Однако речь идет не только об изменении отношения к «опасному» соседу, но также об изменении стереотипов украинской идентичности, утверждает в основанном на данных КМИС исследовании старший научный сотрудник Института политических и этнических исследований Национальной академии наук Украины Владимир Кулика. По его мнению, украинцы действительно стали менее негативно относиться к национализму, а важное прежде различение «хорошего» патриотизма и «плохого» национализма утратило значимость. При этом гражданская и локальная идентичности все еще остаются влиятельными в Украине, однако представление о национальности как о качестве, которое не утрачивается со сменой гражданства и места жительства, приобрело значительно большее влияние.
Этому соответствует и значительное изменение в отношении к наиболее известным националистическим организациям прошлого — подпольной Организации украинских националистов и ее партизанскому отряду — Украинской повстанческой армии (УПА), которые воевали против польских, нацистских и советских режимов с 1930-х до начала 1950-х годов. Отношение к ним по-прежнему остается неоднозначным, но постепенно становится все более позитивным. Опросы показывают, что доля положительно оценивающих их деятельность выросла вдвое (с 22 до 43% опрошенных), но еще более важно, что доля определенно негативных оценок упала с 42 до 8%. Таким образом, разрушенным оказался прежде всего советский стереотип однозначной ассоциации этих организаций с «пособниками фашизма». К Степану Бандере теперь хорошо относится 74% украинских респондентов, тогда как еще в 2021 году он казался положительной исторической фигурой только для только 34% украинцев. Это естественно: идея защиты украинской независимости от попыток вторжения становится фундаментом украинской идентичности.
Похожая инверсия наблюдается и в вопросе о статусе русского языка. В пропагандистских целях Кремль преувеличивал проблему его «притеснения», используя ее для создания традиционных нарративов оправдания вторжения. В действительности, в 2019 году 56% украинских респондентов считали, что русский язык должен изучаться в школах как первый иностранный или даже наравне с украинским. Теперь влияние и место русского языка в языковой среде стремительно сжимается, а украинский язык в гораздо большей степени становится атрибутом украинской идентичности. Доля тех, кто утверждает, что использует в домашнем обиходе только русский язык, с 2012 по 2022 год уменьшилась больше, чем вдвое, — с 37 до 15%, тех, кто утверждает, что пользуется и украинским, и русским, выросла с 21 до 33%, а тех, кто утверждает, что использует только украинский, — с 41 до 51%. После военной агрессии со стороны России украинский язык стал распространяться даже в тех сферах, где исторически преобладал русский. Так, украинские еврейские сообщества, которые традиционно говорили преимущественно по-русски, массово переходят на украинский язык и даже начали работу над первым в истории украинским переводом Торы.
Эти тенденции украинизации, переосмысления украинской идентичности и культурно-исторических концептов прослеживаются в том числе в более «русифицированных» восточных и южных регионах. Украинский язык сейчас называют родным 68% респондентов на Юге и 53% — на Востоке. Вразрез с мнением Путина доля сторонников присоединения к России в этих регионах всегда была невелика — от 22% в Луганской области до 11% на Херсонщине. После начала войны жители Юго-Восточной части Украины стали активнее поддерживать присоединение — но не к России, а к НАТО: до 69% на Востоке и 81% на Юге. Опрос, который социологи провели накануне российского вторжения, фиксировал гораздо более низкие показатели такой поддержки: 36% на Востоке и 48% на Юге.
«Такая смена общественных настроений не оставляет места для политических проектов, ставящих на особую юго-восточную идентичность, и делает токсичным все, что связано с Россией», — считает эксперт Фонда Карнеги, исследователь политической жизни Донбасса Константин Скоркин. Он отмечает, что война не только критически снизила поддержку России среди украинцев, но и уничтожила возможность развития в Украине пророссийских политических сил, которые теперь либо вынуждены примыкать к общей национальной политике и отказываться от прежних позиций, либо вовсе исчезают из политического ландшафта.
«Политический проект „русскоязычной Украины“ провалился. Его представители не смогли сформулировать привлекательную альтернативу евроатлантическому курсу в рамках национального государства. Основной удар по позициям пророссийских сил, как ни парадоксально, нанес сам Кремль, обрушив свою военную машину на исторически лояльные регионы. В нынешних условиях украинская власть покончила с остатками пророссийских партий, находясь при этом в согласии с большинством общества», — суммирует Скоркин.