Журналист Леонид Бершидский в колонке для агентства Bloomberg перечисляет сходства между иракской агрессией против Ирана и вторжением России в Украину. Начавший эту войну Саддам Хусейн объяснял свои действия желанием предотвратить распространение исламской революции из Ирана на шиитскую общину в Ираке, то есть война оправдывалась как упреждающая. Саддам любил сравнивать себя с великими деятелями прошлого, в частности с древним арабским полководцем Саадом ибн Аби Ваккасом, разгромившим персов и вавилонян, — подобно тому как Владимир Путин пытается спроецировать свою историческую роль в деле «возвращения» владений империи то на Петра I, то на Екатерину II.
Хусейн рассчитывал на блицкриг, не ожидая от недавно пережившего революцию Ирана существенного сопротивления и считая, что его армия не способна воевать. Профессиональная и, казалось, слаженная иракская армия вторглась в Иран широким фронтом, занимала деревни и города. Но Ираку не удалось уничтожить иранскую военную авиацию, а иранские народные ополченцы и добровольцы, вдохновленные завоеваниями исламской революции, смогли оказать сопротивление профессиональной армии Ирака. Как пишет автор самой подробной монографии об этой войне, на самом деле иракские генералы хорошо отдавали себе отчет, что армия не готова к такому конфликту, но не решались открыто сказать об этом диктатору. Со своей стороны Хусейн лично вмешивался в планирование военных операций, чем весьма вредил военному командованию.
Так же как Владимир Путин, Хусейн мыслил войну как ограниченную «военную операцию», которая не нарушит обычную жизнь иракцев в больших городах, и требовал, чтобы жизнь в Багдаде ничем не напоминала о войне, напоминает Бершидский. В сегодняшней России это также является одной из стратегем внутренней политики, которая должна обеспечить лояльность режиму широких групп населения. По мере роста масштаба жертв Хусейн покупал лояльность граждан, прямо пострадавших от войны, бесплатными автомобилями, земельными участками и беспроцентными кредитами на строительство. Точно так как сегодня в России семьям погибших обещают значительные выплаты, автомобили и бесплатные продукты.
Корреспондент издания The Intercept, эксперт в вопросах национальной безопасности Муртаза Хусейн считает опыт ирано-иракской войны для оценки конфликта в Украине очень важным. Задуманная как маленькая победоносная кампания, для Ирака она стала настоящей экономической катастрофой. Хотя Саддам начинал ее в том числе, чтобы обеспечить себе более выгодные позиции в нефтедобыче Персидского залива, Ирак в общей сложности потерял за восемь лет войны $340 млрд и на $110 млрд увеличил свой внешний долг. Иран потерял порядка $645 млрд.
Журналист отмечает, что на протяжении восьми лет войны стороны то оказывались близки к завершению конфликта, то вновь вовлекались в затяжное позиционное и окопное противостояние. Саддам Хусейн не был готов идти на уступки, потому что не понимал, что можно выдать за победу в войне, которую начал. Иран как жертва военной агрессии соседа и молодая религиозная диктатура не собирался уступать в территориальных вопросах и в вопросах своего влияния в регионе.
Более того, затяжной характер конфликта во многом определялся тем, что обе стороны неадекватно оценивали свои возможности. Так, разгромив первоначально вторгшуюся на свою территорию группировку Ирака и перейдя в наступление, исламские лидеры Ирана рассчитывали на скорое падение режима Хусейна. Потребовалось еще несколько лет противостояния и новое контрнаступление Ирака, чтобы они осознали тщетность этих надежд.
Сегодняшняя Украина ничем не похожа на исламистский Иран 1980-х, однако переоценка своих возможностей обеими сторонами является главным фактором затяжного конфликта, отмечали в своем недавнем докладе эксперты RAND Corporation. Муртаза Хусейн полагает, что в российско-украинской войне на сегодняшний день нет точек или событий, которые могли бы стать триггером для сворачивания конфликта. На данный момент ни одна из сторон не обладает достаточным потенциалом для военной победы, а дипломатические инструменты воспринимаются как уступка, на которую никто не готов. При этом, чем дальше идет война, чем больше преступлений совершает российская армия, тем меньше Украина готова это прощать и тем меньше шансов на скорое завершение конфликта.
Стоит обратить внимание на некоторые дополнительные аналогии, связанные с внутриполитическими аспектами конфликтов. Саддам Хусейн вверг Ирак в эту войну после чрезвычайно успешного для страны в экономическом отношении десятилетия. Этим успехам способствовал прежде всего нефтяной бум 1970-х. Однако во внутренней политике Ирака этот нефтяной бум прежде всего помог президенту Ахмеду Хасану Аль-Бакра и его главному соратнику вице-президенту Саддаму Хусейну купить лояльность населения, расправиться со всеми противниками и относительно независимыми акторами и тем самым сформировать устойчивую персоналистскую диктатуру с консолидированной и запуганной репрессиями элитой.
В 1979 году Саддам Хусейн сместил своего патрона и стал единоличным правителем Ирака. Маленькая победоносная война должна была существенно расширить нефтедобычу Ирака и утвердить его в качестве региональной сверхдержавы, закрепив таким образом историческую роль нового правителя страны. Точно так же основанное на продаже энергоносителей российское благополучие 2010-х вело к окончательной консолидации силовых и националистически настроенных элит вокруг Владимира Путина и в конце концов к планам победоносного блицкрига, который на деле оказался для страны катастрофой.
Однако еще одним печальным парадоксом ирано-иракской войны стало то, что ее неудачи вели не к ослаблению, а к укреплению диктаторского режима. Причем это верно как для Ирака, так и для Ирана, где молодой революционный исламистский режим использовал войну для консолидации элит и населения. Диктатура способна принудить жителей страны безропотно нести колоссальные издержки. По завершении восьмилетней войны Саддам Хусейн практически немедленно начал готовиться к новому вторжению — захвату Кувейта, предпринятому в 1990 году. Но даже поражение во второй войне, нанесенное Ираку международной коалицией во главе с США, не привело к падению его политического режима. Для этого, напоминает Бершидский, потребовалось прямое вторжение американских сухопутных войск.
Впрочем, как известно, история многому учит, но никогда не повторяется.