Российский сектор IT переживает бурную трансформацию, вызванную санкциями, уходом западных компаний и стремлением российских властей обеспечить «суверенизацию» программного обеспечения и IT-решений.
В номинальном выражении сектор в последние годы быстро растет, ежегодно увеличивая продажи на 25%. Однако в реальном выражении темпы роста выглядят гораздо скромнее и по итогам трех военных лет окажутся ниже, чем в предшествующий десятилетний период.
В условиях сжатия конкуренции и стимулирования искусственного спроса на отечественное ПО увеличение выручки достигается в большей степени за счет роста цен. Одновременно, впрочем, увеличиваются и затраты: численность занятых выросла за три года на 40%, а средняя зарплата — на 70%. Такая ситуация — опережающий рост цен и издержек при высоком спросе и скромных темпах роста реального выпуска — характерна для целого ряда секторов в условиях военного экономического бума 2023–2024 годов.
Несмотря на, казалось бы, благоприятные условия, IT-сектор не сумел совершить реальный рывок в последние три года. А компании не спешат переходить на отечественное ПО из-за высоких цен, недостаточного качества и плохой совместимости систем. Опросы указывают, что на отечественное ПО перешло порядка 15–20% компаний, которым это было предписано.
Создание полноценной среды отечественных ПО и IT-решений невозможно и экономически нерационально на столь ограниченном рынке, как российский. В результате российский IT-сектор, скорее всего, будет развиваться по модели «вынужденного импортозамещения», в которой IT-компании в первую очередь удовлетворяют спрос со стороны государства, в то время как слабый частный спрос в значительной мере покрывается за счет импорта из Китая.
Ситуация для IT-сектора в 2025 году будет ухудшаться в связи с отменой льгот, увеличением налоговой нагрузки, недоступностью кредита и фактической корректировкой амбициозных планов властей по масштабам и темпам импортозамещения. Первыми признаками ухудшения стало сокращение сотрудников, к которому уже приступили крупные компании.
После начала войны российский IT-сектор переживает глубокую трансформацию, вызванную как уходом западных компаний, которые ранее доминировали во многих нишах, так и стремлением властей обеспечить «программный суверенитет» — независимость от зарубежных поставщиков в госсекторе и на стратегически важных предприятиях.
Собственно, курс на импортозамещение в IT был заявлен еще десять лет назад, после аннексии Крыма и введения первых санкций. В начале 2015 года профильное министерство утвердило план, согласно которому органы власти должны были закупать только программное обеспечение (ПО), включенное в Единый реестр российских программ (позднее этот порядок распространили и на «железо»: в 2020 году был создан Единый реестр радиоэлектронной продукции). Но на практике даже органы власти и госкомпании, не говоря уже о бизнесе, продолжали продлевать лицензии на продукты Microsoft, Oracle, SAP и других западных вендоров. К концу 2021 года доля российского софта, используемого госкомпаниями, должна была составить 50–70%, но в итоге достигла лишь 30–35% (впрочем, и эта цифра выглядит явно завышенной).
Даже само Министерство цифрового развития, куратор процесса, решилось перейти с Microsoft Teams на корпоративный мессенджер, разработанный Mail.ru Group, только в 2021 году, заметило издание TАdviser. Обошедшийся в 487,7 млн рублей, этот переход стал самым дорогим из всех проектов IT-импортозамещения 2021 года, данные о которых доступны в открытых источниках. В 2021 году давление на компании в вопросе перехода на отечественное ПО усилилось и вызвало определенное противодействие бизнеса.
После начала войны суверенизация софта и IT-инфраструктуры стала мыслиться как государственная задача военного времени. Уже в марте 2022-го Владимир Путин своим указом обязал государственные органы до конца 2024 года отказаться от импортного ПО на принадлежащих им объектах критической информационной инфраструктуры. В 2023 году аналогичные требования были предъявлены госкомпаниям. Замену базового ПО, то есть переход на российские операционные системы, офисные пакеты, антивирусные программы и системы виртуализации, они должны были осуществить к 1 января 2025 года, переход на российские системы управления базами данных — к 1 января 2026-го.
По оценке Росстата, в номинальном выражении (то есть в текущих ценах) сектор интенсивно рос начиная с 2019 года — в среднем на 25% в год (разделы 62-63 ОКВЭД 2) — и составил в 2023 году 3,1 трлн рублей. Таким образом, в структуре экономики на него пришлось 2% всей валовой добавленной стоимости (ВДС). Это довольно много: для сравнения, сектора сельского хозяйства, рыболовства и рыбоводства вместе составляют 3,7% добавленной стоимости, а весь строительный сектор — 5%.
По оценке компании MTS Web Services (выделенные в отдельную компанию IT-подразделения МТС), в 2023 году рынок составлял 2,7 трлн рублей, а в 2024-м его объем, по прогнозу, составленному на основании математической модели, должен был достичь почти 3,3 трлн. Объем рынка исследователи оценивали, опираясь на публичные данные о выручке тысячи крупнейших IT-компаний. Однако их оценки включали не только компании, для которых IT формально является основным видом деятельности по ОКВЭД, но и те, которые относятся к этому сектору фактически, не имея соответствующей классификации.
Динамика сектора хорошо демонстрирует эффекты государственного внимания к отрасли. Так, в связи с первыми попытками суверенизации в 2015 году прирост выручки в номинальном выражении составил 36% (с 499 млрд до 678 млрд рублей). При этом рост цен в секторе (индекс-дефлятор), по оценке Росстата, подскочил до 22%. Когда государственный ажиотаж вокруг программного импортозамещения спал, прирост цен опустился почти до нуля. В результате в постоянных ценах в 2018 году сектор вырос на 14,6%, то есть больше, чем в 2015-м (на 10,5%). В 2022 году ситуация повторилась: продукция сектора в номинальном выражении увеличилась на 25% (с 2,01 трлн до 2,49 трлн рублей), однако ценовой индекс подскочил с 8,4 до 17,5%. В результате фактически прирост оказался минимальным за последние 12 лет — всего 4,8%.
По оценке Росстата, темпы роста цен несколько снизились в 2023 году (индекс-дефлятор 13,4%), соответственно при номинальном росте сектора на 25% фактический прирост составил 10%. Это уровень среднего темпа роста сектора в 2014–2022 годах. Таким образом, если в денежном выражении сектор в 2023 году был почти в два раза больше, чем в 2020-м (3,1 трлн против 1,6, +94%), то реальный прирост выпуска оценивается в 34% за три года.
Впрочем, влияние ценового фактора может быть еще более значительным, чем в усредненных данных Росстата. Уход западных компаний и принудительный перевод российских на отечественные операционные системы привели к росту цен на отечественный софт на 30–40%, считают участники рынка, с которыми разговаривал в марте 2023 года «Коммерсантъ». Заказчики даже жаловались на разработчиков в Минцифры. А в 2024 году свое беспокойство по поводу слишком высоких цен на отечественное ПО выражала Федеральная служба по техническому и экспортному контролю (ФСТЭК). Директор профильного Центра компетенций по импортозамещению Илья Массух парировал, что, по его сведениям, в среднем цены растут «всего» на 15–20% в год. Но это также существенно выше усредненного по сектору индекса-дефлятора 2023 года (13,4%).
Оправдывая рост цен, разработчики ссылаются на нехватку персонала и вызванный его дефицитом быстрый рост зарплат в секторе. По данным мониторинга Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, занятость в секторе росла в среднем на 11% в год и увеличилась с 692 тыс. человек во втором квартале 2021 года до 977 тыс. во втором квартале 2024-го (рост на 41%), в то время как средняя зарплата росла на 18% в год и увеличилась соответственно со 106 тыс. рублей до 182 тыс. за то же время (рост на 72%).
В целом, эта ситуация типична для российского экономического бума военного времени. Сокращение конкуренции после ухода западных компаний и стимулирование спроса государственными программами импортозамещения ведут к резкому росту цен в конкретной продуктовой зоне, в которой и сосредоточен в основном номинальный рост сектора. В результате при использовании усредненных для всего сектора ценовых индексов темпы роста в реальном выражении оказываются завышенными. При этом высокий спрос ведет также к серьезному росту издержек на труд на фоне острой конкуренции на трудовом рынке.
В 2024 году, по оценкам MTS Web Service, темпы роста IT-рынка начали замедляться: прирост в номинальном выражении составил 22% против 29% в 2023-м. Мониторинг НИУ ВШЭ, включающий в свою модель рынка IT более широкий круг организаций, наоборот, фиксирует рост выручки в первом полугодии 2024 года аж на 60% при продолжающемся росте издержек (численность занятых увеличилась ко второму кварталу 2023 года на 13%, а средняя зарплата — на 25%). Предварительные данные Росстата также указывают на ускорение темпов роста: прирост сектора коммуникации и связи (две трети которого приходится на IT) в первом полугодии составил 17% в реальном выражении, однако уже в третьем квартале темпы роста снизились почти в два раза.
Таким образом, в целом темпы роста сектора в реальном выражении выглядят достаточно скромно. Если в 2019–2021 годах они составляли 13,5% в год, а за десятилетний период (2012–2021) — 11,9%, то в 2022–2023-м средние темпы роста упали до 7,5%, а с учетом ускорения 2024 года едва доберутся по итогу трех лет до 10%.
Принудительная суверенизация способствует быстрому росту цен на фоне скромного качества продукции. В результате компании не спешат переходить на отечественное ПО.
Согласно анонимному опросу более 80 топ-менеджеров из организаций с критической информационной инфраструктурой, проведенному компанией «К2 Кибербезопасность» в июле этого года, только 20% из них уже заменили зарубежные решения на отечественные, 20% сказали, что находятся в процессе замены, а 60% — что не успеют это сделать к 1 января 2025 года. Эксперты, опрошенные «Коммерсантом», также полагают, что к 1 января импортозаместиться смогли лишь 15–20% компаний. Согласно другому исследованию «К2 Кибербезопасности», больше успехов в импортозамещении программного обеспечения и оборудования предсказуемо у госсектора (43%), на втором месте — промышленность, топливно-энергетический и финансовый сектора (около 30%). В ритейле, агропромышленном комплексе, телекоммуникациях, транспорте и логистике — 15–20%. При этом в бизнесе под импортозамещением многие понимают в том числе замену западных систем китайскими. В целом об интересе к китайскому софту заявили 30% респондентов.
В то же время на отсутствие отечественных аналогов необходимого ПО жалуются около 30% опрошенных, еще около 30% — на их низкое качество. (Представители правительства также признали, что у российских разработчиков индустриального ПО есть более 800 «белых пятен» — потребностей различных отраслей, которые они не смогли закрыть после ухода иностранных конкурентов.) Около 75% респондентов сталкивались с проблемами при переходе на российский софт. Одна из главных жалоб, наряду с недоработками и недостатком функционала, — несовместимость предлагаемых систем между собой. Только 11% опрошенных заявили, что их IT-системы полностью интегрированы. «Лоскутными» и «разрозненными» свои IT-системы назвали 21%. Больше всего недовольных там, где уровень импортозамещения выше.
Российские IT-продукты уступают западным по уровню функциональности и стабильности, поскольку последние создавались годами, а то и десятилетиями, на основе детального изучения потребностей пользователей, проговаривает очевидную мысль в интервью CNews технический директор СКБ «Контур» Артем Прескарьян. Но проблема на самом деле шире: с экономической точки зрения затея тотального перехода на отечественное ПО с самого начала выглядела бессмысленной по причине крайне ограниченного объема российского внутреннего рынка.
Несостоятельность идеи цифрового суверенитета вполне понятна экономистам. Эксперты близкого к правительству Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) в обзоре сценариев развития российской информационно-коммуникационной отрасли обозначали три основные сценарные рамки: «максимально активную экспансию», «технологическую и производственную кооперацию с „главным партнером“ (Китаем)» и «максимальную внутреннюю ориентированность». Первый, оптимальный путь требует крайне благоприятных внешних и внутренних условий, в частности — проведения политики стимулирования роста внутри страны. В этом случае есть шансы выхода части фирм на внешние рынки и интеграции в них. Однако в ситуации, когда приоритетом экономической политики становится стабилизация (высокие процентные ставки, сдержанная бюджетная политика), этот сценарий практически нереализуем.
Как показывают скромные итоги развития IТ-сектора в 2022–2024 годах, когда в условиях широкого бюджетного стимулирования ситуация выглядела благоприятной для рывка, реальный выбор для российского IT-сектора существует лишь между вторым и третьим сценариями. Худший сценарий, по мнению экспертов ЦМАКП, — это «вынужденное импортозамещение». В этом гибридном сценарии IT-компании в первую очередь займутся удовлетворением спроса со стороны государства, в то время как слабый частный спрос будет частично покрываться за счет импорта из Китая. Судя по всему, именно этот сценарий и будет де-факто реализован.
В последние три года IT-компании получили от государства поддержку в виде налоговых льгот, субсидий и искусственного спроса на отечественное ПО, который создавали требования властей по импортозамещению.
В разрезе льгот ключевой мерой стало обнуление налога на прибыль. Впрочем, и до этого ставка была сравнительно низкой — всего 3% (ее установили во время пандемии, чтобы предотвратить релокацию компаний на Кипр, где прибыль разработчиков облагалась по ставке 2,5%). Кроме того, чтобы компенсировать фактическое отсутствие венчурного рынка, малым и средним компаниям предложили брать кредиты под 3% годовых. Правда, еще в конце 2023 года, по данным «Коммерсанта», банки начали повышать ставки по уже выданным кредитам до рыночных, ссылаясь на то, что государство не выделило им средства на компенсации.
Разворот экономического курса к политике стабилизации, который проявляет себя и в высоких процентных ставках, и в консолидации бюджетных доходов, указывает на то, что ситуация для IТ-сектора в этом году серьезно ухудшится. Правительство уже сворачивает преференции, которыми отрасль пользовалась в последние годы. В 2025 году IT-компании вновь начнут платить налог на прибыль по ставке 5% (вместо стандартных 25%). Таким образом, по сравнению с 2020–2021 годами налоговое бремя даже возрастет. Однако и эта льгота будет действовать лишь до 2027 года. На льготные кредиты рассчитывать в ближайшее время также вряд ли имеет смысл. На этом фоне дедлайны требований о переходе на отечественное ПО, скорее всего, как это не раз случалось в прошлом, будут отодвинуты. Правительство начало более внимательно следить за расходами, а финансовое положение компаний стало ухудшаться, в том числе в результате роста налоговой нагрузки. Все это вынудит компании еще более упорно саботировать переход.
Начавшиеся в конце 2024 года увольнения в крупнейших IT-компаниях являются предвестниками нового цикла в жизни отрасли. В конце прошлого года издание The Bell и Telegram-канал «Нецифровая экономика» рассказали, что некоторые крупные компании, в том числе «Сбер», VK и МТС, расстаются с целыми командами разработчиков. Рынок начал сжиматься, и под нож пока идут новые направления, не успевшие доказать свою экономическую эффективность. По данным hh.ru, которые приводит «Коммерсантъ», три крупнейших работодателя, которых он относит к сфере IT, — «Ланит», МТС и «Вымпелком», — в 2024 году сократили число размещенных вакансий для айтишников на 15–18%. Общее число вакансий на рынке, по данным сервиса «Хабр.Карьера», уменьшилось пока на 5%.
То, что IT-сектор практически не сумел сделать рывок в достаточно благоприятных обстоятельствах, точнее, сделал его лишь в номинальном выражении (в текущих ценах), во многом определено рыночной нереалистичностью того сценария импортозамещения, который был намечен решениями властей и весьма ограниченной эффективностью стимулирующих мер на относительно закрытом рынке.