С одной стороны, постсоветские страны Центральной Азии при голосовании в ООН заняли сочувственно-нейтральную в отношении России позицию: по мартовской резолюции с призывом вывести войска из Украины Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан проголосовали против, а Узбекистан и Туркменистан пропустили соответствующее заседание, по апрельской резолюции об отстранении России от Совета по правам человека против проголосовали уже Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан (а Туркменистан снова пропустил заседание). Вместе с тем в течение лета и осени президент Казахстана Токаев и президент Таджикистана Рахмон публично обозначили проблемы во взаимоотношениях с Москвой. Первый заявил о невозможности поддерживать оккупацию украинских территорий, а второй призвал Владимира Путина не относиться к странам Центральной Азии с имперских и колониальных позиций. В Узбекистане прокуратура предупредила граждан об ответственности за участие в военных действиях других государств — это стало ответом на попытки российских властей вербовать гастарбайтеров для ведения военных действий.
Политические элиты и общественное мнение этих стран в целом настроены в отношении России и ее вторжения в Украину гораздо более критически, хотя и далеки от единодушия. Через несколько дней после мартовского голосования в ООН в Алматы прошел санкционированный властями митинг против российского вторжения, собравший 3–5 тыс. человек. По данным опроса Киевской школы экономики, проведенного в Казахстане в апреле 2022 года, 47% респондентов предпочитали называть действия России в Украине войной, а не «спецоперацией», и только 20% опрошенных заявляли о поддержке российского вторжения. При этом 70% тех, кто обозначил себя как казахи, не поддерживали действия России и только 11% — поддерживали, в то время как среди идентифицировавших себя как русские поддерживали войну 42%.
Узбекские медиа отмечали также, что, несмотря на отсутствие публичных манифестаций, граждане активно и обеспокоенно обсуждали военную агрессию в контексте потенциальных угроз для центральноазиатского региона. «„Я полагаю, завтра они отправятся в северный Казахстан — создавать Петропавловскую народную республику?“ — написал узбекский пользователь», — цитирует социальные сети англоязычное узбекское медиа Caravanserai.
Россия продолжает сохранять значительное влияние в общественном мнении центральноазиатских стран на массовом уровне — там, где сохраняются высокая доля владения русским языком и высокая доля потребления русскоязычных государственных медиа. Телевидение остается главным оружием путинского режима, даже более эффективным, чем армия. Например, в Кыргызстане, по данным Барометра Центральной Азии на сентябрь 2022 года, 36% опрошенных возлагают ответственность за текущую ситуацию в Украине на саму Украину, 20% — на страны ЕС и лишь 14% — на Россию.
Война в Украине сказалась и на поддержке международных организаций и соглашений, объединяющих эти страны с Россией. Так, политологи Полин Джонс и Реджина Смит на данных опросного эксперимента показывают, что членство Казахстана в ОДКБ поддерживают 55% казахских граждан, что они считают достаточно низким уровнем. При этом университетское образование и проживание в столицах еще более снижают эту поддержку: среди людей с высшим образованием членство поддерживают лишь 38%. Наравне с этим существует различие по этническому признаку: определившие себя как казахи более скептичны в отношении ОДКБ (поддержку выразили 42%), чем те, кто назвался в опросе русским (64%).
Эксперты делают вывод, что фактическое политическое и военное влияние России в регионе ослабло. Затянувшаяся война в Украине потребовала от России вывести войска из своих гарнизонов в Таджикистане и Кыргызстане. За этим последовали крупные пограничные столкновения между Кыргызстаном и Таджикистаном, приведшие к десяткам смертей и тысячам вынужденных переселенцев, и Россия практически не смогла отреагировать на это военным образом.
Характер экономического влияния России также меняется. Речь здесь не только о доле трудовых мигрантов, но также и о том, что государства региона обеспечивают импорт товаров и услуг, находящихся под санкциями в отношении России. По мнению политологов Эрика Макглинчи и Шаирбека Джураева, государства Центральной Азии балансируют между соблюдением западных санкций и теми возможностями, которые открывает санкционное ослабление России для бизнеса их стран. Это касается, например, импорта полупроводников в Россию или решения российских санкционных проблем, связанных с финансами и валютой. Постсоветская Центральная Азия стала также пространством для «серых» схем зернового импорта из России. Таким образом, хотя экономическое взаимодействие для стран региона остается чрезвычайно важным, роли в этом взаимодействии решительно поменялись.
Полин Джонс и Реджина Смит отмечают, что это открывает дополнительные возможности для наращивания влияния США в регионе, в противном случае освобождающийся потенциал политического и военного присутствия будет занят Китаем и Турцией.