Кризисная эйфория
Экономический оптимизм россиян достиг в мае исторических пиков
На фоне начавшегося сокращения российской экономики и санкций экономический оптимизм населения находится на максимуме. Доля «экономических оптимистов» в апреле и мае 2022 года превысила долю «экономических пессимистов» впервые за все доступное время наблюдений и составила 34–35% — при среднем значении 24% в 2020–2021 годах, свидетельствуют данные мониторинга ФОМ. Опросы «Левада-центра» подтверждают этот тренд: рассчитанный Re: Russia на их основе индекс кризисных ожиданий (доля респондентов, опасающихся задержек или сокращения зарплаты, увольнения и роста цен) снизился с 42 пунктов в марте до 35 в мае.
Рост оптимизма и снижение кризисных ожиданий можно объяснить улучшением «знаковых» макроэкономических показателей (курс доллара, темпы инфляции): их возвращение к прежним значениям после мартовского провала предстало населению как своего рода «чудо поверженного дракона санкций». В то же время даже в момент потребительского ажиотажа и банковской паники данные социологов фиксировали уровень долгосрочных индикаторов экономического самочувствия, не сильно отличающийся от нормы, что, видимо, свидетельствует об адаптации населения к краткосрочным макроэкономическим шокам.
По всей видимости, майский экономический оптимизм россиян базируется как на общем эффекте мобилизации — росте индикаторов поддержки режима и позитивных оценок перспектив страны («ралли вокруг флага»), так и на впечатлении, что кризис оказался очень краткосрочным и ограниченным по своему влиянию. Однако в перспективе грядущей в третьем-четвертом кварталах второй и более глубокой волны кризиса, которую ожидают и предсказывают многие экономисты, этот экономический оптимизм может быть подвергнут новому испытанию, а индексы экономического самочувствия, скорее всего, снизятся уже к началу осени.
Данные социологических опросов помогают понять, как население оценивает текущую экономическую ситуацию и каких изменений ожидает в будущем. Именно эти ожидания влияют на экономическое поведение — на сберегательные, кредитные и потребительские настроения. Для своих экономических моделей и макропрогноза российский Центробанк использует ежемесячные опросные данные, которые собирает Фонд общественного мнения (ФОМ), начиная с апреля 2014 года.
Опрос проводится по трехступенчатой стратифицированной выборке домохозяйств (метод — личное интервью face-to-face) и репрезентирует все население России старше 18 лет. Основная цель исследования — мониторинг инфляционных ожиданий населения, которые складываются из оценок изменения цен на разные группы товаров за последний месяц и ожиданий изменения этих цен в ближайшем будущем. Эти данные дополняют данные индекса потребительских цен Росстата.
Кроме базовых индикаторов, связанных с инфляцией, ЦБ также использует построенные на опросах общие показатели уровня экономического оптимизма населения. Оптимисты — это те, кто на большинство вопросов о перспективах изменения материального положения семьи, экономических условий в стране и уровня жизни в течение ближайшего года отвечает позитивно; пессимисты — те, кто в ответах на эти же вопросы демонстрирует негативные ожидания; нейтральные — те, кто дает разнонаправленные ответы.
Вопросы, на основе которых группируются респонденты: 1) Как, по-вашему, изменится материальное положение вашей семьи в следующие 12 месяцев: улучшится, останется без изменений или ухудшится? 2) Если говорить об экономических условиях в стране в целом, как вы считаете, следующие 12 месяцев будут для экономики страны хорошим или плохим временем? 3) Как вы считаете, что из перечисленного будет происходить в ближайший год в экономике страны по такому показателю, как уровень производства? 4) Как вы считаете, что из перечисленного будет происходить в ближайший год в экономике страны по такому показателю, как уровень жизни населения?Первая волна кризиса, связанного с вторжением в Украину, практически никак не повлияла на соотношение оптимистов и пессимистов среди опрошенных ФОМ респондентов (см. рис. 1). В январе 2022 года 26% респондентов были настроены оптимистично и 32% — пессимистично. В марте это соотношение лишь немного изменилось (22 и 35% соответственно), при этом март стал пиком негативных потребительских ожиданий как по результатам мониторинга ФОМ, так и по косвенным признакам: данные SberIndex показывали краткосрочный ажиотажный всплеск покупок продовольственных и непродовольственных товаров, что говорит о том, что население закупалось впрок. Опубликованные позднее данные статистики подтверждают это.
В то же время данные опроса ФОМ за апрель и май демонстрируют резкий взлет оптимизма: доля тех, кто позитивно оценивает экономические перспективы своей семьи и страны в целом (34–35%), стала максимальной с января 2020 года. При этом доля колеблющихся сократилась до 36–37%, а пессимистов — до 28–30%. Таким образом, именно в апреле количество оптимистов впервые стало больше, чем количество пессимистов.
Рисунок 1. Группы населения по экономическому оптимизму, 2020–2022, % от числа опрошенных
Рост оптимизма в оценках социально-экономической ситуации, отразившийся в данных ФОМ, подтверждается и опросами «Левада-центра». Регулярно рассчитываемый «Левада-центром» индекс социальных настроений, интегрирующий распределение ответов на целый ряд вопросов об отношении к ближайшему будущему семьи, страны, о доверии государственным институтам и т. д., в мае 2022 года составил пиковые 92 пункта. В значительной мере такие значения индекса обеспечены политическими факторами — улучшением оценок действий властей и направления движения страны, однако и подиндексы ожиданий и семьи, входящие в его состав, также демонстрируют положительную динамику (+7 пунктов в каждом). Напротив, индекс потребительских настроений, более близкий к оценке сугубо экономических настроений населения, демонстрирует отрицательную динамику: в апреле он опустился до 70 пунктов, что на 4 пункта меньше, чем в феврале, до начала вторжения.
Данные «Левада-центра» позволяют, в дополнение к индексам социальных и потребительских настроений, построить еще один индекс — индекс кризисных ожиданий, отражающий опасения респондентов относительно снижения доходов и потери работы в связи с кризисной ситуацией. Индекс интегрирует ответы респондентов на четыре вопроса, заданных «Левада-центром» в марте и мае (надомный опрос face-to-face, всероссийская репрезентативная выборка):
- Если говорить о вас и о членах вашей семьи, проживающих вместе с вами, ожидаете ли вы сейчас задержек заработной платы?
- Если говорить о вас и о членах вашей семьи, проживающих вместе с вами, ожидаете ли вы сейчас уменьшения (урезания) заработной платы?
- Если говорить о вас и о членах вашей семьи, проживающих вместе с вами, ожидаете ли вы сейчас сокращения кадров, увольнения?
- Как, на ваш взгляд, будут меняться цены на основные потребительские товары и услуги в ближайшие один-два месяца?
Количество пессимистов, то есть людей, ожидающих сокращения доходов, увольнения или роста цен, в марте 2022 года составляло 42% — ровно столько же, сколько и оптимистов. Однако в мае количество оптимистов выросло до 50%, а доля пессимистов сократилась до 35%. Такие тенденции повторяются в каждом из компонентов (вопросов) индекса (см. рис. 2). Так, сокращения зарплаты в марте ожидали 31% респондентов, а в мае — 23%, такие же показатели были и по вопросу риска увольнения. Наибольшую тревогу вызывает рост цен, но и по этому вопросу количество пессимистов сократилось с 66% в марте до 59% в мае, а доля оптимистов выросла соответственно с 30 до 37%.
Рисунок 2. Индекс кризисных ожиданий: оценка населением рисков сокращения доходов, увольнения и роста цен в марте и мае 2022 года, % от числа опрошенных
Тенденция роста экономического оптимизма и снижения опасений устойчива во всех ключевых социально-демографических группах. Для примера на рисунке 3 представлены распределения оптимистов и пессимистов по вопросам сокращения или задержки заработной платы. Наибольшее сокращение доли пессимистов и прирост доли оптимистов произошел в молодых возрастных когортах (18–24 и 25–39 лет). В марте среди 18–24-летних была наибольшая доля пессимистов по сравнению со всеми остальным возрастами (38%). По уровню дохода наибольший прирост оптимизма (+13%) наблюдается среди выбравшихся из бедности россиян — тех, кому хватает денег на еду и на одежду, но товары длительного потреблений (ТДП) они могут купить только в кредит.
Рисунок 3. Индекс кризисных ожиданий (вопросы о сокращении и задержке зарплаты) по социально-демографическим группам и доминирующему источнику информации, % от числа опрошенных
Объяснить рост экономического оптимизма в мае 2022 года, прослеживаемый в данных ФОМ и «Левада-центра», можно с двух позиций.
С одной стороны, как уже было указано в докладе Re: Russia «Навязанный консенсус. Что говорят опросы о поддержке войны и можно ли им верить?», в ходе внешнеполитических кризисов в ответах респондентов проявляет себя феномен «ралли под флагом», то есть краткосрочный рост лояльности респондентов правительству по многим параметрам. Резко растут все показатели поддержки и оценок, в том числе, например, оценка общего положения дел в стране: в 2014 году после «присоединения» Крыма удовлетворенность положением дел выросла на 18 п. п. с января по март, а в 2022-м, после начала вторжения в Украину, на 19 п. п. с января по апрель. Однако все же вопросы, связанные с оценкой личных экономических перспектив, риском увольнения или сокращения зарплаты, должны быть в меньшей степени подвержены этому эффекту, чем более общие вопросы, касающиеся страны. Однако во всех данных, в том числе в индексе кризисных ожиданий, мы видим однозначный рост оптимизма по этим показателям.
С другой стороны, возможно, отскок показателей экономического оптимизма связан с тем, как воспринимается обществом эффект санкций и вызванного ими кризиса. Изначально — в конце февраля и начале марта, в момент валютного скачка и массового ухода из России иностранных компаний — значимая часть населения запаниковала, о чем говорят данные о снятых в этот момент банковских вкладах и совершенных «про запас» покупках. Однако позднее оказалось, что эффект введенных ограничений, по крайней мере, не будет мгновенным: коллапса банковской системы не случилось, большинство предприятий приостановили деятельность, но выбрали относительно мягкий сценарий ухода из России — с соблюдением договоренностей о передаче активов и сохранении трудовых коллективов, валютный курс стал стремительно укрепляться. К концу марта — началу апреля опасения населения вызывала только инфляция, но в мае и она стала замедляться. В связи с этим у существенной части опрошенных ФОМ и «Левада-центром» могли сформироваться представления, что Россия уже справилась с кризисом, причем сделала это максимально быстро и успешно, несмотря на мрачные прогнозы. Это «чудо» стремительного избавления от кризиса и могло отразиться в скачке экономического оптимизма.
Однако, как пишут различные экономические центры, санкции и ограничения на импорт имеют, скорее всего, отложенный эффект, который проявит себя в третьем-четвертом кварталах в виде второй и более глубокой волны кризиса. В этом случае экономический оптимизм населения может оказаться краткосрочным и уже в начале осени смениться волной пессимизма.