в диапазоне 75–80%. В опросах проектов «Хроники» и ExtremeScan респондентам, напротив, уже в формулировке вопроса предлагается шкала «поддерживаю — не поддерживаю — затрудняюсь ответить — не хочу отвечать». То есть дается возможность уклониться от криминализированного в сегодняшней России отрицательного ответа. В этом сценарии добровольно выраженная поддержка спецоперации снижается до 50–52% опрошенных.

Поддержка войны по данным «Левада-центра» и проектов «Хроники»/ExtremeScan, % от числа опрошенных

Зазор между «вынужденными» и «добровольными» сторонниками «СВО» (около 25% от всех, участвующих в опросах), указывает на «главную» группу, за которую ведет борьбу Владимир Путин. Именно для нее характерно представление о том, что даже если у войны были резоны, ее издержки слишком высоки. Именно ее необходимо вынудить принять официозный нарратив, утверждающий проекцию нынешней войны не на Афганскую, а на Великую отечественную, и не допускающий сомнений в героизме ее участников.