Цены и объемы: почему российский экспорт выглядел неуязвимым для санкций и почему выглядит уязвимым теперь

Российский экспорт — 2024: стабильность и уязвимость 

Объем российского товарного экспорта в 2024 году составил, согласно предварительной оценке Центрального банка, $417,2 млрд, что чуть меньше прошлого года ($424 млрд), но в целом находится вблизи среднего значения за десять предвоенных лет ($421 млрд, по данным платежного баланса). Хотя в реальном выражении в результате долларовой инфляции экспортные доходы России сокращаются, все же можно сказать, что западной коалиции за три года санкций так и не удалось их значимо снизить. 

Это не значит, впрочем, что санкции не работают, как это любят писать журналисты. Средняя цена нефти марки Brent за десять предвоенных лет составила $71,8 за баррель, а в 2024-м — $80,7. При этом, по данным Международного энергетического агентства (МЭА), которые приводит Reuters, за поставки сырой нефти в 2024 году Россия выручила $192 млрд, продавая ее в среднем по цене $69 за баррель, то есть на $11 меньше, чем могла бы. В годовом выражении это означает, что санкции против российской нефти лишили Путина примерно $30 млрд дохода (около 15% всех доходов от нефти). Это в целом близко к нашим прежним расчетам эффекта ценового «потолка» (→ Re: Russia: Призрак профицита). 

В декабре 2024 года российские экспортные доходы резко сократились. Общий экспорт составил $31,3 млрд, что почти на 20% ниже декабря 2023 года ($38,7 млрд), и ниже среднемесячного значения 2024 года ($35 млрд), при том что в конце года экспорт обычно ускоряется. Причиной, вероятно, стали санкции, введенные в конце ноября против российского банковского сектора, в результате чего пострадали платежи и, видимо, затормозились экспортные потоки, полагают аналитики Райффайзенбанка. Так или иначе, с учетом того, что импорт в декабре 2024 года (как и в четвертом квартале в целом) оказался выше уровня прошлого года (под влиянием роста внутреннего спроса, отмечает ЦБ), торговый баланс упал до минимальных значений последних лет ($5,6 млрд), а платежный баланс оказался отрицательным (–$1,3 млрд). 

Это обстоятельство демонстрирует уязвимость российской внешней торговли военного времени: несмотря на санкции и импортозамещение, она потребляет больше импорта в стоимостном выражении, чем в предвоенный период. При том что экспортные доходы, как было сказано, находятся вблизи среднего за предвоенные десять лет уровня, импорт в 2022–2024 годах составлял в среднем $291 млрд в год (в 2024-м — $294,5 млрд) против $265 млрд в среднем за десять предвоенных лет.

Перегрев военной экономики в 2023–2024 годах привел к существенному дисбалансу спроса и предложения потребляемых на внутреннем рынке товаров. Этот разрыв отчасти компенсируется импортом. Однако в случае сокращения экспорта и дальнейшего ослабления рубля вынужденное сокращение импорта станет новым дестабилизирующим фактором, с которым невозможно будет справиться даже путем бюджетных вливаний.

Еще более сырьевая: минус машины, плюс зерно

Структура российского экспорта за годы войны и санкций изменилась незначительно, но существенно. Федеральная таможенная служба (ФТС) после начала войны и введения санкций предоставляет крайне скудные данные о российской внешней торговле: на настоящий момент опубликованы лишь цифры за январь–октябрь 2024 года по укрупненным категориям. Из них следует, что на минеральные продукты (нефть, газ, уголь и руда) приходится 61,5% всего экспорта (за десять предвоенных лет в среднем — 63%). Несмотря на сокращение поставок газа и падение доходов от продажи угля в 2024 году, за январь–октябрь Россия получила от экспорта минералов $217,9 млрд, а за тот же период в 2019-м и 2021-м — в среднем $219 млрд.

Структура российской внешней торговли в 2012–2024 годах по укрупненным товарным группам, млрд долларов США

Около 15% российского экспорта пришлось в 2024 году на продажу металлов и изделий из них, а также драгоценных металлов и камней (около $60 млрд за год, если ориентироваться на динамику января–октября). Накануне войны Россия резко нарастила экспортные продажи как раз драгоценных металлов и камней, в результате по укрупненной категории экспорта, включающей как обычные металлы, так и драгоценные металлы и камни, в 2021 году было выручено $82,6 млрд. В 2024 году поступления по этой категории снизились примерно на 25%: за январь–октябрь в 2021 году было получено $69 млрд дохода, а в 2023-м и 2024-м за тот же период — $51,6 млрд и $51,2 млрд соответственно.

Важным стабилизирующим фактором российской внешней торговли стал экспорт сельхозпродукции, доля которой в экспорте в целом выросла с 6% в конце 2010-х годов до 10% в 2022–2024-м. В 2017–2020 годах доход по этой статье составлял около $25 млрд в год, в 2021-м — уже $35 млрд, а в военные годы — около $42 млрд. Эта категория экспорта, ориентированная преимущественно на незападные рынки, является для российского правительства стратегической ставкой (→ Re: Russia: Новая нефть). 

И наоборот, в наибольшей степени эффект войны и санкций сказался на двух категориях российского экспорта — на древесине и на машинах и оборудовании. Если в предвоенные годы (2019–2021) за свою древесину Россия выручала около $14 млрд, то в 2023–2024 годах — меньше $10 млрд (снижение около 30%). Но гораздо большей потерей стало сокращение экспорта по укрупненному разделу «Машины, оборудование и прочие товары» примерно на треть. В предвоенные годы (2019–2021) по этому разделу экспорта Россия выручала около $36 млрд ежегодно (в 2021-м — $40 млрд), в 2023-м получила $23 млрд, а в 2024-м, судя по динамике первых десяти месяцев, результат будет еще ниже (примерно на $1 млрд). Сокращение, таким образом, примерно соответствует объемам выигрыша в экспорте сельхозпродукции. 

С начала войны ФТС объединяет данные по экспорту машин и оборудования и экспорту прочих товаров, не вошедших в основные укрупненные группы. Поэтому точно сказать, насколько сократился машиностроительный экспорт, невозможно, но если ориентироваться на довоенные соотношения, потери могут составлять около 40% его стоимостного объема.

Таким образом, при сохранении объемов экспорта на средних для довоенной эпохи уровнях он в результате войны и санкций еще более «упростился», то есть стал еще более сырьевым. До войны на три главных экспортных направления — минеральное сырье, металлы и сельхозпродукцию — приходилось 80% всего экспорта, теперь их доля увеличилась до 85%, в то время как доля химической продукции и машин и оборудования сократилась с 15 до 11%.

Кумулятивный эффект «длинных» санкций

Парадокс устойчивости российского экспорта к санкциям определяется в значительной мере всплеском цен на широкий круг товаров, составляющих его основу, — на металлы, минералы, энергетические товары, продовольственное сырье и удобрения — в начале 2020-х годов после периода относительно низких цен в середине 2010-х. Фронтальный рост цен начался в 2021 году, в результате не только восстановились цены на энергетические товары, но и ненефтегазовый экспорт вырос на треть к допандемийным уровням ($249 млрд против $187 млрд в 2019 году). Война и санкции еще более подогрели цены на газ, нефть, уголь, удобрения и продовольствие.

Индексы мировых цен на основные товары российского экспорта, 2012–2024, 2011 год = 100%

Парадокс российского сырьевого экспорта состоял в том, что доходы от роста цен на его основные статьи перекрывали или восполняли потери от сокращения объемов и роста издержек. В результате российский экспорт выглядел неуязвимым к санкциям, которые в краткосрочной перспективе сами способствовали росту цен. Цены на основные российские экспортные товары сегодня все еще выше, чем в середине 2010-х, но уже ниже, чем в 2021-м и 2022-м. Соответственно, к этим годам стоимость экспорта сократилась на 15 и 30% соответственно, в то время как к 2019 году и долгосрочному довоенному периоду осталась неизменной в номинальном выражении.

Однако на среднесрочной дистанции ситуация меняется. Другие экспортеры постепенно увеличивают поставки, что ведет к росту конкуренции на рынках и снижению цен. А при более низких ценах эффекты санкций — возросшие издержки и ограниченность рынков сбыта — становятся все более заметным конкурентным недостатком российского экспорта. Эта ситуация отчасти напоминает историю сделки ОПЕК+: раньше незначительное сокращение участниками сделки поставок нефти вело к росту цены, который перекрывал потери в объемах, но с тех пор как поставки начали наращивать страны, не входящие в соглашение, выигрыш в цене перестал компенсировать добровольное ограничение.

В условиях понижательного тренда в ценах на основные товары российского экспорта основной угрозой российскому экспорту выглядит не столько резкое падение цен на нефть, о чем часто говорят, сколько отложенное снижение доходов по ряду ключевых экспортных категорий, которое может дать кумулятивный эффект начиная уже с 2025 года.

Те самые минералы: отложенные эффекты

Снижение доходов от продажи российской нефти в ближайшей перспективе вероятно, но в ограниченном масштабе. Оно может стать результатом комбинации двух факторов — новых санкций против российского «теневого» танкерного флота и изменений рыночной конъюнктуры. Согласно январскому прогнозу МЭА, спрос в 2025 году составит 104 млн б/с, предложение — 104,7 млн б/с. При этом страны ОПЕК склонны наращивать добычу, отказываясь от добровольных ограничений. Если санкции уберут с рынка часть российской нефти, это приведет лишь к его балансировке или небольшому росту цен. 

По оценке МЭА, на заблокированные новыми санкциями танкеры в 2024 году приходилось около 22% российского морского экспорта (600 млн баррелей нефти, что примерно соответствует 1,6 млн б/с). Аналитики и брокеры, опрошенные Bloomberg, согласны, что эффект новых санкций будет сглажен увеличением объемов перевалки российской нефти на «чистые» танкеры в открытом море. Что касается «Сургутнефтегаза» и «Газпромнефти», которые суммарно обеспечивали около 20% российского нефтяного экспорта, то, по мнению эксперта Берлинского центра Карнеги Сергея Вакуленко, эти компании будут увеличивать продажи на внутреннем рынке, тогда как их конкуренты переориентируют поставки на внешний. Однако перевалка и другие способы обхода санкций увеличат стоимость доставки. Проблемой является не доступность российской нефти как таковая, а утрата российскими поставками ценового преимущества, резюмирует финансовый директор индийской компании Bharat Petroleum Ветса Рамакришна Гупта. На фоне дефицита на рынке цена перевешивала растущие издержки доставки. В условиях профицита ценовое давление на российскую нефть будет расти.

Ситуация с российским газом также сегодня в большей степени зависит все еще не от объемов экспорта, а от цен. Резкое сокращение поставок в Европу оказывается чувствительным, но, в условиях дефицита на европейских рынках, вовсе не таким сокрушительным, как можно было представить. Цены сегодня все еще более чем в два раза выше, чем в 2019 году. Но снижение цен делает вопрос объемов поставок все более значимым.

С 2025 года Россия перестала поставлять газ в Европу по последнему прямому газопроводу — через Украину. В 2023–2024 годах эти поставки составляли 15 млрд куб. метров в год. По подсчетам Вакуленко, это 16% всего экспортного портфеля «Газпрома». Если бы цены на газ в Европе оставались на уровне $300 за 1 тыс. куб. метров, Россия потеряла бы от прекращения этих поставок около $4,5 млрд в год. Однако если в результате цены вырастут примерно на $100 за тысячу куб. метров на остающиеся 40 млрд куб. метров (столько Россия экспортирует в европейском направлении с учетом СПГ), потерь практически не будет, резюмирует Вакуленко. Тем не менее дефицит газа в Европе, образовавшийся в этом году, будет нивелирован в дальнейшем дополнительными поставками СПГ, цены снизятся и тогда потери «Газпрома» в объемах в большей степени проявятся в его доходах.

Переговоры о фактическом перенаправлении украинского транзита в Европу через Азербайджан зашли в тупик, сообщают источники Reuters в азербайджанской компании Socar, но могут возобновиться. Часть выпавшего объема будет компенсирована увеличением поставок в Китай по трубопроводу «Сила Сибири» — с 31 до 38 млрд куб. метров (это его максимальная мощность). Чтобы восстановить или увеличить поставки трубопроводного газа, необходимо достроить так называемый Дальневосточный маршрут (ранее — «Сила Сибири — 3»), пропускная способность которого оценивается в 10 млрд куб. метров (по заявлениям руководства «Газпрома», он может быть запущен не ранее 2027 года). 

Кроме того, сокращая поставки трубопроводного газа, Россия увеличивает экспорт СПГ в Европу: в 2024 году доход от него составил €7,32 млрд (на 14% больше, чем в 2023-м). Однако, скорее всего, из-за санкций Россия вынуждена будет сократить его примерно на 5%, полагают эксперты МЭА. А к 2027 году ЕС собирается полностью отказаться от российского топлива, в том числе от СПГ. По данным Bloomberg, это может случиться немного позднее из-за задержек в запуске крупных СПГ-проектов и разногласий между европейскими странами. Но так или иначе во второй половине 2020-х годов Европа, скорее всего, сбалансирует свои газовые потребности без российского газа, для которого вряд ли удастся найти альтернативные рынки, при этом цены на действующие поставки снизятся.

Российский угольный экспорт уже вошел в кризис. Экспортные поставки в 2024 году, по данным аналитического агентства Argus, которые приводят «Ведомости», сократились на 8%, до 195 млн т (экспорт угля из главного добывающего региона, Кузбасса, сократился почти на 10,4%, а экономическая ситуация в регионе серьезно ухудшилась). Основной причиной этого стала стоимость логистики и доставки на фоне снижения мировых цен. Доставка угля по железной дороге в азиатском направлении (на которое теперь приходится более 80% его экспортных поставок) составляет две трети его конечной стоимости. Эксперты Argus подсчитали, что цена реализации большинства марок российского угля за вычетом затрат на доставку составляет около $35 за тонну, и этого недостаточно даже для покрытия расходов на добычу.

Экспорт российского угля в Китай, который является его крупнейшим потребителем в мире, также сократился на 7% в объемах и на 25% в цене. При этом в целом импорт угля Китай нарастил почти на 15%, а долю, утраченную Россией, поделили между собой главным образом Австралия и Монголия, которые увеличили экспорт на 60 и 19% соответственно, отмечает Bloomberg. Впрочем, Черноморский маршрут также оказывается слишком затратным: Индия и Турция, крупнейшие после Китая импортеры российского угля, также резко сократили закупки, пишут «Ведомости» со ссылкой на обзор Центра ценовых индексов. При снижении цен на уголь его «разворот» в азиатском направлении оказывается химерой.

По оценке МЭА, доходы России от экспорта угля снизились на 20% по сравнению с 2021 годом. Согласно статистике ФТС, тогда они составляли $17,6 млрд. Таким образом, в 2024 году выручка сжалась примерно до $14 млрд. В 2025 году влияние негативных факторов (прежде всего снизившихся цен) усилится, считает собеседник «Коммерсанта» в крупном угольном холдинге. В условиях жесткой денежно-кредитной политики это может привести к банкротству небольших компаний. МЭА ожидает, что в 2025 году экспорт российского угля снизится еще на 7%.

Если цены на минеральные продукты будут и дальше снижаться по отношению к пикам начала 2020-х, сокращение российских объемов поставок с отсрочкой скажется на экспортных доходах. Этому, впрочем, могут помешать нерыночные факторы — усиление давления США на иранский нефтяной экспорт, о чем говорит Дональд Трамп, или торговая война между США и Европой.

Исчезающий демпфер

В случае снижения доходов от экспорта минералов принципиальную роль играет ситуация в прочих экспортных статьях (около 40% общего объема экспорта), которые могут сыграть или не сыграть роль демпфера. Однако на рост доходов от экспорта машин и оборудования вряд ли стоит рассчитывать, а отсутствие поставок в западном направлении создает тупик в экспорте древесины. Металлы и сельскохозяйственная продукция вместе составляют около 25% экспорта и могли бы отчасти компенсировать выпадение доходов от энергоносителей. Но здесь также наблюдается понижательный тренд. 

В 2024 году спрос на сталь и ее производство снизились как в России, так и в мире. По оценке Всемирной ассоциации производителей стали (WSA), общемировое производство сократилось на 0,8%, а российское — на 7%. Снижение спроса в мире объясняется стагнацией в Европе и более слабым ростом в Китае, внутри России — отменой льготной ипотеки и ростом ключевой ставки. При этом экспортный потенциал российских компаний ограничен сложностями с расчетами и удорожанием логистики, объясняют эксперты, опрошенные Forbes, то есть перенаправить на экспорт высвободившийся объем не удается. В 2025 году ослабление рубля может сделать российскую сталь более конкурентоспособной, однако на азиатских рынках наблюдаются жесткая конкуренция экспортеров стали и ее перепроизводство, в частности в результате роста объемов китайского экспорта. 

Умеренные темпы роста мировой экономики также ведут к стагнации спроса на цветные металлы. Кроме того, в декабре 2023 года ЕС запретил импортировать из России чугун, ферросплавы, железо, медную и алюминиевую проволоку, фольгу, некоторые типы труб, а в 2024-м Великобритания и США ввели ограничения против российского алюминия (им перестали торговать Лондонская биржа металлов и Чикагская товарная биржа). Эти действия стали реакцией западных стран на заметное снижение цен на железную руду и цветные металлы по сравнению с пиками 2021–2022 годов: рынок выглядел достаточно стабильным, чтобы «убрать» с него российскую продукцию, не вызвав ценовых шоков.

В 2025 году аналитики ожидают снижение мировых цен на алюминий и медь. Например, по прогнозам Bank of America, цены на алюминий могут упасть на 6%, а на медь — на 12%. Цены на никель, несмотря на высокий спрос со стороны сектора «зеленой» энергетики, стагнируют из-за резкого роста производства в Индонезии, где благодаря китайским технологиям и инвестициям произошел технологический прорыв. По данным Bloomberg, чтобы поддержать цены, Индонезия даже рассматривает введение квот на производство.

Сельскохозяйственный экспорт в предыдущие два года играл, как было показано выше, роль балансирующего фактора в российской внешней торговле. Экспортные поставки составили $43,5 млрд в 2023 году и, по прогнозу властей, должны были быть примерно такими же в 2024-м. По итогам десяти месяцев ФТС фиксировала лишь небольшое, на 2,4%, отставание от прошлого года. Но в 2025 году поставки заметно сократятся из-за плохого урожая. В 2022 году он стал самым щедрым в истории (153 млн т), в 2023-м — всего чуть меньшим (147 млн). В 2024 году урожай составил лишь 125 млн т, то есть вернулся к уровням 2020–2021 годов, следует из данных Института конъюнктуры аграрного рынка, которые приводит «Интерфакс». Глава Российского зернового союза Аркадий Злочевский прогнозирует снижение экспорта пшеницы на треть. 

За границами 2025 года потенциальное расширение сельскохозяйственного экспорта возможно в случае роста поставок в Китай. Однако пока расширить присутствие на китайском рынке российской пшенице не удается (Злочевский объясняет это отсутствием «верхнего решения на уровне партии и правительства»); основные объемы китайского импорта пшеницы приходятся на Австралию и Канаду.

Таким образом, замедление мировой экономики, жесткая конкуренция на азиатских металлургических рынках, плохой урожай и токсичность российских поставок ослабят демпфер российского ненефтегазового экспорта. А в целом бум цен на сырьевые товары начала 2020-х, подстегнутый войной и санкциями, спадает, рынки адаптируются к сокращению российских поставок, борьба за объемы и более низкие издержки в условиях ценового охлаждения вновь выходит на первый план. И у российского сырьевого экспорта в такой ситуации не лучшие позиции. В результате, так же как фронтальное повышение цен в 2021 году вызвало существенный рост экспортных доходов, даже плавное, но фронтальное снижение цен может привести к его весьма значительному провалу. В то время как переориентация российской экономики на «военные рельсы» парадоксальным образом вела не к меньшей, а к большей зависимости от импорта.